Держась своими маленькими, горячими руками за его плечи, Снежана насаживалась на влажный от соков страсти член и, запрокинув голову, постанывала.

Марат мог бы поклясться, что ещё не обладал настолько красивой женщиной. Её полные груди с напряжёнными коричневыми сосками всколыхивались при каждом движении, а он, как оголодалый дикарь, хватал их зубами и зализывал свои укусы языком на манер зверя.

Её было мало. Ему было мало. Хотелось больше. Хотелось выжечь на ней своё клеймо и трахать, трахать… До потери пульса.

Насаживал её на себя грубо, жадно. Как будто, если не затрахает её сейчас до обморока, задохнётся. А Белоснежке нравилось. Прогибаясь в спине, она позволяла ему входить в себя на всю длину и громко вскрикивала, царапая его кожу своими ногтями. Это заводило Варвара ещё сильнее, а в замутнённой страстью голове возникали всё новые образы, где он грязно сношает беленькую, чистенькую училку, пачкая её собой.

— Хочу кончить в твой рот, моя красавица, — за волосы оттянул её голову назад и впился зубами в нежную кожу шеи. — Чтобы мной пахла.

Выпил её крик, захватывая в плен губы, и зарычал от того, как сильно стиснула его своими мышцами, кончая. Всхлипнула, когда столкнул её с себя и, опрокинув на разложенное сидение, возвысился над ней. Снежана не стала сопротивляться и отворачиваться. Лишь покорно открыла рот, принимая в него член Хаджиева.

* * *

Пару его движений внутри, и рот заполнился солоноватым на вкус семенем. Закашлялась, но отвращения не почувствовала.

— Тихо, не бойся, — Марат провёл влажной головкой по моим губам, хрипло застонал, оставляя на моей коже последнюю каплю спермы. Отстранился и упал на водительское сиденье. — Открой дверь, сплюнь. Всё нормально, — коротко улыбнулся мне, натянул штаны.

— А-а… Нужно было сплюнуть? — почувствовала себя последней дурой, и щёки опалил стыд.

Того, что делал со мной Марат, не делал никто. С мужем мы никогда не доходили до таких откровенных «шалостей», а больше у меня никого и не было.

Хаджиев уставился на меня с удивлением, медленно его губы растянулись в улыбке. Вот же… Стыдно-то как!

— Ты не перестаёшь меня удивлять, женщина. Пожалуй, ученица получилась из тебя получше, чем учительница.

Не знала, как реагировать на его ответ, замолчала. Потянулась за футболкой, но Марат вырвал её из моих рук и швырнул на заднее сидение. Подобрал джинсы и отправил их туда же.

— Мою надевай, — протянул свою футболку, завёл двигатель машины.

Сердце всё ещё колотилось, как сумасшедшее, а я прислушивалась к своим ощущениям. Странным, надо заметить, ощущениям… Если исключить то, чем закончился секс, я не испытывала стыда или смущения. Мне было хорошо с Хаджиевым… То, что чувствовала в его крепких, почти звериных объятиях, не выразить словами. В его руках я становилась необычайно слабой, хрупкой и такой желанной, какой не была никогда. И это пленяло, волновало. Сегодня я даже ощутила некую власть над ним. Над самим Варваром! Даже сейчас, когда его рука лениво поглаживала моё бедро, а взгляд направлен на дорогу, я улавливала волны удовлетворения. Хищник доволен.

Значит ли это, что я могу снова завести речь о сроках моего пребывания в его доме? Или лучше повременить? Но пока я тут занималась сексом да философствовала, там, в чужой квартире, с чужой женщиной, мой сын забывал обо мне.

— А эта няня… Ты много ей платишь? — нарушила тишину и замерла в ожидании.

Хаджиев вздохнул, пополз рукой по моей ноге выше.

— Достаточно, чтобы она безупречно выполняла свои обязанности, а ты не волновалась об этом.

— Сын начинает меня забывать. Дети в таком возрасте не задумываются о том, кто родная, а кто нет.

— Ты ему тоже неродная, если на то пошло.

Жестоко. В стиле Варвара.

— Я ему родная. Роднее той, что родила и бросила. А ты так говоришь только потому, что сам не имеешь детей.

Шины автомобиля противно завизжали, а я непременно врезалась бы носом в бардачок, если бы не рука Хаджиева. Испуганно повернулась к нему, а Марат поймал мой подбородок и склонился так низко, что обжег своим дыханием мои губы.

— Никогда не говори о том, чего не знаешь. У меня был сын. И я не продавал его, как сделал это твой муженёк, — в глазах его всколыхнулась слепая ярость, как тогда, в клубе, когда он разозлился на подошедшего ко мне мужчину. — Никогда не суди человека, ничего о нём не зная.

Новость о том, что у Марата есть ребёнок, сразила наповал. Он не похож на отца. Вот совсем не похож. И где тогда его сын? Почему не живёт с ним? И жена… У него ведь должна быть жена?

Во рту почему-то появилась неприятная горечь.

— Я не знала… Прости, если обидела.

Марат хмыкнул, безрадостно усмехнулся.

— Меня невозможно обидеть, Белоснежка. Меня можно только взбесить, и ты с этой задачей отлично справляешься.

