Это была его фраза, сказано было тихо с легкой хрипотцой в голосе, но я услышала все. Он стоял, опершись на дверь, и смотрел на меня, не отрывая восхищенного взгляда.

Посмотрев на него, я забыла, как говорить, потому что он был так красив. Я пыталась себе объяснить, что это просто парень, не звезда, не спортсмен, но почему-то только он заставлял мой пульс учащаться.

Он был в одном трико, низко сидящем на бедрах, и его тело выглядело восхитительно. Будто над ним поработал сам Микеланджело. Его могучие атлетические плечи и подтянутая фигура с матовой темной кожей и кубиками пресса — небольшими, но такими, что хотелось провести по ним кончиком языка, вызывала восхищение. И желание пальчиками проложить дорожку по рельефной груди и темной поросли волос, которая тонкой полоской спускалась к низу, прячась за поясом спортивного трико.

Рядом с ним мозг отключался, а внутри меня появилось незнакомое ранее чувство.

Это был первый раз, когда я увидела практически голого мужчину. Когда нагло глазела на него, я даже не представляла, чем все закончится.

Дыхание спёрло, и я жадно хватала ртом воздух, пытаясь вдохнуть поглубже, когда он подошёл ко мне совсем близко. Просто непозволительно близко. Одну руку он положил мне на поясницу и нагло притянул к себе, так что я почувствовала, как от него пахло морем и безудержной нежностью. Пальцами другой руки он рисовал узоры на моём лице, касаясь ресниц и заставляя жмуриться от удовольствия. Он чувствовал, как сбилось мое дыхание, как поднимается и опускается моя грудь. Он видел в моих глазах безумное возбуждение, ранее мне неизвестное, и дикое желание. Я видела страсть и чувствовала любовь в его прикосновениях.

Он провел большим пальцем по нижней губе, ладони его показались горячими, словно оставляли след ожога, затем оттянул ее вниз, заставляя приоткрыть рот. Кончиком языка я провела по подушечке его пальца и слегка прикусила, заставив прикрыть веки и глубоко втянуть воздух. Я смотрела на него ошарашенно и не узнавала себя.

— Я для чего дал тебе плед, Лисёнок? Или тебе не говорили, что рядом с большими мальчиками разгуливать в таких рубашках опасно?

Эти слова он прошептал мне уже на ушко, а я почувствовала только то, что трусики становятся жутко мокрыми и возникает желание подарить ему себя. Именно тогда я и поняла, что значит хотеть мужчину до безумия, до головокружения. Просто сходить с ума только от его бархатного голоса и от того, что он рядом и держит в своих крепких объятиях.

Я осмелела настолько, что коснулась пальчиками его мощной груди, почувствовала, как он замер, а его горячее дыхание обжигает мою шею. Забыв о каких-либо предостережениях, я поцеловала ямку на его ключице и слегка укусила. В этот же миг его сильные руки оказались под рубашкой и настойчиво начали гладить ягодицы, едва касаясь кожи, поднимались выше и выше, пересчитывая кончиками пальцев позвонки. Не спеша, он задирал рубашку вверх, чтобы после ее стянуть и откинуть в сторону.

Я не помню, как мы оказались в комнате, это как-то прошло мимо. Но четко помню, как он навис надо мной, как мы смотрели друг на друга, пока еще осознавая, что сейчас произойдет. Я предвкушала что-то необычное, прекрасное, дикое и страстное. Мое тело горело и ждало разрядки, но он медлил, смаковал каждое мгновение, каждый мой вздох и движение. Мне дико хотелось, чтобы на моем теле остались следы его любви.

Он сжал мои руки и поднял их над моей головой, не давая свободы. Я пыталась вывернуться, мне надо было прикоснуться к нему, убедиться, что это все не сон. Но он не позволил, лишь усмехнулся, наклонился и накрыл мои губы глубоким, чувственным поцелуем, выбивая сомнения прочь.

Горячими ладонями он провел по моим рукам, плавно поднимаясь к плечам. Не спеша, расстегивал пуговицы на рубашке одну за другой, касаясь моей кожи кончиками пальцев и вызывая сладкую дрожь в теле. Я позволила стянуть с себя рубашку и с нескрываемым восхищением наблюдала за тем, как он снимал трико и отбрасывал его в сторону, оставшись в одних лишь боксерах. Мой восхищенный взгляд быстро сменился голодным. Марк снова навис надо мной и прильнул в сладостном поцелуе, позволяя кончиками пальцев исследовать его напряженную спину. Постепенно поцелуй становился более глубоким, более страстным, внизу живота я начала чувствовать легкую пульсацию. Оторвавшись от моих губ, он принялся прокладывать дорожку поцелуев к груди и, спустив немного чашечки лифа, дразнить языком затвердевшие соски. Я рвано хватала воздух, сладко стонала и выгибалась еще сильнее, требуя немедленной разрядки. Продолжая ласкать мою грудь, он просунул руки под спину и расстегнул застежку лифчика, затем отбросил его куда-то в сторону. Мне было уже все равно, я думала только о нем и его руках, что творили невероятные вещи. Горячими ладонями Марк провел по изгибам моей талии, стянул кружевные трусики, развел мои ноги. Я обняла его за шею и прижалась, думая только о нем. Мне необходимо было чувствовать жар его тела. Он вновь припал к моим губам страстным, безумным поцелуем, а я с удовольствием отвечала. Затем обвила его ногами, мне не терпелось слиться с ним воедино.

