Денни начал отстукивать пальцами ритм, выходя из своеобразной комы.

— У тебя не больше недели. Попытайся вытянуть нас из этого болота, сынок, — посмотрел мне в глаза.

— Сделаю всё возможное, — проследил, как босс поднимается, кинув несколько купюр на стол, и покидает кабинку, зазвеневшую музыкой ветра.

Не медля, достал телефон, набирая номер Хавьера.

— Назначь встречу с Пересом сегодня же. Буду только я.

Игра началась.

Шумное и чертовски дорогое открытие отеля, кричащее о сотнях тысяч долларов, потраченных на пьянку для местной элиты, которая никогда не станет тратить деньги в этом заведении. Вспышки фото и телекамер, блестящие и чрезмерно откровенные вечерние платья, одинаковые улыбки с ослепительно белыми зубами и много, много зависти. Я ненавидел подобные мероприятия, как и вращающуюся на таких вечерах публику. Эти люди знали много лести, приправленной желчью и злобой, проникающей в каждую пору и разъедающую тебя изнутри. Всякий притворялся другом, благодетелем, пытаясь убедить в незаменимости своей персоны в твоей жизни, но ни одно слово не оказывалось искренним. Чистая выгода, расчет и гребаная ложь. При посещении таких мест появлялось навязчивое желание спалить к чертям алчных ублюдков, не знающих ничего кроме корысти. Человечество ничего бы не потеряло, если бы кучка жадных до славы и денег людишек перестала навязывать молодежи ложные идеалы с экранов телевизоров. Но уничтожив одних, я бы не искоренил проблему полностью, так как подобное дерьмо не убиваемо. И на смену одним в ту же секунду придут другие, но уже в большем количестве.

Несмотря на срочность встречи, меня напрягало то, что уже второй раз подряд Пуэрториканец назначает место для разговора посреди вечеринки. В такой обстановке сложно обсуждать дела, тем более на нейтральной территории. Но, будь я на его месте, то поступил бы именно так. Тем не менее, он явно не доверял мне и, возможно, боялся. Что тоже вполне оправданно и умно с его стороны, но совсем не на руку мне.

Но оказался и один огромный плюс в выборе места для встречи: Марина была с ним. Я увидел их сразу же, как только зашел в банкетный зал. Прекрасная, как нимфа, в фиалковом платье, оттеняющем её фарфоровую кожу и подчеркивающем нежность, Котёнок стояла с бокалом шампанского в руке, держа Переса под локоть. Небрежно уложенные волосы, придавали ей ранимости, напоминая лишний раз, что она не такая холодная, какой хотела бы казаться. Я до сих пор не мог привыкнуть к её стрижке, чувствуя, словно вместе с длинными локонами, она лишилась всех воспоминаний о нас, и тогда сердце стискивало раскаленными щипцами, сжимая его с такой силой, чтобы оно лопнуло раз и навсегда. Я любил смотреть на неё, на тонкую длинную шею, любил наблюдать за поворотом её головы. Казалось, что в Марине нет ни единого изъяна, даже её острые обнаженные лопатки, пробуждали во мне звериные инстинкты. Пусть она и пыталась казаться стойкой и сильной, но всё еще была ранимой девушкой, нуждающейся в заботе и ласке, именно в том, в чем я с треском провалился, не сумев дать. Наблюдать за ней было одним из моих любимых занятий, но если честно, я предпочитал это делать, когда она лежала на соседней подушке, а не выходила в свет под руку с каким-то придурком в качестве его трофея. Глядя на них вместе, я закипал, зная, что не вынесу еще одного вечера, приправленного их прикосновениями, поцелуями и жаркими взглядами. Достаточно было мыслей о том, как они проводят время наедине, и всё нутро покрывалось бурлящими кратерами. Как бы я не старался выкинуть подобные мысли из головы, сосредоточившись на сделке и постепенном отвоёвывании девушки, но мьерде! Один взгляд на их счастливую идиллию — и план начал трещать по швам. Только вот с катушек слетать мне никак нельзя, иначе я подведу не только Большого Денни, но и нас с Котёнком. Не думаю, что смогу заполучить ее путём публичной драки. Нет. Это только оттолкнет её от меня ещё дальше.