Внедорожник снова тронулся, захрустев гравием под колёсами, а я, потупив взгляд, задумалась. А что я, по сути, знаю о Марате Хаджиеве? Я ведь знакома в основном с Варваром, а вот вторая сторона его жизни — тайна за семью печатями…

Машина заехала в отворившиеся ворота, и тут же перед капотом возникли охранники. Марат опустил стекло, что-то сказал на своём языке, и мужчины тут же повернулись к нам спиной.

— Иди в дом. Я приду чуть позже.

Возникшее в клубе взаимопонимание испарилось вместе с возбуждением. Марат снова стал загадочным, пугающим мужчиной, и мне подумалось, что с Варваром найти общий язык всё же проще. Да, он вспыльчивый и дурной, но Марат опаснее. Он, как смертоносная змея, и то, что я вижу в его тёмном взгляде, гораздо страшнее кулаков Варвара.

Охранники так и не повернулись, пока я не забежала в дом. И хорошо. Футболка Марата была на меня настолько велика, что сошла бы за платье, но всё же не хотелось, чтобы меня видели такой… Похоже, мы с Маратом оба отошли от нахлынувшей страсти и снова стали собой.

Куда делся Хаджиев, не знала, но возникла уверенность, что в доме я сейчас одна. Прислуга на ночь не оставалась, и я, ощутив свободу, остановилась у комнаты Марата. По крайней мере, отсюда он иногда выходит…

Воровато оглядываясь, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Темно. Нащупать выключатель не удалось, и я хлопнула в ладоши — так включался свет в моей комнате. Сработало.

Тихонько прошла внутрь и застыла от увиденного. Одна стена его огромной спальни была полностью увешана холодным оружием. Сабли, мечи, кинжалы, стилеты и ещё много всего, названий чему я не знала. Холодный металл резал по глазам своими отблесками и, казалось, я попала в какой-то другой мир. Здесь опасно, страшно и так притягательно.

Подошла ближе, протянула руку к тонкому стилету и, коснувшись его пальцем, вскрикнула, когда заметила в отражении изогнутой секиры тёмную большую тень.

— Кто это тут у нас? — Марат вошёл так тихо, что если бы не тень, я даже не заметила бы его присутствия. — А у нас тут шпионка, — прижался ко мне со спины, снял стилет. — Нравится?

— Красивый.

— Возьми его, — вложил оружие в руку и сжал мои пальцы на рукояти, испещрённой серебряными цветами. — Этим стилетом один персидский правитель убил свою любимую наложницу, — его слова звучали тихо, словно предназначены лишь мне одной. По коже побежали мурашки, и я неосознанно прижалась к нему крепче.

— За что?

— Уличил её в измене. Но не велел казнить, как было принято в его царстве. Сам убил. Тем же оружием, которое подарил ей для защиты в случае нападения врагов, — забрал стилет, повертел его в руке и медленно приложил острое лезвие к моей шее.

— Марат…

— И я бы тоже убил.

— Но я не твоя любимая наложница, — прошептала, коснувшись пальцами его запястья.

— Ты моя. Пока я этого хочу, ты принадлежишь мне. Твоё тело, твоя жизнь. Только твою душу я пока не могу понять. Чего она желает? Как мне разгадать эту загадку, Белоснежка?

Стилет снова занял своё место на стене, Марат развернул меня лицом к себе.

— Моя душа желает лишь одного. Быть рядом с моим сыном. Это всё, чего я хочу.

Хаджиев подхватил меня на руки, направился к кровати.

— Если дашь мне то, чего хочу я, будет тебе всё.

Швырнул на довольно жёсткую постель, навис сверху и, раздвинув мне ноги, стащил с себя штаны. Поднёс к моим губам два пальца.

— Открой.

Сглотнула, разомкнула губы.

— Оближи, как делаешь это с моим членом.

Выполнила приказ и, поймав его довольную улыбку, раздвинула ноги шире, приглашая в себя. В промежности всё ещё ощущался дискомфорт от бешеных Варварских вторжений в машине, но хотелось снова почувствовать его в себе. Всю ту мощь и силу, с помощью которых он превращал меня в похотливую самку. Всю ярость его и могущество. Хотелось быть покорной для него и в то же время не сдаваться до последнего. Чтобы подминал меня под себя и брал, как дикий зверь, вколачиваясь в моё лоно до крика…

Вытащив пальцы изо рта, он скользнул ими по нижним губам, смачивая моей же слюной.

— Дай мне то, чего я хочу, Белоснежка, — зарычал, входя в меня до упора и, подсунув под мою голову руку, сжал волосы. — Дай мне всё, что у тебя есть, красавица.

ГЛАВА 34

Проснулась на его мощной, широкой груди, что мерно вздымалась в такт глубокому, спокойному дыханию. Чуть приподнялась, заглядывая Хаджиеву в лицо, и невольно залюбовалась этим могучим великаном. Интересно, сколько ему лет? Выглядит взрослым, повидавшим жизнь. Опять же, эти его наглость, напор, полная уверенность, что все должны прогибаться под него. Сила, мощь в каждом движении. Даже сейчас, спящий Марат вызывал чувство трепета и страха. Правда, я уже не боялась его, как раньше. Да, будить в нём зверя точно не стала бы, я видела на что он способен… Но и суеверного ужаса от одного его присутствия больше не испытывала.