— Мог не сомневаться.

Денни замолчал на несколько мгновений, погрузившись в раздумья. Я не перебивал его, позволяя разобраться со всем, что занимало его голову.

— Ты знаешь, сынок, я до сих пор думаю о вчерашнем заседании, — слегка понизил голос.

Интонация, с которой он заговорил вновь, не предвещала ничего хорошего. Почему-то сердце застучало быстрее, и причин этому я найти не мог.

— Ты очень стойко перенес всё, что там происходило. Особенно её показания, — с особой жесткостью упомянул Чику.

Вот она — причина моего беспокойства. Денни заговорил о Марине. Здесь за решеткой было бесполезно притворяться, будто она ничего для меня не значит после всего случившегося. На лбу выступил холодный пот. Я совершенно забыл о том, насколько опасны для неё не только мои враги, но также и союзники.

— Она сказала правду, — ощущал, как паника затапливает меня.

— Да, — протянул он задумчиво. — Вот только, если бы она дорожила тобой так же, как и ты ею, то могла слегка подкорректировать свои показания.

— Денни, — ужас охватила меня, требуя как можно скорее предпринять что-то. Я должен снять с Марины мишень, должен защитить. — Она делала так, как сказал я. Тебе не в чем её обвинять, — постарался говорить как можно спокойнее, стараясь не выдать собственных эмоций.

— Не скажи. Эстер была мне как дочь. И этого всего могло и не случиться…

Я задержал дыхание, зная, всё, что последует дальше, в очередной раз разрушит моё представление о жизни.

— …если бы все умели выполнять приказы и доводить начатое до конца.

— Что? — недосказанность и намеки лишь сильнее нагоняли на меня страха за Марину.

— Во время облавы нужно было начать с неё, и тогда все было бы как надо.

— Что ты говоришь?

— Нужно было поручить её устранение кому-то более надежному.

Кровь отлила от лица, а сердце перестало биться. Денни — тот, кто стоял за расстрелом девочек.

Глава 25

Облако пыли, поднятое ногами, заклубилось в воздухе. Мелкие частицы повисли посреди комнаты, попав в луч света, падающий из узкой щели между шторами, искрясь на свету. Я остановилась на мгновение, осматриваясь по сторонам. Полумрак комнаты скрывал предметы, превращая их в зловещие тени прошлого. Чтобы лучше оглядеться, я не могла включать свет или открывать окна. В моём положении любой неверный шаг мог привести к нежелательному исходу. После вынесения приговора Ангелу, я чувствовала почти физически, как на меня повесили мишень. И визит в это место не самое умное решение, но я должна была увидеть дом в последний раз, попрощавшись навсегда с прежней жизнью.

Накрытая белыми чехлами мебель, толстый слой пыли и тишина. Таким мне еще не доводилось видеть этот дом. Я помнила идеальную чистоту, мелькающую прислугу и огромное количество света. А это место походило больше на съемочную площадку фильма ужасов. Не мне пугаться нежилого дома, оглядываясь на последние полтора года жизни. Страшнее, чем этот отрезок времени, в моей истории едва ли возможно что-то придумать. Не думаю, будто я теперь способна бояться чего-то, кроме людей. На своём горьком опыте пришлось убедиться, что не существует ничего страшнее человека.

Минуя гостиную с расположившимся по её центру роялем под покрывалом, больше напоминающим гигантского жука, чем инструмент, способный вызывать своими звуками целую палитру эмоций, прошла к лестнице, не спеша поднимаясь на второй этаж. Не совершая остановок, направилась напрямую в когда-то бывшую моей комнату. Войдя внутрь, быстро прикрыла за собой дверь, словно опасаясь, что в любую минуту может появиться отец. Зажмурилась, стряхивая с себя наваждение. Огляделась по сторонам. Ничего не изменилось. Вся мебель всё еще была на местах. Оставалась надежда, что и мои личные вещи до сих пор не исчезли. Выдвинув ящик прикроватной тумбочки, увидела фото в рамке. Взяла в руку прохладное дерево. Из-под стекла на меня смотрела красивая голубоглазая девушка. Её скромная улыбка смягчила моё сердце, превратившееся за это время в камень. Так давно я не видела её лица и даже не понимала, насколько сильно соскучилась по нему. Провела пальцем по изображению, вглядываясь в прекрасные голубые глаза, и тут же положила фото в сумку, не забывая об истекающем времени. Оставалось еще одно место в доме, где находилось то, что я искала. Закрыв за собой дверь в комнату, даже не оборачиваясь напоследок, зашагала прямо по коридору в спальню отца. Войдя в его гардеробную, тут же раздвинула в стороны многочисленные дизайнерские костюмы, выдавливая панель за ними. Осторожно сдвинув её в сторону, нащупала металлическую коробку. Отправив её следом за фото в сумку, поспешила задвинуть панель и убраться из этого дома.

Спустившись на первый этаж, приготовилась уже выйти через вход для прислуги, как почувствовала на себе чей-то взгляд. Сердце ухнуло вниз, а волоски на теле встали дыбом. Медленно обернулась и тут же вздрогнула, увидев возле кабинета отца мужской силуэт. Здесь никого не должно находиться. Андрес проверил дом, прежде чем позволить мне войти внутрь.

