— Твари! — зло выплюнул он, продолжая хрустеть пальцами. — Они явно что-то задумали.

— Скорее всего, — кинул взгляд через плечо Лёха, снова посмотрев на босса. — Но нужно быть уверенным в этом, прежде чем бездумно махать стволами.

— Мало дерьма на улицах, так теперь еще это! — не мог успокоить свой гнев Иван.

— Беда не приходит одна, — равнодушно произнес его помощник.

— Плевать. Разбирайся тогда с бегунками, а мне придется навестить Марину. Всё же не дело это — забывать про семью, — покачал он головой.

— Отправишься к Пересу?

— Сделаю подарок к помолвке.

Лёха фыркнул на его заявление:

— Зачем она сменила имя?

— Этого пока не знаю. Возможно, прячется от кого-то?

— Думаешь от того же, кто виновен в пропаже Павла?

— Всё может быть, — пожал плечами помощник.

— Тогда возвращаться в Лос-Анджелес неразумно с её стороны?

— Сам озадачен, — кивнул Лёха, потянувшись к бутылке и быстро наливая Ивану и себе.

— Пусть горит в аду каждый, решивший пойти против нас! — поднял рюмку Иван.

— Не сладко же им придется! — усмехнулся Лёха, чокаясь хрусталем с Иваном.

* * *

За день до встречи Ивана и Диего

Теперь же, взирая на разгромленный ресторан, Иван злился еще сильнее на племянницу и проклятого Пуэрториканца, не позволившего даже поздороваться с Мариной, сказав, что не знает девушек с таким именем, и в его доме он вряд ли сможет отыскать своих родственников. Ублюдок даже не постеснялся принять подарок, но так и не позволил увидеть невесту. Натянув фальшивую улыбку и поговорив о бизнесе, Иван вернулся в ресторан ни с чем, долго напиваясь, но так и не сумев утопить в алкоголе жуткое унижение и злость, грызущие его изнутри, словно крысы. Стопка за стопкой водка пропадала в его пищеводе, отдаляя от человеческого облика и превращая в озлобленного, неконтролирующего себя ублюдка. Обычно в таком состоянии Асадов младший переставал сдерживать злость и обиду, терзающие его годами, и выплескивал всё наружу. Опьянев, он только и делал, что искал на ком бы выместить злость. Чаще все ограничивалось обыкновенной дракой, в ходе которой кто-то из шестерок оттаскивал его от жертвы, пока одного из них не увезли в реанимацию.

Но тот вечер оказался сплошным недоразумением. Для Ивана оскорбление, нанесенное каким-то пуэрториканцем, стало одним из самых сильных в его жизни, которое он вряд ли сможет забыть. А учитывая, что в этом замешана его родная племянница, то бремя унижения тянуло его вниз, словно стальной якорь. Всё, о чем он думал, — это месть, злость затмевала его разум, не позволяя взглянуть на ситуацию трезвым взглядом. И вместо того, чтобы продумать свои дальнейшие действия как следует, Иван упивался этим чувством, храня внутри как некое богатство, способное раз и навсегда решить все его проблемы. И пока она жалел себя и хранил обиду, ему было плевать на все и всех вокруг него.

Прикончив очередную бутылку и, тем самым, раздув собственные эмоции до комических размеров, ждал повода для высвобождения негатива, накопленного за эти дни. Его шестерки и Лёха были начеку, ожидая неприятностей, непременно следующих за Иваном, находящимся в подобном состоянии. И никто из них не мог предвидеть, чем именно этот вечер обернется не только для него, но и всех их.

И в обычные-то дни, напиваясь так же сильно, Ивану достаточно было косого взгляда, адресованного ему или кому-то из его окружения. Только увидев, как босс начинает пить, будучи в дурном расположении духа, сотрудники ресторана опасались выходить в зал. Но таким злым его не видели уже давно, и каждый пребывал настороже, приготовившись спасаться бегством.

Глаза Ивана налились кровью от количества алкоголя, залитого в организм, а взгляд стал маниакально острым. Парни пытались вовлечь его в разговор, обратить внимание на скабрезные шуточки Сереги, но у Ивана кровь шумела в висках от непреодолимого желания почесать кулаки о чью-то морду. Возможно, этим бы все и закончилось, если бы он не увидел в группе новоприбывших гостей латиноса, разговаривающего с одной из девушек на испанском. В тот момент Ивану больше не требовалось иного повода. Неважно, кем тот был: мексиканцем, пуэрториканцем или же кубинцем — в своем ресторане он не желал видеть ни одного ублюдка, разговаривающего на языке грязножопых латиносов.

Оказавшись практически сразу возле выбранной жертвы, Иван принялся избивать его с невероятной жестокостью, представляя на его месте наглую морду Переса. Он бил его, не чувствуя, как кто-то пытался спасти ублюдка, забредшего не на свою территорию, как и не заметил развернувшейся вокруг драки, за минуту охватившей весь ресторан.

Наутро, увидев масштабы разрушения и услышав о том, что пострадавший находится в реанимации, а репутация заведения полностью уничтожена, Иван понял: это был последний аккорд, превративший его жизнь в руины.

