Но в этот момент мистер Ривенхолл вспомнил о срочной встрече, на которую он уже якобы опаздывал, и поспешил покинуть дом. А лорду Бромфорду ничего не оставалось, как последовать за дворецким наверх, в гостиную: Дассет считал недопустимым появление одиноких джентльменов в «Комнате молодых леди». Когда Софи, с соблюдением всех правил приличия и в сопровождении Селины, вышла к гостю, он не стал терять времени даром и попросил ее руки на котильон. Софи, не без оснований полагая, что кто-либо из ее друзей с Пиренейского полуострова наверняка придет ей на выручку, заявила, что с огромным сожалением вынуждена ему отказать. По ее словам, она была уже занята. Лицо у лорда Бромфорда вытянулось, и он с обидой воскликнул:

– Как такое возможно, если ваш кузен сообщил, что я буду первым, если поспешу?

– Вы имеете в виду моего кузена Чарльза? Значит, он так сказал? – проницательно осведомилась Софи. – Что ж, он не мог знать, что меня настойчиво приглашают последние три дня. Быть может, мы с вами станцуем один из контрдансов.

Он поклонился и ответил:

– Я как раз говорил вашему кузену, что контрдансы одобрены еще мыслителями древности. Полагаю, их нельзя счесть непристойными. А вот приветствовать вальс я никак не могу.

– О, так вы не вальсируете? Я очень рада… то есть я хотела сказать, что, глядя на вас, никто и подумать не смеет, что вы способны на что-либо столь фривольное, лорд Бромфорд!

Ее слова, похоже, польстили ему; удобно устроившись в кресле, он продолжал:

– Вы затронули весьма интересную тему, сударыня. Вам наверняка знакома поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». Можно ли утверждать, что мнение о человеке можно составить и по тому, какие танцы он себе позволяет?

К счастью, его вопрос оказался риторическим, поскольку ни одна из девушек никогда не задумывалась над этим и, следовательно, не могла выразить свое мнение. А он принялся развивать эту тему, и его рассуждения прервало лишь появление мистера Уичболда, который пришел, чтобы, во-первых, сопроводить Софи и ее кузин в зверинец, а, во-вторых, просить ее руки на котильон. Она была вынуждена отказать и ему, хотя и с сожалением, поскольку мистер Уичболд считался первоклассным танцором, исполнявшим все па котильона с большим искусством и элегантностью.

Однако она обрела весьма достойного партнера в лице лорда Фрэнсиса Уолви. Софи мужественно приняла тот факт, что поначалу он добивался чести потанцевать с мисс Ривенхолл, и заявила, что Сесилия должна проявить христианское милосердие ко всем остальным молодым девушкам и поскорее выйти замуж.

С самого начала было ясно, что предстоящий бал станет самым ярким событием сезона и обречен на оглушительный успех. Даже погода благоприятствовала ему. С рассвета до обеда в особняке Омберсли-хаус кипела бурная деятельность, а с улицы доносился неумолчный грохот тележек торговцев и посвист бесчисленных посыльных. Мистер Ривенхолл вернулся из деревни как раз в тот момент, когда двое мужчин в рубахах с закатанными рукавами и кожаных бриджах устанавливали навес над дорожкой, ведущей от улицы к входной двери. Еще один, в суконном фартуке, под бдительным присмотром Дассета расстилал на ступеньках красный ковер. Войдя в дом, мистер Ривенхолл едва не налетел на лакея, направляющегося в бальный зал, прижимая к груди гигантскую пальму в горшке, и, чудом избежав столкновения с ним, едва успел увернуться от экономки, которая несла в столовую целую кипу скатертей камчатного полотна. Дассет, с поклоном сопроводивший мистера Ривенхолла в дом, с удовлетворенным видом сообщил ему, что в восемь вечера будет подан ужин на тридцать персон. Дворецкий добавил, что ее светлость прилегла отдохнуть в своей комнате, чтобы к началу торжеств быть во всеоружии, и что его светлость лично отбирал вина, которые будут предложены гостям за ужином. Мистер Ривенхолл, выглядевший скорее смирившимся с неизбежностью, нежели счастливым, кивнул и осведомился, не было ли для него писем.

– Нет, сэр, – ответил Дассет. – Спешу поставить вас в известность, что за ужином будет играть оркестр шотландских конных гвардейцев, поскольку мисс Софи знакома с полковником, который также оказался в числе приглашенных. Весьма приятное разнообразие, если можно так выразиться, поскольку «Свирели Пана» уже изрядно приелись с тех пор, как мы приглашали их в прошлом году на бал мисс Сесилии. Осмелюсь заметить, что мисс Софи совершенно точно знает, что и как должно быть сделано. Прошу прощения за вольность, но работать для мисс Софи – одно удовольствие, поскольку ей удается все предусмотреть, отчего я уверен, что торжества не омрачат никакие неприятности.