— Здравствуй, Марина, — услышала знакомый низкий голос.

— Дядя Ваня, — слегка выдохнула, — ты напугал меня.

Всё еще слышала учащенный стук сердца в груди, но прежний испуг отступил. Увидеть здесь именно сегодня брата отца стало настоящей неожиданностью. С момента моего возвращения нам ни разу не довелось с ним встретиться. И не сказать, будто я горела желанием, чтобы наши пути пересеклись, но даже при наличии подобного порыва я бы не стала этого делать, после того как Андрес убедил меня в опасности, которую представлял Иван. Дядя никогда не воспринимался мной как близкий человек или тот, с кем нравилось находиться рядом. Было в нем что-то такое, что настораживало и заставляло держаться подальше. А теперь, когда я не могла доверять кому-либо, он вызывал столько же страхов, как и любой другой незнакомый человек.

— Что ты тут делаешь? — оглянулась проверить, нет ли кого-то еще в доме, и почему Андрес не вошел следом за ним.

— Пришел взять кое-какие документы.

— Здесь что-то еще осталось?

— Да. Эти, — широко улыбнулся, поднимая вверх папку. — А ты, смотрю, куда-то торопишься? — сделал несколько шагов вперед, перемещаясь в луч света, падающий ему на лицо, разрезая его наискось и оставляя одну часть во тьме.

— Я? Да-а-а-а. Немного не по себе находиться здесь, когда всё такое безжизненное, — обняла себя руками, пряча мурашки, выскочившие на коже.

— Тогда зачем вернулась сюда?

— Хотела забрать личные вещи. Ты же знаешь, какие мы девушки сентиментальные, — улыбнулась, стараясь изобразить беззаботность, а сама внимательно следила за Иваном, опасаясь упустить из вида любые перемены в настроении.

— Ты всегда была очень нежной девочкой, — задумчиво проговорил он, а у меня кожа покрылась холодным потом от его тона. — Слышал, ты собралась уезжать из города?

— Планируем поехать с Пабло в круиз.

— Тебе необходим отдых после всего случившегося. Жаль, что тебе пришлось пройти через такое из-за мексиканского ублюдка.

Я сжала губы, не собираясь разговаривать на эту тему. Плевать, какую именно игру он затеял, но я не стану ворошить этот улей, добровольно подставляясь под жала воспоминаний, боли и предательства.

— Значит, ты снова с ним? — не дождавшись от меня реакции на его комментарий, продолжил Иван. — Диего был не достоин тебя. Думаешь, он в курсе о вас с Пабло?

Имя Ангела, всколыхнуло рой ненужных эмоций, от которых я училась избавляться. Но только пока что выходило наоборот. Каждый новый день боль лишь усиливалась, и оставалось надеяться на чудотворное свойство времени, умеющего залечивать даже самые тяжелые травмы.

— Думаю, да, — ответила, надеясь, как можно скорее избавиться от его бессвязной болтовни, узнать, что же ему, черт возьми, нужно, и избавиться от навязчивого общества.

— Верно, девочка. Твоя жизнь продолжается, и нечего запирать себя и наказывать вместе с ним.

— Не буду.

— Умница, — улыбнулся, обнажая гниющие у корней зубы.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — чувствовала себя неспокойно, хотелось как можно быстрее прекратить этот фарс, и уйти в безопасное место.

— Да, конечно.

Выдохнула, услышав утвердительный ответ.

— Только…

Замерла, зная, что могу ожидать от этого человека чего угодно.

— Не могла бы ты поставить несколько подписей перед уходом?

— Каких?

Я знала, что не просто так он заявился сюда одновременно со мной. И скорее всего, Иван следил за домом, раз узнал о моём приходе, что уже само по себе не могло являться хорошей новостью. Я ему нужна, и вряд ли ради теплого объятия или напутственного слова. По всему поведению дяди явно читалось нетерпение. И пусть бумаги отца на бизнес, дом — и все вместе взятое, представляющее ценность, не имели для меня ровным счетом никакого значения, отдавать это ему, зная, как он распорядится всем, оставшимся от нашей семьи имуществом, не вызывало воодушевления. Я бы предпочла пожертвовать все на благотворительность или даже спустить с молотка, но ни в коем случае не позволить жадным руками дядюшки заграбастать это себе и окончательно очернить память об имени Асадовых. Но затем вспомнились последние встречи с отцом, мамины приглушенные рыдания в подушку по ночам, когда она считала меня давно уснувшей, ненавистную клетку, уготованную мне в качестве будущего, и тогда испарились последние капли ностальгии.

— Слушай, дочка, — произнёс он, надев льстивую улыбку.

Меня передернуло от его неестественной доброжелательности и слова, которым он не имел права называть меня.

— Ты знаешь, я стараюсь поддерживать дело твоего отца и не дать ему потонуть. Но, не имея на него официальных прав, не могу проводить законные сделки, и это как отпугивает большую часть его старых партнеров, так и кажется мало привлекательным для новых. И стоит тебе поставить подпись вот здесь, — открыл папку, показывая на место в документе, — как я смогу управлять его бизнесом официально. Естественно, часть доходов будет перечисляться тебе, — тут же затараторил он, пытаясь убедить меня в правдивости лжи.