Они разговаривали с парой голливудских знаменитостей, словно были частью их мира. Говорил в основном Перес, а Марина смеялась, слушая его. Магма, бурлящая во мне, заменила кровь, сжигая изнутри. Я медленно приближался к ним, позволяя злости завладеть мной на эти несколько метров до того мгновения, как разом придется взять себя в руки. Упиваясь гневом, я представлял, что сделаю с Пуэрториканцем, когда Марина вновь будет со мной, а бизнес вернется в прежнее русло. Картинки того, как под кулаками смазливое лицо Пабло превращается в кровавую отбивную, успокаивали, охлаждая жидкий огонь, текущий по венам. Я не видел и не слышал больше никого и ничего, кроме своей девушки под ручку с посторонним мужиком. Шум вокруг смолк, оставляя лишь звук моего дыхания. Каждый шаг отдавался молотом в голове, и чем сильнее я приближался к ним, тем яростнее хотел позволить вылиться злости. Шаг, второй, третий, достаточно протянуть руку — и я схватил бы Переса за самодовольное лицо, сделал глубокий вдох и…утонул. Два бездонных бирюзовых океана, затянули меня в свою бездну, заставляя забыть обо всем. Она смотрела широко раскрытыми глазами, будто догадавшись о том, что у меня на уме, и весь мир будто перестал существовать. Да, черт возьми, как в гребаном фильме. Только Марина и я, как в мечтах или как во времена нашего счастья. Котёнок шевелила губами, но я не слышал слов, позволяя моменту растянуться. Она явно что-то говорила, привлекая внимание. И тогда мир вновь обрушился мне на голову.

— Что с вами? — повторила она.

— Простите, задумался, — натянул улыбку, взяв себя в руки. — Добрый вечер, — поприветствовал собравшихся вокруг будущей четы Пересов. — Надеюсь, не помешал?

— Пабло как раз рассказывал о том, какой конфуз с ним произошел со Стэнли Бёрч, когда он назвал его музыку феноменальной, а тот лишь поблагодарил его, — защебетала рыжая актриса с перекаченными сиськами, мелькающая по всем каналам.

— Не слышал его музыки, — честно признался, не вспомнив этого имени.

— И вы туда же! — рассмеялась девушка.

— Оказывается, он режиссер, — прикинулся смущенным Перес.

Компания собравшихся разразилась смехом, и мне не оставалось ничего иного, как сделать вид, будто тоже считаю это охренительно смешным.

— Кажется, мы незнакомы, — слегка прищурившись, осмотрела меня с ног до головы рыжая. — Джейн Портер, — протянула руку.

— Диего Альварадо, — поцеловал кисть, окидывая взглядом фигуристую девушку. — Очень приятно, — улыбнулся, зацепившись глазами за пышную грудь, поднимаясь к слегка прикушенной пухлой губке.

— Это Джейсон Стивенсон, — махнула рукой на стоящего рядом загорелого мужика с неестественно белыми зубами.

— У вас знакомое лицо, — пожал руку Стивенсон. — Мы не могли раньше встречаться?

— Если только вы любитель просматривать криминальную хронику, — нахмурился, наблюдая за тем, как стекленеют его глаза, а уголки рта опускаются, оставляя рот бессмысленно открытым.

— Мне нравится ваше чувство юмора, Диего, — рассмеялась рыжая, дотрагиваясь до моей руки. — Остальные тут же присоединились к ней, заполнив воздух фальшивым смехом. — Обожаю эту песню! — взвизгнула она, оставляя бокал в руках у Стивенсона и вытягивая меня в центр зала, где вертелись десятки потных тел.

