Томас с размаху налетел на стоявшее рядом с нею небольшое бюро, рассыпав по полу ворох бумаги и перьев, и схватил ее обеими руками за плечи. Всем своим весом он тянул ее вниз, к полу.

Девушка закричала и попыталась вырваться. И вдруг, словно по волшебству, его хватка ослабла. Он застонал и растянулся на полу у ее ног.

Джонет долго не могла оправиться от испуга. Ее била дрожь. Прислонившись к стене, она закрыла глаза, не в силах двинуться с места. Томас потерял сознание, но не может же она вот так стоять здесь и трястись! Надо что-то делать. Однако она почему-то была не в состоянии заставить себя взглянуть вниз.

— Джонет?

Ее глаза широко раскрылись.

В дверях стоял Александр. Он вошел в комнату и осторожно притворил за собою дверь, стараясь не шуметь.

— Ты меня здорово напугала там, внизу, милая. Слава Богу, вино не пролилось. Мне было бы нелегко с ходу придумать другой способ справиться с этим ублюдком, не поднимая шума.

И вдруг все встало на свои места. Томас был не пьян, он был одурманен, поняла Джонет. Александр опоил его каким-то сонным зельем. И все же ей никак не удавалось унять колотившую ее дрожь, она не могла заставить себя даже говорить.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, детка, но другого выхода не было. Пришлось незаметно увести вас обоих от остальных. Я пытался тебя предупредить. Пытался дать тебе понять, что я задумал.

Все это Александр проговорил, по-прежнему не двигаясь. Его голос звучал мягко, ободряюще:

— Как только почувствуешь себя в силах отправиться в путь, я дам Гранту знать. Он уже держит лошадей наготове.

Джонет судорожно перевела дух. Александр, очевидно, полагал, что имеет дело с девицей, ударившейся в истерику. Впрочем, еще несколько минут, и это было бы правдой.

— Ты меня тоже здорово напугал там, внизу…

Она прикусила губу, стараясь совладать с собой, но не сумела сдержать улыбку.

— И когда же я наконец научусь не сомневаться в тебе, Алекс?

— Наверное, когда я перестану давать тебе повод для сомнений.

Он подошел к ней, подхватил за талию и легко, как пушинку, перенес через распростертое на полу тело. И вот она уже в его объятиях, прячет лицо в его кожаной куртке, а его руки сжимают и держат ее. Крепко и надежно.

— Джонет, милая, я загнал двух лошадей, чтобы добраться сюда!

Он прижался лицом к ее волосам, его руки обнимали ее с такой силой, что она едва могла вздохнуть.

— Ах, глупышка, неужели ты могла подумать, что я позволю Томасу тебя обидеть?

Кожаная куртка под ее щекой стала скользкой и влажной. Джонет поняла, что плачет, и попыталась остановиться.

— Я думала, ты умер, — всхлипывала она. — А потом… ты… ты…

На нее вдруг с новой силой обрушились боль и страх, пережитые за последние несколько дней, за последние несколько минут.

— О, Алекс, никогда в жизни мне не было так одиноко!

Александр обнял ее еще крепче.

— Но ведь я с тобой, милая! — настойчиво проговорил он. — Пока я дышу, ты не одинока, Джонет Максвелл. Что бы ни случилось, никогда не сомневайся в этом.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Мгновение он смотрел на нее молча, потом тихонько выругался сквозь зубы. А потом его рот властно накрыл ее губы, заставляя позабыть обо всем на свете.

Джонет растаяла в его объятиях, жадно открывая рот навстречу горячей и влажной ласке его языка. Она жаждала этого поцелуя, мечтала всей кожей ощутить прикосновение его рук. Только так можно было изгнать всякие воспоминания о Томасе Дугласе, об ужасе, пережитом за последние несколько часов.

Руки Александра скользнули вверх по ее спине, грубо схватили ее за волосы, обхватили затылок. Он крепко-накрепко прижался лицом к ее лицу, целуя с ненасытной жадностью, с такой страстью, какой она раньше в нем не ощущала. Не было больше никакой сдержанности, никакой бережности в его руках и в губах, не было нежности в подмявшем ее сильном мужском теле.

Джонет наслаждалась этим новым ощущением, упивалась им в восторге. Страстность не пугала ее, грубость была желанна. Александр Хэпберн наконец-то утратил свое хваленое самообладание, выводившее ее из себя. От его хладнокровия ничего не осталось. И все это ее заслуга!

Она прижалась к нему, обняла его за талию. Ее рот отвечал на его поцелуй с самозабвенной страстью. Они говорили друг с другом древним, примитивным языком любви, не оставляющим места ничему, кроме всепоглощающего желания овладеть и отдаться.

— Побойся Бога, милая, я же не каменный! Если ты будешь продолжать в том же духе, боюсь, Мэрдок утром застанет нас обоих в этой постели.

Александр говорил все это, продолжая крепко сжимать ее в объятиях. Во взгляде устремленных на нее прекрасных серебристо-серых глаз Джонет прочла что-то, пробудившее в ней ненасытный голод и какую-то отчаянную, бесстыдную дерзость.

