Аннэ Фрейтаг - Вечность в тебе

– Полагаю, вы не против, что это место для пары.

– Что-что? – спрашиваю я.

Она ухмыляется.

– Парное место. Это два сиденья без подлокотника между ними.

«Два сиденья без подлокотника между ними». Я вскидываю глаза на Джейкоба, вижу, что он улыбается, и сглатываю:

– Хорошо. Мы их возьмем.

Кассирша усмехается и протягивает мне билеты.

– Ну что ж, хорошо вам провести время.

Джейкоб

Впечатляет, сколько внимания привлекает девушка без волос. До сих пор я никогда не замечал этого, ведь мы почти не выходили на улицу, а если и выходили, то Луиза всегда была в шапке. Но сейчас, здесь, в этот момент это бросается мне в глаза. Луизе даже не нужно ничего делать. Стоит ей войти в помещение, и все уже смотрят на нее.

Я тоже смотрю на нее. Но по другим причинам. Я рассматриваю ее круглый затылок и тонкую шею, наблюдаю, как она опирается на парапет и смотрит вниз. Как будто это перила корабля, а паркет – океан. На мгновение мне становится интересно, думает ли она о своем брате. Об окне в ванной комнате и высоте. Но для этого Луиза кажется слишком беззаботной. Слишком радостной. Она оглядывается и улыбается, даже не замечая, что все смотрят на нее. Или просто не позволяет себе этого замечать.

Мне кажется, я знаю, что думают люди, когда видят ее. «Боже мой, бедняжка. Такая красивая девушка. А ведь она еще так молода». Затем они быстро отворачиваются. Может быть, потому что понимают, что глазеют на нее. Или потому, что не хотят испортить себе вечер. Рак – настоящий убийца настроения. А разве может быть что-то еще? В их понимании бритая девичья голова неизбежно означает рак. Никто в здравом уме не стал бы делать подобного добровольно.

Луиза садится рядом со мной, и ее глаза сияют чернотой. Мы держим дистанцию, как будто ждем третьего человека, который зарезервировал место между нами. Все беседуют, смеются и шумят. А мы просто сидим на своих местах. «В тихом омуте черти водятся», – думаю я, а потом задаюсь вопросом, насколько мы, Луиза и я, вместе. При этой мысли я не могу не улыбнуться. И она отвечает на мою улыбку, как будто знает, о чем я только что думал. Немного подвигаюсь в ее сторону и смотрю Луизе в глаза. Она тоже смотрит на меня, а затем тоже придвигается немного ближе. Всего на несколько сантиметров. Мы не касаемся друг друга, но для третьего человека места больше нет.

Свет медленно гаснет, и колено Луизы на мгновение касается моего. Я чувствую сердцебиение во всем теле, и воздух кажется электрически заряженным. Как перед вспышкой молнии.

Луиза

Я запускаю руку в пакет с попкорном. Раздается шорох, а потом я чувствую руку Джейкоба. Когда поворачиваюсь к нему, наши взгляды встречаются, а руки слишком долго остаются в пакете. Никто из нас не двигается. Никто не достает попкорн. Все сразу замедляется. Не считая моего сердцебиения.

Фильм продолжается, но мы больше не смотрим на экран. Свет от него освещает правую половину лица Джейкоба, левая половина – черная. Мое дыхание такое неровное, каким не было никогда. А потом, совершенно внезапно, кончик его пальца касается моего указательного. Я задерживаю дыхание. Всего на мгновение. Мешок шуршит, словно хочет выдать нас. Его кожа теплая и мягкая.

Время останавливается. Больше всего мне хочется упаковать этот момент с собой и забрать его домой. Это чувство и стук сердца. Это странное напряжение между нами двумя.

Потом Джейкоб вынимает руку из пакета, и я, проглатывая разочарование, хочу отвернуться, но он протягивает руку, и его глаза шепчут: «Иди ко мне». Я придвигаюсь ближе, кладу голову ему на плечо, и его рука обхватывает меня. Я чувствую свой пульс повсюду.

Этот момент – больше, чем просто доверие. Он как щелчок. Как будто мы принадлежим друг другу. Как будто так и должно быть.

Джейкоб

Мюнхен спит, но мы еще бодрствуем. Тротуары мокрые, потому что на улице шел дождь, пока мы были в кино. Я смотрел на экран, но так и не понял, о чем был фильм. Это было как белый шум. Спроси меня о сюжете, и я не смогу ничего сказать.

Мы идем бок о бок. Наши руки почти соприкасаются. Они движутся так близко друг от друга. Я чувствую тепло Луизы. Сколько себя помню, я всегда лучше справлялся с расстоянием, чем с близостью. Но, быть может, я совсем не знал близости.

Вдалеке показывается дом Луизы. Мы скоро попрощаемся, хотя мне бы хотелось просто взять ее с собой. Ко мне. Я бы обнимал ее, закрыв глаза, и знал, что она со мной, потому что запах Луизы принадлежит только ей.

Крупные тяжелые капли падают с крон деревьев, в воздухе витает влажность и прохлада, и мы совершенно одни. Как будто за последний час весь город был эвакуирован, а нас забыли. Как будто остались только мы с Луизой. Небо кажется бесконечным, и облака тянутся над нашими головами, похожие на айсберги. Я удивительно бодр. Мне хочется, чтобы наш путь был бесконечным, а этот момент длился как можно дольше.

