И воспоминания нашёптывают, что ты уже не тот, что раньше. Ты силён, как никто, но не чувствуешь больше эту силу. Просто знаешь, что она есть, но сражаться больше не нужно, доказывая своё превосходство.

И вот сегодня Марат, наконец, почувствовал то, чего не ощущал уже давно. Тот самый приход от кровавой драки, когда грудь разрывает от эмоций и ты, как озверевший, бросаешься на противника, уничтожаешь его, ставишь на колени.

Связано ли чувство эйфории с тем, что там, в зале, сидит неприступная Белоснежка, которой постоянно нужно доказывать свою силу, как неопровержимую теорему? Да. Именно её покорять ему нравится. Именно эту ледяную вершину. Чтобы однажды она сказала ему то, чему сейчас так отчаянно сопротивляется. Увидев её улыбку, Марат задался целью и добьётся этого, не будь он чеченом, зверски настырным и упрямым. Одно не ясно. Зачем ему всё это? Может, он и сам уже попал, как и Снежана?

Но как же бодрит эта охота. Уже третий противник, а у Варвара даже дыхание не сбилось.

Отвлёкся, чтобы взглянуть на неё, и ярость опалила нервные окончания. Какой-то недоносок с бокалом шампанского уже подкатывал к Снежане, а та, кусая губы, пыталась отвадить будущего калеку. С опаской посмотрела на Марата и, поймав на себе его взгляд, застыла.

Хаджиев мог бы поклясться, что разглядел в огромных зеленых глазах не только страх, но и похоть. Грязную, животную, как он любит. Белоснежка… Какая же ты дрянь. Даже скромная одежда не спасает.

Достаточно мощный удар в висок привёл в чувство.

— Что-то ты не в форме сегодня, а, Варвар? — оскалился беззубый соперник, которого Марат метелил почти каждый раз, но так и не запомнил его имени.

— Да, ты прав. Пора заканчивать эти танцы, — одним точным ударом в солнечное сплетение вывел противника из равновесия, чем и стёр нахальную ухмылочку с его рожи, а вторым завершил поединок, «погасив» неудачника на ближайшие пару часов.

Дальше двигался на автомате. Лишь бы скорее к ней добраться и схватить своими руками. Впечатать в своё тело и сжать так, чтобы услышать хруст её костей. Вобрать училку в себя, растворить в себе. Навеки заклеймить её собой.

Горе-ухажёр перелетел через соседний столик и с грохотом приземлился на бегущих охранников, которые в любом случае не осмелились бы сейчас подойти к Варвару. Оторвав ошарашенную девушку от стула, схватил в ладони её лицо и впился алчным поцелуем в губы с привкусом вина, пьянящие и дурманящие похуже этого самого вина.

Рыкнул ей в рот, когда испуганно трепыхнулась в его руках, и ошарашенно застыл, когда почувствовал, что Снежана ответила на поцелуй. Не особо умело, но так страстно, словно ей передалось его безумие, что сейчас поглотило здравомыслие. Во рту ощущался привкус его крови, что с разбитой брови стекала им на лица, но Белоснежку это не испугало. Встав на носочки, тянулась к нему, полностью отдавшись во власть Варвара. Нашёл в себе силы оторваться от неё, чтобы заглянуть в глаза. Именно в этот момент он увидит то, чего желал весь вечер.

И не ошибся. Покрасневшие губы Снежаны дрожали, а в глазах поволока дикая. Белоснежная щека испачкана его кровью, но девушка, кажется, этого не замечает.

— Тебя, я вижу, ни на минуту одну оставить нельзя? — получилось хрипло и жёстко.

— Он просто хотел предложить мне шампанского, — прошептала, задыхаясь, и губы Марата исказила усмешка.

* * *

Наверное, я пропала. Возможно, заболела… Потому что не может так заводить здорового человека сбитые до мяса кулачищи и окровавленная ухмылка. Он же чудовище. Он страшный человек. Если человек вообще…

Но и со мной не всё в порядке. Я точно сошла с ума, раз испытываю удовольствие от насилия. В прошлый раз, когда пришла сюда с Анькой, я почему-то считала себя другой. Не такой, как все эти люди, свистящие и радующиеся каждому удару Варвара. А теперь думаю… Может, это я была ненормальной? Может, всё так и должно быть в этой жизни, а мои понятия о добре, зле, справедливости — всего лишь выдумка? Попытка сбежать от реальности и собственной никчёмности?

Теперь я другая. Я не чувствую больше жалости к тому, кого избивают на ринге. Не представляю его боли. Он сам ведь сюда пришёл. Это меня привели. А он сам пришёл. Ради славы, наживы, или просто, чтобы выплеснуть свой гнев.

И мне нравилось это дикое действо. Когда молоты Варвара выбивали противнику зубы, брызги крови в разные стороны и хрип упавшего на маты бойца, к которому сразу же бросились медики. Но почему тогда я вздрогнула, когда ударили Марата? Разве не должно было понравиться и это? Уж не сочувствие ли к этому человеку я испытала? Вряд ли это сказался бокал вина, который выпила только что залпом, чтобы потушить пожар внутри.

Какой-то мужчина предлагал шампанское, судя по его же смеху, искрометно шутил и вворачивал умные фразочки, а я смотрела в тёмные глаза приближающегося Варвара и от предвкушения текла, как последняя шлюха.

