За прошедшие годы у Яны случались романы с совершенно разными мужчинами.

Далеко не со всеми дело доходило до постели, с кем-то всё ограничивалось парой ужинов и походами в театр, но те, кто получал доступ к телу и рядом не стояли с Андреем. Яна не была фригидной, но такого удовольствия не получала никогда.

Андрей был её мужчиной, по всем параметрам её, и тела так идеально совпадали, и душа была протянута ему на ладонях, стоило впервые увидеть его в их квартире.

Но имела ли она право называть его своим? Имела ли она вообще право на счастье рядом с Андреем?

Оставшись наедине со своими мыслями в тишине крошечной, но очень уютной квартирки, Яна мучилась сотней вопросов, а будущее казалось призрачным и зыбким, будто мираж в пустыне. Самым жутким казалось то, что сейчас Яна не понимала, как сможет теперь наладить свою жизнь, если Андрей из этой самой жизни снова пропадёт? А ещё не понимала, как общаться теперь с братом, зная, что это именно он во многом виноват? Не во всём, потому что это именно они с Андреем тогда не нашли в себе сил и смелости, молодые и непримиримые, поговорить и всё выяснить, но Игорь всё равно ведь не имел права ни во что влезать, не имел права говорить Андрею тех гадостей.

Сердце сжалось. когда представила, что почувствовал Андрей, услышав жестокие слова о голодранце. С его-то гордостью и самолюбием понятно, почему даже думать себе не позволял встретиться вновь с Яной. Не могла, не имела права осуждать его за это, не в силах больше злиться.

Ароматный липовый чай исходил душистым паром в крутобокой чёрной кружке, а Яна пила его маленькими глотками, рассматривая сгущающиеся сумерки за окном.

Несмотря на тревожные мысли, на душе постепенно воцарялся покой. Впереди воскресенье, и можно будет выспаться и окончательно привести мысли в порядок.

В понедельник она сама позвонит Андрею, потому что будет повод, а пока можно не думать о плохом.

Звук мобильного ворвался в мутный поток размышлений, и Яна насторожилась, не позволяя себе пустых надежд. Нет, это не Андрей, кто-то другой, потому что пустых радостей не пережила бы.

На глянцевом дисплее отразился незнакомый номер, и глупая девочка Янина вопила внутри от радости и прыгала, обуреваемая глупыми надеждами.

— Да? — приговорила Яна, зажмурившись.

— Янина... — выдохнул в трубку, а у неё мурашки по спине табуном побежали. — Я ведь до последнего думал, что ты оставила чужой номер.

— Почему? — спросила, а улыбка помимо воли расцвела на губах.

— Я идиот, Янина, кромешный идиот. Веришь мне?

— Во всём, кроме этого.

Мягко засмеялся в трубку, ау Яны сердце замерло, а кожа на ладонях горела от того, как сильно хотела дотронуться до него сейчас.

— Я хочу тебя увидеть, — сказал Андрей, а в голосе столько уверенности и упрямой воли, что Яна не могла не потянуться к нему всей душой, всей сутью отвечая на его безмолвный зов.

— Приезжай, — сказала и, не дав себе задуматься, назвала адрес.

Зарычал в трубку, выматерился тихо, а Яна засмеялась, одуревшая от счастья.

— Буду через десять минут.

21 Глава

Яна почти захлебнулась отчаянным счастьем, вскочила на ноги и побежала в комнату. Быстрым взглядом оценила обстановку и удовлетворённо выдохнула. В спальне царил идеальный порядок, и каждая вещь лежала на своих местах. В этой квартире гости были редкостью, а мужчины так вообще никогда не переступали порог. Лишь иногда приезжала Маша, но в круговороте дней и тотальной занятости встречи с лучшей подругой, ночные посиделки на кухне за бокалом вина и сплетнями случались всё реже и реже. Временами наваливалась такая усталость, что вообще видеть никого не хотелось, не то, что болтать о новых шмотках и симпатичных мужиках.

Яна побежала в ванную. тесную и очень светлую, и, открыв воду, плеснула на разгорячённую кожу почти ледяной жидкостью. Контраст освежил. привёл мысли в порядок и, закрывая кран, Яна уже чувствовала полное спокойствие, смирившись с неизбежностью, свыкнувшись с ней. Андрей едет к ней, едет! Он соскучился, и это сейчас значило так много, что глупая улыбка на полных губах, отразившись в зеркале над раковиной, ослепляла.

Яна распустила тёмные волосы, и они рассыпались по плечам блестящим водопадом, а в ярких глазах горел огонёк не только страсти, но и надежды. Все тревожные мысли, кружившие голову ещё полчаса назад, вытеснила радость от осознания, что нужна Андрею, что не передумал.

До его внезапного звонка вся их новая история могла показаться сном. Мало ли что померещится одинокой женщине, будни и праздники которой состоят сплошь из работы и редких минут отдыха. Но вот Яна услышала его голос, а в нём жажда волнами, настолько неприкрытая, что с ног сбивала, и теперь всё принимало уже вполне реальные очертания, и от этого так сладко на душе.