— Ну что ж, мне кажется, дело того стоит, — прошептала девушка, задыхаясь от волнения.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбается, и всем телом радостно откликнулась на эту улыбку. Его глаза сузились, и в их непроницаемой глубине мелькнуло что-то вызывающее и дразнящее.

— Я слышал, есть женщины, ради которых стоит умереть. Ты хочешь сказать, что ты — одна из них, милая?

— Мне трудно об этом судить. Наверное, тебе виднее.

— Я бы с удовольствием продолжил этот ученый спор, но в безопасном месте, если не возражаешь, — усмехнулся в ответ Александр. — Как насчет того, чтобы натянуть нос Дугласам и совершить молниеносный бросок на юг? Ты не против?

— А ты поедешь?

— Вне всякого сомнения.

— Тогда поехали, — кивнула Джонет.

Александр отпустил ее и сунул руку за пазуху своей кожаной куртки.

— Надень вот это, — сказал он, протягивая ей пару сильно измятых мужских штанов и рубаху. — Придется тебе на эту ночь опять превратиться из Джонет в Джона.

Он со смехом подмигнул ей и отступил на шаг назад.

— Пока ты переодеваешься, мне надо успеть написать пару записок. И несмотря на все, что ты со мною сделала, дорогая, клянусь честью, что не обернусь, пока ты не закончишь.

Джонет взяла одежду, глядя, как Александр безо всяких церемоний носком сапога отодвигает от бюро по-прежнему неподвижное тело Томаса. Она отошла в дальний угол комнаты и повернулась к нему спиной. Для соблюдения приличий этого было явно недостаточно, но сейчас подобные соображения ее совершенно не волновали.

Потом она подумала: а вдруг Александр все-таки смотрит? И тут же по всему ее телу пробежала непонятная дрожь. Да, наверное, Александр мог бы ее научить принимать некоторые вещи близко к сердцу. Так или иначе Джонет начала переодеваться, но ей было уже не все равно.

Покончив с переодеванием, девушка подошла к нему. Сидя за письменным столом, Александр складывал и запечатывал письмо. На верхней стороне листа он нацарапал одно слово: «Ангусу».

Она склонилась над его плечом, глядя, как он подтягивает к себе чистый листок и обмакивает гусиное перо в чернильницу, чудом уцелевшую от столкновения с Томасом.

«Ваш счет не оплачен. Я конфискую товар, — написал Александр и в нижнем углу поставил размашистую подпись: — Хэпберн из Дэрнэма».

Джонет нахмурилась.

— Я не понимаю.

— У нас с Мэрдоком свои маленькие счеты. Он обещал уплатить за тебя сотню фунтов.

Наклонившись, Александр положил записку прямо на грудь Томасу.

— Можешь не сомневаться, Мэрдок поймет, о чем речь.

— Довольно неприятно узнать, во что меня оценили.

— Не горюй. Невеста из дома Максвеллов — это солидный трофей. Уверен, теперь они удвоят цену.

Улыбка сошла с лица Джонет, уступив место мрачной озабоченности. Она была официально обвенчана с Томасом. Теперь Дугласы ее в покое не оставят. Они перевернут небо и землю, чтобы ее найти.

— Я ведь теперь Джонет Дуглас, — грустно прошептала девушка.

Александр внимательно посмотрел на нее.

— Не вешай нос, милая. Мы едем туда, где власть Дугласов кончается. Несколько часов быстрой езды верхом, и мы благополучно доставим тебя в Англию. Если перестанем болтать. Пора выбираться отсюда, — сказал он и подошел к двери. — Натяни шапку пониже на лоб. В конце этого коридора есть лестница. Она ведет прямо в кухню, а оттуда легко выбраться во двор. Следуй за мной и веди себя как подобает воспитанному мальчику из приличной семьи.

Джонет обернулась, чтобы бросить последний взгляд на тело Томаса Дугласа. На мгновение ей вспомнились недавно пережитые ненависть и страх.

— Он ведь не умер?

— Нет.

— Они погонятся за мной, ты же знаешь.

Александр прислонился к двери, глядя на девушку, и протянул ей руку. Его лицо озарилось дерзкой, вызывающей улыбкой.

— Знаю. Тебя это пугает?

Джонет подошла к нему и вложила пальцы в его протянутую руку. Удивительно, но погоня ее не страшила. Уж точно не теперь, когда Александр держит ее за руку и вот так, с вызовом, ей улыбается. Не теперь, после того, как он ее целовал, а глазами обещал нечто большее.

— Нет, — ответила она, не сводя с него глаз.

— Ну тогда пошли, Джон.

Еще мгновение его глаза удерживали ее взгляд, потом он открыл дверь и осторожно выглянул в коридор. Все было тихо. Они промчались вниз по лестнице и со смехом вырвались во двор, где их надежно поглотила благословенная тьма.

21

Воодушевление у Джонет продолжалось недолго. Пошел мелкий, затяжной, холодный дождь, несколько часов им пришлось мчаться сквозь мрак по слякотной грязи, словно все демоны ада гнались за ними по пятам. Когда пересекли английскую границу, Александр объявил привал, но это сил не прибавило. Джонет была вконец измучена, она промокла и промерзла насквозь, ее тело просто перестало повиноваться разуму, повелевавшему держаться прямо в седле.