* * *

Настоящее время

Кровоподтеки, синяки и запекшаяся кровь на физиономии Асадова младшего делали его мерзкую лживую рожу более приятной для глаз. Я даже слегка позавидовал тому, кто сделал это с Иваном, так как давно мечтал увидеть вместо его физиономии лишь кровавое месиво. Даже при моем довольно не праведном образе жизни редко встретишь человека, вызывающего больше отвращения, чем этот кусок дерьма, возомнивший себя элитой криминального мира.

Мне не нравился его старший брат, даже больше, я ненавидел его, но в отличие от младшего, тот действительно добился чего-то в жизни и отлично управлял бизнесом. Иван же был жалким наркоманом, вором и лжецом, пытающимся доказать миру, что он чего-то стоит. И если бы не пропажа Марины, я никогда и близко не подпустил подобный экземпляр к себе и своим амигос, отправив его вслед за братцем.

— Видно тебя не пригласили на свадьбу, — рассмеялся, посмотрев на то, как исказилась рожа Ивана.

— Почему ты не сказал, что с моей девочкой все в порядке? — Иван попытался изобразить обеспокоенность, но из-за побоев, вышла карикатура на улыбку.

— Видать, не настолько вы были близки, насколько ты мне рассказывал! — зажал между губ сигарету, поднося к ней зажигалку.

— Я удивлен не меньше твоего, Диего. Не понимаю, почему она до сих пор не встретилась со мной или хотя бы не сообщила о том, что с ней все в порядке. Ведь я места себе не находил, не зная, что с ней и с Павлом, — нахмурился Асадов, изображая отчаяние.

— Действительно, странно, — фыркнул, выдыхая дым, посмотрев в бегающие глаза Асадова.

— Они были моей единственной семьей, и я думал, что потерял их навсегда. И какое же счастье — узнать, что с моей малышкой Мариной всё в порядке! — улыбнулся он, обнажая желтые, подгнивающие у корней зубы.

— Ты, наверное, жутко обрадовался, что все имущество брата не будет пущено с молотка, — снова затянулся сигаретным дымом, пытаясь унять раздражение от разговора.

— О каком имуществе может идти речь, когда главное, что моя племянница в порядке!

— Слушай, — посмотрел ему прямо в глаза, сдерживаясь, чтобы не закончить начатое кем-то другим и не отправить его на тот свет. — Мне порядком надоел этот разговор, и я не знаю, для чего именно ты здесь. В твои сказки о любви к Марине поверит только абсолютный кретин. Либо ты говоришь, для чего твоя мерзкая рожа появилась здесь или тебе сейчас же покажут, где выход.

— Я хотел с ней встретиться, поговорить, но Перес сказал, что в его доме я вряд ли смогу найти своих родственников, — напрягся Асадов, стерев с лица фальшивую улыбку.

— И? Что тебе нужно от меня? — удерживая во рту дым, отпил из бокала ром, наслаждаясь вкусом табака с алкоголем.

— Я хочу с ней увидеться.

— Ничем не могу помочь.

— Тебя разве устраивает то, что она с другим? — ехидно проговорил он.

Слова Ивана задели за живое, я сжал кулаки, стараясь немедленно не разбить его голову о барную стойку. Меня не то, что не устраивал этот факт, он сводил меня с ума. Я места не находил себе, думая о ней в постели с другим, даря любовь и нежность — и все, что раньше было моим и ничьим больше кому-то другому. Моя готовность на все, мать его, на ВСЁ, лишь бы получить еще один шанс, порой пугала. Ведь так я мог лишиться абсолютно всего, к чему стремился и за что дрался годами. Но Марина стоила любых жертв. Теперь я это знал точно. И судя по ехидной ухмылке Ивана, он прекрасно понимал это и пытался сыграть на моих чувствах.

— Мне плевать на ту, кого ты ошибочно принимаешь за свою племянницу. Проспись и попробуй побыть трезвым дольше нескольких минут, может быть, тогда увидишь жизнь в реальном свете, — окинул его взглядом, не в силах скрыть отвращения.

Помощь Ивана в поисках Марины мне больше не требовалась, и осторожничать с ним совершенно не входило в мои планы.

— У тебя есть связи, о которых ты просил, есть территория, что тебе еще нужно от меня? — я терял терпение, и чем больше времени приходилось тратить на это ничтожество, тем сильнее во мне крепло желание покончить с ним раз и навсегда. Но тогда разрушится другая часть плана, включающая Переса.

— Подожди Диего. Прости, если я заставил тебя думать, будто мне что-то нужно от тебя, — в его глазах пробежала искра страха, подтверждая наличие остатков здравого смысла в отравленной наркотиками и алкоголем голове. — Я знаю, что она сменила имя и что это — именно Марина. И хотел убедиться в отсутствии разногласий у вас с Пабло, способных помешать делу.

Хитрый сукин-сын, вовремя сумел выкрутиться. Но у него на уме крутились явно другие мысли. И хотел он от меня совершенно иного, только чего именно, я не мог понять. Да и не хотел вникать в его гниль, чтобы не запачкаться в том, от чего не смогу отмыться. В скором времени с Иваном будет покончено. Пусть он — лживая мразь, но не полный идиот, не замечающий очевидных вещей. Я знал, насколько он прогнил изнутри, и на что был готов, чтобы сместить брата. Поэтому меньше всего я хотел видеть его возле Котенка. И в этом вопросе я был благодарен пуэрториканцу, оградившему Марину от стервятника, способного растерзать даже самого близкого ради личной выгоды и выдающего себя за заботливого дядюшку.