Сергей категорически отметал от себя это «если что», отказавшись от личной охраны. Но Ваня всё-таки незаметно для друга и босса приставил к нему парочку надёжных ребят, которые проявляли чудеса профессионализма настолько, что  Сергей до сих пор не обнаружил их. Да что там, он даже не догадывался, что за ним постоянно  наблюдали две пары внимательных глаз.

      Конечно, ребята видели, как их босс столкнулся с этой девушкой, и, чтобы исключить всё лишнее, один из охранников пошёл вслед за Женькой. Он, спрятавшись недалеко, за чьим-то памятником, долго стоял и слушал её исповедь. Сначала она, красивая зеленоглазая девчонка, показалась ему сумасшедшей, но потом этот парень, прошедший войну, повидавший немало за свои двадцать с небольшим, вдруг почувствовал необыкновенную жалость к этой незнакомой девушке. Он, сгорая от стыда за себя, за то, что так бесцеремонно ворвался и нарушил её священное уединение, подслушал её мысли, тихонько, на цыпочках, ушёл, так и оставшись не замеченным для неё. Потом, уже за воротами кладбища, приложив руку к уху, тихо сказал кому-то:

     -Все путём, Димон. Опасности нет. Здесь всё чисто.

     -Ты уверен? – также тихо спросили у него.

Он коротко ответил:

    -Да…


       Сергей и Ваня сидели в беседке на даче у Тетериных. Дача была небольшая, не такая, как у Сергея, но уютная. Иван с любовью оборудовал её, и друзья часто собирались вместе.

    А сегодня был особый повод – они поминали. Поминали не только Марину, но и всех тех, кто так и не дожил до памятного дня – вывода войск… из войны.

       Лены и детей не было, они уехали в город, чтобы не мешать. Лена понимала, что так надо. Она вообще была настоящей «боевой» подругой, как называли её ребята, которые уважали и любили жену своего командира.

     Они выпили уже порядочно, но не опьянели, потому что вновь, как когда-то, нервы натянулись как струны, не давая пьянеть. Только Ване Сергей мог раскрыть свою душу. Друг всегда понимал его с полуслова и никогда не подводил.

       Как всегда, разговор переходил с одной темы на другую. Помянув друзей, они, оставив прошлое, стали обсуждать то, что их больше всего волновало.  

    -Не могу я больше, понимаешь, Ваня, не могу притворяться, - Сергей стукнул кулаком по столу.

    -А и не надо, - ответил Иван. – Ты этим только хуже себе делаешь. Если б ты любил Веронику, тогда… А так, - он махнул рукой, давая понять, что не стоит даже переживать из-за такого пустякового дела.

    -Я сначала боялся, что Вовка не поймёт, маленький ещё, но теперь знаю, что зря я сыну не доверял. Он мой сын, понимаешь, Ванька, мой, а не её, - Сергей с какой-то злостью высказался и, разлив по рюмкам водку, предложил: - А давай, Ванька, за детей наших, чтобы им не дай Бог такого, как нам.

    -Давай, Серёга, - с жаром поддержал его Иван.

Они чокнулись и выпили.

    -А помнишь, - сказал Иван, - как мы там мечтали о мирной жизни, о том, как мы жить будем, если вернёмся. О любви мечтали.

    -Да, - тихо проговорил Сергей, - о любви. А есть ли она, любовь эта?

Ванька немного подумал и сказал:

    -Есть, я знаю. Она есть, Серёга. Только  не знаю я, что это такое. Не мастак я говорить много и хвост  распускать перед ба… перед женщиной. Я просто люблю, и всё. Любовь, я понимаю, это как у нас с Ленкой. Я без неё не смогу, если что, так же и она без меня.      

 Сергей кивнул головой:

       -Вот так и у нас с Мариной было, - ответил он, потом вдруг замолчал, о чём-то задумавшись. Ваня напрягся, сидел, не шелохнувшись, чтобы не потревожить друга, его воспоминания, как тогда, в день её гибели. Сергей, теребя в руках  пустую рюмку, продолжил:

     -Мы с ней вместе всего лишь пару недель были, а как будто целую жизнь прожили. Я до сих пор глаза закрываю глаза и вижу… её. Вижу, как она смеётся, как говорит, как бежит… - он осекся, а потом снова стал говорить, но слова давались ему с трудом, он почти шептал их: - Как бежала тогда, когда духи её… понимаешь? Ещё не было такого дня, чтобы я забыл, не вспоминал её. Я пробовал, старался. Старался начать жить, любить без неё, но не могу, понимаешь, Ванька, не могу.

Друг замолчал, а Иван так и сидел молча, сжавшись в комок, только желваки от напряжения на скулах бегали.

     -А ты говоришь, любовь,- продолжил Сергей. – Вот она, любовь моя, – вечность, длящаяся день, и жизнь, прожитая в неделю.

    -Да-а-а, - протянул Ваня задумчиво, - верно ты говоришь, слова верные ты сказал, Серёга. Вечность, длящаяся день…

Сергей махнул рукой:

   -Это не я сказал, а философ какой-то, да,  впрочем, неважно всё это. Марины нет, давно нет, а я будто с ней с тех самых пор… жизнь проживаю. 

Иван  налил в рюмки водку и сказал:

    -Давай, Серега, за неё, за пацанов, за братишек наших, пусть земля им пухом будет…

    -Давай … - ответил Сергей.