«Моя красивая, холодная Белоснежка. Ты такая ледяная снаружи, но безумно горячая внутри», — в такт его шагам звучали слова в голове, и я понимала как никогда, насколько он прав.

Я действительно хочу казаться холодной, неприступной. Я пытаюсь изо всех сил, но с каждым днём проигрываю.

Что-то кричал ведущий, шумели посетители, а потом всё смолкло. Очнулась лишь, когда мужчина, предлагавший мне выпить, поднялся в воздухе и улетел куда-то через весь зал. На секунду показалось, что то же самое ждёт и меня, но Марат схватил, обездвижил и… Поцеловал. Яростно, жёстко. Но без боли. Словно злился не на меня.

Его слова звучали эхом, как будто не по-настоящему, а лишь отголоском в моей голове. Что-то отвечала, хотя не особо соображала, что несу, а потом задрожала, когда его большая рука сжала мою ягодицу.

— Посиди пока. Выпей ещё вина. Скоро поедем домой.

Он отодвинул мне стул и присел напротив. Тут же подбежала какая-то девушка с огромной аптечкой в виде чемоданчика и, водрузив ее на стол, принялась вытирать лицо Хаджиева. Он даже не поморщился, когда девушка коснулась ваткой со спиртом раны и, бросив на меня короткий взгляд, протянул салфетку.

— Вытри лицо.

Только сейчас я поняла, что испачкалась кровью Марата, пока целовалась с ним у всех на виду и, осторожно взглянув на остальных посетителей, нервно дёрнулась. Десятки пар глаз были устремлены на нас. В особенности на меня… Девушки смотрели с неприязнью, какой-то дикой враждебностью, словно я увела всех их мужчин. А вот последние наблюдали с интересом, неприкрытым любопытством. Да, я, пожалуй, действительно здесь самая примечательная. Особенно, если учесть, во что одета. Но что-то подсказывало, что вовсе не в наряде дело. Варвар здесь звезда. Всякий, кто находился рядом, также попадал в поле зрения наблюдателей. Стало неуютно, захотелось убраться отсюда.

Оттёрла кровь и с благодарностью улыбнулась официантке, которая поставила передо мной ещё один бокал вина. Схватилась за его ножку, как за соломинку, которая меня спасёт. Уткнувшись в бокал, не сразу заметила, что девушка ушла, а Хаджиев теперь наблюдает за мной, снимая с рук бинты.

— Поздравляю с очередными победами, — промямлила, лишь бы прервать эту мучительную паузу.

— Спасибо, красавица. Это ты меня вдохновила.

— Для этого ты привел меня сюда?

Хаджиев усмехнулся, отпил воды, а я, как завороженная, проследила взглядом за его кадыком, что дёргался при каждом глотке.

— Не для этого. Я хотел, чтобы ты увидела: тех, кто обидел тебя, здесь больше нет.

— И что же с ними случилось?

— Я их наказал. Всех. Даже тех охранников, что потешались над тобой.

— Наказал? Как?

— Ты действительно хочешь знать?

Сволочное подсознание тут же освежило в памяти картинку, где мужчину пожирают собаки, а я от ужаса, сливаюсь с зеленью кустов.

— Не уверена… Но почему? Почему ты их… наказал?

— За то, что они обидели мою женщину.

Не нашлась с ответом, снова опустила взгляд на дно с бордовой жидкостью, но Марат забрал у меня бокал, отставил его в сторону.

— Хватит. Поехали домой, — поднялся, отодвигая стул, и я поспешила за ним. Лишь бы поскорее сбежать отсюда, чтобы все эти люди перестали разбирать меня на молекулы.

Марат взял меня за руку, и по пальцам пробежал ток от его прикосновения.

* * *

Повернув ключ в замке зажигания, Хаджиев повернулся к Снежане, а та сглотнула, отвернулась к окну. Опустил взгляд на её грудь, что даже под безвкусной футболкой выглядела шикарно. Губы всё ещё помнят бархат её сосков и как те набухают, стоит поиграть с ними языком.

— Ты спрашивала у Али о своём муже. Почему?

На мгновение она перестала дышать, а вена на шее забилась чаще.

— Я просто хотела знать, что он думает обо всём этом…

— Тебя так волнует его мнение? — адреналин всё еще плескался в крови, и её признание не поспособствовало успокоению.

— Он отец Виталика. Я должна была знать его мнение, перед тем, как забрать у него сына. Ты ведь обещал мне, что…

— Я помню, что я обещал! Я спрашиваю, тебе так важно мнение этого слизняка? — повысил на неё голос, а девушка вздохнула.

— Нет. Не важно.

— Тогда больше не смей спрашивать о нём!

— Я поняла.

Резко отодвинул сидение вместе с ней назад, дёрнул шнурок на спортивных штанах.

— Снимай футболку!

Снежана беспокойно завозилась, оглядываясь по сторонам и, убедившись, что все стёкла затемнены, стянула с волос резинку.

— Давай не будем спешить… Я хотела бы немного растянуть, — несмело улыбнулась, распушила шикарные локоны.

Марат почувствовал, как рот наполняется слюной, будто у бешеного пса, и протянул руку к её лицу.

— Да, Белоснежка. То, что надо.

ГЛАВА 33