Они ведь так и не поговорили о будущем, да и нужны ли были эти разговоры, когда всё так зыбко и призрачно, когда новая история, в которой есть лишь они на обломках рухнувших обид, только-только зарождалась. Яна улыбнулась своему отражению, взъерошила волосы, словно ей снова восемнадцать. На душе царила легкость, от которой хотелось взлететь высоко-высоко. И взлетела бы, но настойчивый звонок ворвался в тишину квартиры, Яна вздрогнула, не веря, что Андрей на самом деле примчался так быстро. Рванула к двери всем сердцем, душой на зов откликнулась, а руки, будто не её вовсе, дрожащие и непослушные, уже открывали замки, а Яна кляла себя за неуклюжесть.

— Привет — сказала, прислонившись пылающим виском к краю распахнутой двери.

Андрей медленно поднял на неё взгляд, а на дне его такая жажда и тоска плескались, от которых не было спасения. Да и хотел ли кто-то из них убегать от того незримого, что сияющей нитью протянулось между ними.

— Привет, — сказал хрипло и сглотнул, ощупывая взглядом с притаившейся в нём полночной тьмой тонкую фигуру. — Как ты?

— Скучала, — тихо ответила, нервным жестом поправляя упавшую на лицо тёмную прядь. И снова не знала, куда деть руки, чтобы не казаться глупой и неловкой, но рядом с Андреем хотелось быть слабее и глупее, словно не прошли долгие годы, изменившие многое окончательно и бесповоротно.

Скучала... в это простое и короткое слово Яна вложила слишком многое — то, о чём не умела говорить, но Андрей понял. Качнулся в её сторону, закрывая собой весь мир, терявший без него своё значение.

— Скучала? — спросил, вжимая спиной в прохладную стену, а где-то на обломках привычного бытия хлопнула, закрываясь, дверь. — Это хорошо. — ты?

— Да, чёрт возьми, Янина, я скучал, — проговорил, путаясь пальцами в волосах, массируя кожу, сводя с ума. — Я так скучал, что даже работа не помогла. Впервые в жизни мне не помогла работа, — шептали жаркие губы, и горячее дыхание обжигало кожу. — Но я честно пытался.

— Отвлечься?

— Не бросить всё к черту и не рвануть к тебе раньше. Даже получилось, я молодец.

Хрипло рассмеялся, обдавая жарким дыханием, будто пустынным ветром, и тонкие волоски на шее встали дыбом. Яна обвила смуглую шею Андрея руками, прижалась всем телом, а мужские ладони уже пробрались под тёмно-синюю домашнюю футболку, оглаживали. будоражили что-то потаённое, прижимали к себе.

— Ты всегда был молодец, — сказала и всхлипнула, когда крупная ладонь накрыла левую грудь, сжимая, а пальцы принялись терзать затвердевшую горошину соска.

— Андрей...

Простонала, а он накрыл её жаждущий поцелуев рот губами. Яна прогнулась в пояснице, прижимаясь сильнее, а Андрей целовал неистово и жарко, проникая в саму женскую суть и вливаясь в кровь, словно боялся, что иначе Яна растворится, точно мираж. Время текло незаметно, а они целовались, врастая друг в друга, переплетаясь руками, ногами, а вещи летели на пол, приземляясь с тихим шуршанием.

— Я как долбаный пацан, совсем двинулся, — шептал на ухо, чуть прикусывая кожу на шее, а Яна смеялась, потому что и сама чувствовала, что их внезапно ожившая любовь превращает её в девчонку, счастливую и беззаботную.

И плевать, что будет потом, на всё плевать. Сейчас она счастлива, и торопиться некуда. Да и зачем, когда обнажённые тела в полумраке комнаты так чувственно соединились, а стон удовольствия рвётся из груди.

— Я сдыхаю без тебя, Янина, — говорил, а ловкие пальцы уже нашли ту точку меж бёдер, простое прикосновение к которой сводило с ума, — ты мне веришь?

Он почти требовал ответа, ловя взгляд, а жёсткие губы запечатывали на губах поцелуй, по сравнению с которым всё, что было когда-то с теми, другими, меркло.

— Да, — лишь выдохнула, прижимаясь своим лбом к его, а хриплые вздохи, уже и не разберёшь чьи, сливались воедино, переплетались, взлетая в звёздную высь. — Я верю тебе.

— Наконец-то...

Он вошёл стремительно, на высшей точке наслаждения, которые почти подарили пальцы, а Яна закричала, потому что не умела и не хотела бороться с разрывающими на части эмоциями. Все разговоры, планы на будущее — всё потом, сейчас важным было лишь единение тел и душ, такое правильное и естественное, стирающее годы разлуки, разрушающее всё глупое и наносное, с чем по чужой прихоти пришлось жить.

— О чём ты думаешь? — спросил Андрей, бездумно перебирая пальцами волосы Яны, шелковистые пряди которых укрывали узкую спину.

— Ни о чём, — дёрнула плечом и тихо засмеялась.

Лежала на широкой груди. вдыхая знакомый до боли мускусный слегка пряный аромат смуглой кожи, покрытой мелкими бисеринками пота. Гладила пальцами, впитывая тепло, а мысли в голове плыли медленно, расслабленные и умиротворённые. Будто бы все годы ходила, слепо тычась в углы, и наконец, прозрела. И нашла путь домой.

— Может быть, поужинаем? — неожиданно спросил, прижимая к себе. — Хочешь, в ресторан сходим?