Они встали и, не чокаясь, залпом опрокинули рюмки.

    Тут вдруг послышался гул моторов. К Ваниной даче подъехало несколько машин, и из них стали выходить какие-то люди.

   -Что это? – не понял Сергей. – Кто это, Ваня?

   -Прости, Серёга, но ребята сами захотели, они помнят, какой день сегодня, - ответил Иван.

Сергей пристально вглядывался в лица людей, шедших через сад к беседке. Потом он спохватился и, спотыкаясь, побежал к ним навстречу. Хотел кричать, но язык будто онемел, вместо этого только шипение какое-то получилось:

    -Пацаны-ы-ы.

      Да, это были они. Те, с которыми он вместе переживал месяцы войны, деля пополам и радость и горе. А потом, после войны, они разъехались по стране и уже виделись гораздо  реже, потому что у каждого началась своя жизнь, та самая, о которой так мечтали под небом чужой страны. С некоторыми из них Сергей с тех пор так и не виделся, и вот после стольких лет они снова собрались вместе, именно в этот день, который стал для многих из них днём памяти.  Это Ваня нашел всех, кого смог, но Сергею не сказал, решил, что так будет лучше. Сергей же не верил своим глазам. Он крепко обнимал пацанов, еле сдерживая слезы:

    -Санёк, Димка, Петруха, Витёк… Салам, шурави…

    -Пацаны, братишки, мужики, салам… - слышалось со всех сторон.

     Они, ребята, уже немного постаревшие, стояли, крепко, по-мужски, обнявшись, так же, как тогда, в феврале восемьдесят девятого, и радовались, что снова встретились, живые и здоровые.  Их сердца и души были открыты друг другу, и они не прятали своих вдруг повлажневших глаз…

     Вот уже и ночь спустилась на землю, комары кружились в свете лампы, освещавшей беседку и пацанов, которые собрались через столько лет у своего командира, чтобы помянуть Марину, Лёху и ещё многих погибших друзей…

   В ночной тишине далеко разносилось по округе:

   -Как живете, шурави?

   -Да так, знаешь, а ты? Семья? Дети?

А потом снова и снова звучало:

   -Помянем, мужики…

   -Помянем.

   - Пусть земля им будет пухом…

  Они просидели всю ночь, вспоминая и разговаривая «за жизнь». Ребята остались на даче у Ивана, а Сергей, простившись с ними, уехал. Мужики сначала не хотели отпускать его, но Иван сказал, как когда-то:

   -Ничего, ему надо. Он должен похоронить мать погибшего друга, одноклассника.

   -А, ну раз такое дело, Серёга, то езжай, - ответил за всех Санёк.

   -Мужики, я не прощаюсь, увидимся, - сказал Сергей на прощанье.


    После кладбища Сергей попросил Юру заехать к Нестеровым, чтобы помянуть мать Олежки. Уже уходя от них, он столкнулся со своим одноклассником Димкой Задорожным.

    -Ба! – воскликнул тот, первым узнав Сергея. – Серёга! Ты ли это?

Сергей шёл, погруженный в грустные мысли, и не сразу узнал в этом раздобревшем мужике бывшую мечту всех девчонок.

    -Сколько мы не виделись? – спросил его Димка, заглядывая Сергею в глаза. - Наверное, лет десять.

    -Больше, - ответил Сергей. – В последний раз на похоронах Олежки.

Димка состроил печальную гримасу:

   -Да, - сказал он, - на похоронах, а теперь вот и мать.

Сергей удивился:

   -Ты к ним?

Димка виновато улыбнулся и ответил:

   -Да нет, у меня тут предки живут.

Они немного помолчали, потом вдруг Димка предложил:

   -А давай посидим где-нибудь, если ты не торопишься.

Сергей согласился и пригласил Димку в свою машину.

   -Однако, - присвистнул тот, - хорошо живешь.

   -Не жалуюсь, - ответил Сергей.  

   Они сидели в уютном ресторанчике, хозяином которого был Димка. Разговор крутился, в основном,  вокруг их школьного прошлого. И хотя они не были особенно дружны в школе, общаясь, в основном, только в «высшем обществе», да и то на уровне «привет – пока», всё же им было, о чём вспомнить.

     -Да, вспоминаю я наши вечеринки - весёлое было времечко, - вздохнув о былом, сказал Димка. – Помнишь? Умела Ритка нами управлять. Вот где она нас держала, - Димка показал кулак. – Кстати, она сейчас хозяйка престижного салона.

Сергей кивнул:

    -Я знаю, они общаются с моей женой.

    -Да ну? – удивился Димка. – А я думал, что у них не клеилось.

    -Наоборот, - ответил Сергей.   

    -А помнишь ту драку на дискотеке с Гаврилой, - Димка  посмотрел на Сергея. – У Гаврилы так ничего не получилось, ведь вы всё же поженились.

    -Да, - как-то нехотя ответил Сергей, - поженились.

    -Чего так грустно? – спросил Димка.

    -Да так,- Сергей махнул рукой.

    -Слушай, Серёга, - Димка подсел к нему и обнял за плечи, - а давай тряхнём стариной. Есть у нас в городе одно интересное заведение, после него как будто заново на свет рождаешься. «Орхидея», может, слышал?