Ирина Градова - Венок из одуванчиков

– Оставьте эти церемонии. Что за «господин»? Я давным-давно отвык от подобного обращения.

– Да поняла я, что вы этого «не терпите». А я не терплю посторонних в доме… Что будем делать? Кому-то из нас придется поступиться своим «не терплю». И мне кажется, вы, как интеллигентный человек, каким пытаетесь казаться, обязаны мне уступить.

– Милая барышня, я уже давным-давно отдал свои долги… – Лис глубоко вздохнул и так же глубоко затянулся трубкой. – А вот мне кое-что из долгов до сих пор не вернули…

– О чем это вы? – насторожилась Яна.

– Какое вам до этого дело? Вы вполне ясно выразили свое нежелание меня слушать. Честно говоря, Ясенька Евгеньевна, наблюдая за вами, я подозревал в вас душу чуткую и ранимую. А вы оказались ужасно холодной и нечувствительной. Жаль, право слово, жаль. Если бы я хотя бы предполагал нечто подобное, то избавил вас от своего присутствия…

– Избавили бы? Так будьте добры, избавьте сейчас. Лис кивнул, прильнув губами к трубке, и, к полной Яниной неожиданности, рассеялся в прокуренном воздухе комнаты, как клуб белесого дыма, который только что выпустил.

О том, почему Алина Григорьевна находит, что у Лиса хороший слог. – Как у Яны появляется новая работа. – Почему табак «Латакия» пахнет несвежими носками. – О том, как Ленечкина хмельная голова обрела покой, а Яна снова рассорилась с Лисом

Яна пришла в себя в два часа дня, на полу того самого рабочего кабинета, где потеряла сознание. В ногах у нее лежал верный Ганс, а с террасы доносилось пиликанье мобильного телефона.

– Че-ертова шарманка… – простонала Яна, потирая затылок, который ныл хуже больного зуба. – Кто теперь? Призраки, черти или домовые?

В надежде, что ей все-таки звонит Ольга, а не вся вышеперечисленная нечисть, Яна ответила на вызов.

– Слава богу, – с облегчением вздохнула она, услышав взволнованный голос подруги. – Оль, послушай, у меня тут такое творится…

– Нет, это ты послушай, – прервала ее Ольга. – У меня Мишка пропал.

– Оль, успокойся, а? Он и раньше пропадал. И потом, Мишка уже взрослый, в его возрасте…

– Ясь, ты не поняла. Он не просто пропал. Его уже два дня нет.

– Вообще – нет?

– Нет, в частности, – раздраженно ответила Ольга. – Никак нет, ни днем ни ночью.

– И что же, он даже записку не оставил?

– Ни ответа ни привета. Ушел, исчез, пропал, испарился. И телефонов нет никаких. И друзей его я не знаю. Выясняется, Яся, что ничегошеньки я о собственном сыне не знаю… Раньше он хоть эсэмэски слал, предупреждал… А теперь – ни слуху ни духу… Мы тут с его отцом рассорились, а он сдуру встрял. Не сдуру, конечно, достали мы его своей руганью… В общем, потом я ему лекцию прочитала, а он взял и уехал… Ясь, я с ума сойду…

– Оль, не волнуйся, ради бога. Все с ним хорошо. А не звонил, потому что надулся. И потом, чего ты взъелась, как примерная мамаша? Себя вспомни в институте. Тоже небось дома не сидела с утра до вечера.

– Почти убедила, – согласилась Ольга. – Правда, время у нас беспокойное…

– А время всегда беспокойное, – улыбнулась Яся, услышав облегчение в голосе подруги. – Так что не страдай, объявится Мишка, никуда не денется. Закончит дуться и обязательно объявится. Если что – ты звони…

– Неужто ты телефон купила?

– Нет… – Яся сделала паузу, раздумывая, сообщать подруге о том, что произошло прошлой ночью, или не стоит. – «Ниша» от моих услуг отказалась…

– Почему? – охнула Ольга.

– Не ко двору пришлась «Анна из рода Маккримонсов»… Слушай, Оль, мне много чего есть рассказать, только давай при встрече…

– Ясь, я ж пока Мишку не дождусь, никуда не поеду. Ты уж прости…

– Да что там… Я понимаю.

– Теперь уж через неделю. Если, конечно, все будет хорошо.

– Да будет, будет. Ты только с ума не сходи. И гороскопов не читай, а то еще больше себя накрутишь.

– Ладно, уговорила. Буду восстанавливать ауру.

– Вот и ладненько, – улыбнулась Яся.

– Ясь, а как же ты жить-то будешь? – дошло до Ольги. – Тебя же через месяц оттуда выгонят…

– Я что-нибудь придумаю, – неуверенно пробормотала Яна.

– Не выдумывай. Возвращайся к нам, и вся песня.

– Оль, я подумаю. Обязательно. Только не сегодня, ладно?

– Ладно, – вздохнула Ольга. – И вечно тебя надо упрашивать…

Яна положила трубку и собралась было предаться мыслям о вчерашнем происшествии, вызывавшем серьезные сомнения в ее психическом здоровье, как о себе снова напомнил телефон.

Ну хоть бы раз заработал! – обозлилась Яна на мутный экран, на котором выделялись только черные узоры, отдаленно напоминавшие увеличенные в три раза буквы.

Брать или не брать – вот в чем вопрос…

На сей раз звонила Алина Григорьевна, крайне обеспокоенная состоянием Яны, выскочившей из кабинета главреда, как пробка из бутылки. Алина Григорьевна заподозрила, что художества, на которые наткнулся главред, были делом не Яниных рук, точнее, не Яниного пера, а еще точнее, не Яниного воображения.