Если бы это был фильм, сейчас играла бы музыка – возможно, «The Moon Song» Карен О., – а я взял бы Луизу за руку. Я бы просто сделал это, потому что не боялся бы того, как она отреагирует.

В ту же секунду, совершенно неожиданно, Луиза вдруг мягко касается тыльной стороны моей руки. Быстро и нерешительно, как кошка.

Ее глаза похожи на небо. На черное море. Луиза улыбается. Я беру ее за руку и крепко держу.

А потом мы идем дальше. Как ни в чем не бывало. Хотя теперь все по-другому.

Луиза

Я уже вижу вход в свой дом. Такое ощущение, что у меня в животе гудит. В голове и шумно, и тихо. Я полна адреналина.

Если быть точной, то это было всего лишь небольшое движение рукой, пара сантиметров, ничего особенного. Но в моем мире это все равно что прыгнуть на сто метров в высоту. С места. Без всяких вспомогательных средств. И я это сделала. Только что я прыгнула на сто метров вверх.

Мы стоим перед моим домом. Дождь снова начинает моросить, и в воздухе пахнет мокрой землей.

– Мы пришли, – говорит Джейкоб, но не отпускает мою руку.

Я тоже держу его ладонь в своей. Вокруг нас простирается тишина, и дождь становится все сильнее. Интересно, действительно ли важно, что моя кровать настолько мала? В конце концов, я осмелилась взять его за руку. А теперь просто могла бы спросить его, хочет ли он остаться. Мне даже не нужно делать это напрямую. «Может, зайдем внутрь?» было бы достаточно. Это всего три слова. Но я боюсь.

Внезапно мне на ум приходит то, что Кристофер написал в своем последнем письме. Что скоро – это не сейчас. И что речь идет только о сейчас. Об этом дне и этом моменте.

Я набираю в легкие воздух, и тут Джейкоб говорит:

– Я могу помочь тебе завтра, если хочешь…

Я выдыхаю. Смесью углерода и храбрости. А потом киваю:

– Было бы неплохо. – Тоже три слова, но не те.

Джейкоб отпускает мою руку:

– Ну, тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – говорю я, хотя хочу сказать «Останься».

Он делает два шага назад, под дождь, который теперь выглядит как струи воды, отвесно падающие прямо с неба. И уходит. А я смотрю ему вслед, пока его очертания не проглатывает тьма. И только тогда я вхожу в дом.

Луиза

Я не могла уснуть. Мой взгляд бесцельно блуждал по комнате, как будто искал что-то, за что можно зацепиться. Но в комнате ничего не осталось. Ничего, что могло бы меня отвлечь. Прежнюю себя я закрасила, а новую еще не отыскала. К тому же вечер с Джейкобом был так свеж в моей голове, словно мы все еще были вместе, в кино. Меня переполняло это зудящее чувство. Я ощущала его в своем животе, ощущала его повсюду.

Я не хотела думать о Джейкобе. Но прекратить это делать никак не могла. Это вроде того, когда вас тянет расчесывать укус комара.

В 1:37 я, наконец, сдалась. Включила лампу, и это было как утешение, словно свет в конце тоннеля. Немного искусственного дня посреди ночи. Не будь уже так поздно, я позвонила бы Минг. Несмотря на ссору. Вопреки всему. Но стояла поздняя ночь, так что я не могла ей позвонить. Хотя, может, я не стала бы этого делать, даже если бы время позволяло. Не знаю.

Я приготовила себе чай, а потом вернулась в свою комнату через пустую квартиру. Я стояла в дверном проеме, рассматривая помещение, и в тот момент поняла, что она такая же, как я: незаконченная. Как будто детство и грядущие изменения вступили в противоречие, и мы разрываемся между ними. Как начатая картина, которая неизвестно, какой будет в конце.

И тогда я написала Джейкобу. Не задумываясь. Я просто сделала это. Всего одно предложение: Я не могу уснуть.

Его ответ пришел в считаные секунды: Я тоже.

Значит, мы бодрствовали вместе. И из одного сообщения родились другие, их становилось все больше и больше. Быстрый обмен пузырьками фраз в WhatsApp. На часах было уже 2:47, а мы все еще не спали. И тогда Джейкоб написал: Может, созвонимся? А я была удивлена и немного смущена, но согласилась.

Поначалу разговор был напряженным, и мы нервничали, потому что по телефону нет подтекста. Ни лиц, по которым можно читать, ни жестов, ни намеков. Затем стало лучше. А потом вдруг стало совсем легко.

Сейчас уже 4:23, а мы все еще разговариваем. Наши голоса устали, но мы – нет.

– Ты ведь можешь просто позвонить Минг, – говорит Джейкоб.

– Да, знаю.

– Но ты этого не сделаешь… – это смесь вопроса и утверждения.

– Нет, не сделаю.

– И почему? – спрашивает он.

– Потому что я ненавижу, как она смотрит на меня, когда мы говорим по скайпу. Ненавижу этот взгляд. И этот ее жалостливый тон. Как будто в любую минуту я могу развалиться на части.

– А ты когда-нибудь говорила ей это? – спрашивает он.

– Не совсем в такой формулировке, но что-то в этом роде.

Возникает пауза, и я слышу его дыхание.