Мистер Ривенхолл фыркнул и удалился в свои апартаменты. Когда он появился снова, было без нескольких минут восемь, и он решил, наконец, присоединиться ко всей семье в гостиной. Две его младшие сестры, которые, перегнувшись через перила второго этажа, где располагалась классная комната, с восторгом наблюдали за суетой внизу, громким шепотом сообщили ему, что выглядит он просто блестяще и никакой другой джентльмен не сможет с ним сравниться. Он поднял голову и рассмеялся, поскольку знал, что, несмотря на свою хорошую фигуру и строгий наряд, состоявший из черных атласных бриджей до колен, белого жилета, полосатых чулок и приталенного сюртука с очень длинными фалдами, добрая половина гостей мужского пола затмит его. Но искреннее восхищение младших сестер согрело ему душу и улучшило настроение, и он, пообещав чуть позже прислать в классную комнату слугу с мороженым, вошел в гостиную и даже удосужился сделать комплименты сестре и кузине по поводу их нарядов.

Софи выбрала свое любимое платье из крепа цвета зеленого яблока, надев его поверх чехла из белого атласа, с крохотными рукавами с буфами из кружев и неровного мелкого жемчуга, обильно отделанное вышивкой и галунами. В ушах у нее покачивались изумительные бриллиантовые серьги, шею обвивало жемчужное ожерелье, а высокую прическу на затылке скреплял огромный черепаховый гребень. Джейн Сторридж расчесала и умастила маслом ее локоны на висках, так что в свете канделябров они отливали сочным каштановым блеском. Довершали наряд атласные туфельки в зеленую полоску, длинные перчатки и веер из матового крепа. Леди Омберсли, хотя и не могла не оценить столь яркий и выразительный ансамбль, с материнской гордостью в увлажнившихся глазах взирала на Сесилию. Сегодня на балу в ее доме соберется весь цвет молодости и красоты лондонского высшего общества, но она была уверена, что среди гостей не найдется девушки, которая сможет соперничать с ее Сесилией, похожей на сказочную принцессу в прозрачном белом маркизете[75]. Материал ее платья вспыхивал блестками при ходьбе, и свет свечей искрился на вышитых на нем серебряных желудях. Волосы дочери, перехваченные простой серебряной лентой, отливали червонным золотом, глаза поражали небесной голубизной, а ярко-алые губы впечатляли изяществом формы и полнотой. Рядом с Софи ее красота казалась неземной и эфемерной; отец, с ласковой любовью глядя на нее, заявил, что она похожа на фею – «королеву Маб[76] или Титанию[77], не так ли. Следовало спросить Евгению Рекстон, на кого именно.

Он так и сделал. После долгих размышлений мисс Рекстон все-таки решила почтить бал Софи своим присутствием, заручившись согласием матери и пообещав ей, что ни в коем случае не примет участия в танцах. К ужину она явилась первой, в сопровождении своего брата Альфреда, который тут же принялся беззастенчиво рассматривать Софи и Сесилию в монокль, рассыпавшись перед ними в столь неумеренных комплиментах, что щеки Сесилии порозовели, а в глазах Софи появился опасный блеск. Мисс Рекстон, нарядившаяся в платье скромного лавандового крепа и решившая для разнообразия все же насладиться вечером и не мешать другим, также похвалила наряды кузин. Ее замечания, однако, были куда более пристойны и вызвали теплую улыбку на губах Чарльза. При первой же возможности он завладел ее вниманием, придвинул ей стул и сказал:

– Я и надеяться не смел, что ты придешь к нам сегодня вечером. Благодарю тебя!

Она улыбнулась в ответ и легонько пожала ему руку.

– Маме это не понравилось, но она согласилась, что я не нарушу приличий, если приду – при условии, что не буду танцевать, разумеется.

– Рад слышать: мне представится прекрасный случай последовать твоему примеру!

Она благодарно улыбнулась ему, но сказала:

– Нет-нет, ты должен исполнить свой долг, Чарльз! Я настаиваю!

– Маркиза де Виллаканас! – объявил Дассет.

– Господи Иисусе! – пробормотал Чарльз себе под нос.

В комнату вошла маркиза, блистательная и экзотическая, в платье из золотистого атласа, украшенном множеством рубиновых и изумрудных брошей, цепочек и ожерелий. В волосах у нее красовался высокий испанский гребень, а голову прикрывала мантилья; она распространяла вокруг себя тяжелый мускусный аромат, а пол позади нее подметал длинный шлейф. Лорд Омберсли глубоко вздохнул и устремился навстречу гостье, заслуживающей самого пристального внимания.

Мистер Ривенхолл начисто позабыл о том, что не разговаривает со своей несносной кузиной, и прошептал ей на ухо:

– Как, ради всего святого, вам удалось подвигнуть ее на такие невероятные усилия?

Софи рассмеялась.

– О, она в любом случае собиралась провести несколько дней в городе, так что мне оставалось лишь снять для нее апартаменты в отеле «Пултни» да строго-настрого приказать ее служанке Пепите отправить маркизу сегодня вечером к нам.

– Я поражен тем, что ее удалось заставить хотя бы задуматься о таком невероятном напряжении сил!

– О, она знает, что иначе я пришла бы за ней сама и притащила бы ее сюда на аркане!

Гости прибывали один за другим; мистер Ривенхолл счел своим долгом помочь родителям принять их и подошел к дверям, и вскоре просторная гостиная заполнилась людьми. Всего через несколько минут после того, как часы пробили восемь, Дассет провозгласил, что ужин подан.