— Простите, но сперва мне нужно…, - попытался избежать танцев, посмотрев на Переса, надеясь, что он остановит эту ненормальную.

Мерзавец Пабло лишь пожал плечами, посмеиваясь над моей беспомощностью, в то время как напористая девка уже вжалась в мою грудь силиконовыми сиськами. Она обвила руками шею, перебирая пальцами мои волосы. Чёрт! Только не сейчас. Снова повернул голову в сторону Марины и Переса и крепко стиснул зубы. Увидев, как обняв её за талию, он прижал девушку к себе, закружив в танце и выводя на танцпол.

«Что ж! Тогда стоит ответить на дружелюбие Джессики, или как там зовут эту сучку. Она может принести пользу», — обнял её за талию, крепче прижимая к себе, повторяя движения её бедер.

— Наконец-то среди этой скучной мишуры появился кто-то интересный, — словно промурлыкала девушка, меняя руки местами на моей шее, поворачиваясь спиной и не убирая головы с моего плеча.

— В тебе есть огонь, — потёрлась ягодицами о пах.

— А в тебе, похоже, целый пожар, — провел ладонями от её бедер вверх к груди, чувствуя, как в брюках становится тесно.

— М-м-м-м, вот так, — закрыла глаза, накрывая мои руки своими, продолжая вилять бёдрами.

— Чёрт! — разозлился, понимая к чему это все ведет. Эта девка выбрала самый неподходящий момент из всех возможных, и нужно было решать эту проблему немедленно. — Если продолжишь в том же духе, то я загну тебя прямо здесь, — прошипел, стараясь думать о чем угодно, только не об упругой заднице, трущейся о мой член.

— Давай уйдем, — слегка наклонилась вперед, сильнее вдавливаясь в меня попкой.

— Чуть позже. Сначала мне нужно решить кое-какие дела, — взял её за плечи, поворачивая лицом к себе, держа на расстоянии.

— Не будь занудой, — облизала губы, опуская ладонь к моей ширинке.

Вовремя перехватив её руку, отодвинул девку от себя, заглянув в глаза. Расширенные зрачки блуждали по мне, не задерживаясь на одном и том же месте дольше доли секунды. Твою мать! Икона нового поколения под наркотой.

— У меня дела, — сжал зубы, пересиливая отвращение.

— Я всё поняла, — приблизилась к моему лицу. — Ты просто чёртов педик, как большая часть этих ничтожеств, — зло расхохоталась, вновь оплетая мою шею руками.

Резко схватил её запястья, отпихивая в сторону.

— Охладись немного. А еще лучше отлежись в клинике, — развернулся, больше не желая слушать претензии обдолбанной девки.

— Чёртов ублюдок, — услышал за спиной, но даже и не подумал вновь повернуться к ней.

Меня не раздражали женщины, предлагающие себя мужчинам. Не видел в этом ничего предосудительного. Единственное, что я ненавидел всем своим существом — женщин, принимающих наркотики. Худшее, что может сделать человек со своей жизнью — это отдать её иллюзорному миру, полностью потерявшись в настоящем. Самое жуткое, что может сделать женщина, не владеющая собственным разумом — завести семью. И самое непростительное, что случается с женщиной, успевшей подарить жизнь другому человеку, спустить в унитаз настоящее и будущее своего ребенка, растворившись в наркоте. Пусть это странно, слышать подобные признания от человека, способствующего распространению этой дури. Но для меня это — всего лишь бизнес. А вступать на путь полной деградации и самоуничтожения — это дело каждого. Поэтому любой, решивший попробовать для опыта хотя бы раз в жизни наркотики, сознательно уничтожает себя и любящих его людей. Вот, почему я презирал до тошноты не только матерей принимающих наркотики, но и женщин наркоманок в целом. Они, как и моя мать, уничтожали зависящих от них людей, день за днем убивая их вместе с собой, даже не задумываясь, какой урон наносят их жизням. Не понимали и того, что стать нормальными уже никто и никогда из них не сможет.