– Это совершенно не ваш стиль, Ясечка. Я сразу это почувствовала. Он, по-моему, очень даже неплох, но все это совершенно неуместно в любовном романе. Роман, кстати, я забрала у Михаила и дома его перечитала.

Честно говоря, у меня сложилось ощущение, что писали два разных человека. Я вам, Ясечка, даже больше скажу: его писали мужчина и женщина. Женщиной точно были вы. А кто был мужчиной? Вы что, решили взять соавтора? Лучше бы посоветовались со мной. Я работала с автором-мужчиной и знаю, что писать в рамках нашего жанра им не очень-то удается…

Яна молча слушала Алину Григорьевну и мучительно пыталась придумать разумное объяснение, которое устроило бы редактора и не выглядело таким абсурдным, каким являлось на самом деле. И редактор, сама о том не подозревая, помогла Яне его придумать.

– Алина Григорьевна, простите меня, пожалуйста… Я так вас подвела. Мне ужасно стыдно. Дело в том, что последний месяц я прожила у подруги. У нее есть сын, молодой парень… Он очень хотел попробовать себя в качестве автора, влез в ноутбук, ну и… напортачил. А я по своей рассеянности даже не взглянула, когда копировала с бука на флэшку. Вот так и вышло… – Яна с облегчением вздохнула, потому что самая ужасная ложь уже была произнесена, да простит ее Миша за это…

– Что тут скажешь? Рассеянность часто подводит… – вздохнула Алина Григорьевна. – Но мне, Ясечка, одно совершенно очевидно: у этого молодого человека определенно есть талант. Только, увы, в нашем жанре он вряд ли найдет ему применение. Он вообще что-нибудь писал до этого?

– Кажется, нет… – краснея, пробормотала Яна.

– Странно… А мне показалось, это не первая его вещь…

– Может быть, он стеснялся сказать, – пискнула Яна, понимая, что несет несусветную чушь. Стеснялся сказать, а впихивать в чужой роман свои сцены не постеснялся…

– Да, странный молодой человек. Сразу видно – творческая личность…

«Знали бы вы, что это за личность», – подумала Яна.

– Ясечка, я вам не только за этим звоню. У меня для вас хорошая новость. Один мой знакомый автор пишет сценарии для ситкомов. У вас нет работы, а им человек нужен с опытом. Рекомендацию я дала, так что если вы согласны…

– Конечно! – вырвалось у Яны.

– Вот и прекрасно. Приезжайте в понедельник к ним на собеседование. Сможете?

– Да, большое вам спасибо…

– Студия называется «Старс фильм». Пишите адрес… Положив трубку, Яся высунула язык и показала его кабинету, куда предусмотрительно закрыла дверь.

– Вот тебе! Думал, что я останусь без работы и съеду? А вот и нетушки…

Примириться с мыслью о том, что в доме живет призрак, оказалось нелегко, и Яся, частенько поглядывая на дверь рабочего кабинета, думала, куда исчез ее загадочный гость.

Больше всего ее удивляло то, что именно с ней произошла эта история. Ни с Ольгой, свято убежденной в существовании иных миров, ни с бабой Зоей, которая предупреждала ее, что в доме творится чертовщина, а именно с ней, неверующим Фомой… В чем-то Лис был прав: она не желала признавать очевидное, не желала верить в то, что еще совсем недавно предполагала. Воображать оказалось проще, чем убедиться воочию, что твои фантазии вполне реальны.

Яна ловила себя на мысли, что готова была бы жить с призраком и дальше, если бы могла тешить себя иллюзией, что никогда не подтвердит своих подозрений. Но подозрения подтвердились, и теперь Яна постоянно прислушивалась к шорохам в доме, а особенно в кабинете.

Яна не боялась, нет. Это было другое, слабо поддающееся описанию чувство. Ей казалось, будто в доме, в каждой комнате, есть щелки, через которые за ней кто-то наблюдает. Никакая не скрытая камера, а именно щелка, причем щелка, выходящая в другой мир, а не в какой-нибудь Интернет.

Лис не давал о себе знать все выходные, и к концу воскресенья Яна почувствовала, что начинает жалеть о том, что была с ним такой резкой.

«В конце концов, он – одинокий человек, – рассуждала Яна. – Хотел привлечь к себе внимание и найти собеседника в моем лице. И между прочим, вполне интеллигентный человек, если не брать в расчет то, что он учудил с «Анной из рода Маккримонсов». Да, он – самовлюбленный тип, нарцисс, но все-таки, если убрать эту браваду, эту самовлюбленную ухмылочку, можно даже сказать, что в нем есть свое очарование…

И о чем я только думаю? Ну какой он человек? Он – призрак, прошлое, что-то непостижимое, нереальное… Хотя, когда я сидела за столом и пила виски, он казался мне самым обыкновенным человеком… А это глупое прозвище – Лис? Даже здесь не мог обойтись без эпатажа… Нет, все-таки хорошо, что он не появляется…»

На следующий день пошел проливной дождь. Начало лить с самого утра, и до самого обеда Яна надеялась, что тучи рассеются, дождь кончится и она спокойно поедет в Москву. Но ее поджидал неприятный сюрприз – к обеду, напротив, дождь только усилился. Нацепив на голову полиэтиленовый пакет – и дождевик, и зонтик она забыла у Павлика, – Яна побежала выгуливать Ганса.