Я хотела его чувствовать душой и телом.

Капелька пота скатилась по виску Марка на мои разгоряченные щеки. Я чувствовала, как сильно он был возбужден, и понимала, что он сдерживал себя из последних сил.

— Марк… — еле слышно прошептала, выгибаясь дугой, касаясь сосками его мужественного тела.

Его стон прокатился по комнате, отзываясь во мне музыкой. Пальцами одной руки он начал творить невероятные вещи, знакомить меня с другим миром. Я почувствовала, как мышцы внизу живота сокращаются, будто все приятные ощущения, которые только может испытывать тело, сосредотачиваются в одной точке. По телу пробежала дрожь, заставляя вцепиться руками в простыню и отпустить себя. Мой стон был сладок от нахлынувшего удовольствия.

Не дав мне прийти в себя после крышесносного оргазма, Марк накрыл меня своим телом и, смотря в глаза, резко вошел, навсегда сделав своей женщиной. Я думала, что будет больно, но оказалось все не так, как пишут в книгах и медицинской литературе. Это было совсем не больно, ну, может, чуть-чуть…

Он двигался медленно, все так же смотря в мои глаза, будто выискивая сожаления о содеянном или испуг. От нехватки воздуха я тихо застонала и вцепилась руками в его плечи, оставляя следы от ногтей. С каждым нашим движением я испытывала неведомые ранее ощущения, вызывающие приятную тягу внизу живота. Мне хотелось скорейшей разрядки, я подалась ему навстречу и впилась страстным поцелуем в его медовые губы. Забывшись, он вошел в меня до упора, заставляя тело взорваться миллионами ярких фейерверков. Его взгляд был безумен. Он покрывал мое тело поцелуями, нежно кусал, потом зализывал укусы, словно извиняясь. Я выгибалась и стонала от удовольствия снова и снова… снова и снова.

Наши тела блестели от пота, мы тяжело дышали, но продолжали двигаться в бешеном темпе. Марк, покрывая мои ноги поцелуями, положил их к себе на плечи, делая ощущения еще острее. Я сходила с ума, ожидая повторной разрядки, мне до безумия снова хотелось улететь. Улететь вместе с ним…

Сил не оставалось. Я выгнулась в сладкой судороге, в руках сжала простынь и улетела. Марк зарычал мне в шею и в несколько мощных, глубоких толчков догнал меня.

Я помню, как он смотрел на меня с нежностью, с безграничной любовью.

Нам было очень хорошо вместе. Хорошо, когда мы просто лежали в обнимку, и он гладил мою обнаженную спину, уделяя внимание ягодицам. Хорошо, когда вместе стояли под горячим душем и страстно целовались, забывая обо всем на свете. Хорошо, когда сидели на кухне и ели заказанную пиццу, разговаривали и смеялись. Нам было хорошо всегда.

Таких моментов множество, их можно вспоминать до бесконечности…

И я бы с радостью, да боюсь, что чистых листов твоих, мой милый друг, не хватит.

Вот такие вот приятные воспоминания, дорогой дневник, посетили меня этой ночью.

Знаешь, я безумно счастлива! Я жива и любима, что может быть лучше и прекрасней?!

Говорят, что бумага будет молча хранить все секреты, что ей доверит хозяин, так будь добр, сохрани мои мысли и береги их как зеницу ока!

Не знаю, когда мы вновь встретимся и встретимся ли мы вообще. Но клятвенно обещаю, что к этому моменту буду самой любимой женой и счастливой мамой!

Пожелай мне удачи, мой друг!

Прощай».

Эпилог


Лиза

7 лет спустя


Дубай — город сказка, расположенный на окраине пустыни, который способен воплотить в жизнь необычные фантазии и исполнить любые мечты. И мечта моего любимого мужа сбылась еще семь лет назад.

После той ночи я переехала к нему, и он, наконец-то, смотря прямо мне в глаза и не моргая, сознался, что мы до сих пор женаты. «Я просто не мог тебя отпустить…» — часто вспоминаю фразу, сказанную им тогда, и улыбаюсь.

Я тоже не смогла его отпустить.

Конечно, на тот момент я была безгранично счастлива, ведь наш семейный быт налаживался, в доме вновь стало тепло и уютно. А спустя неделю он улетал в Дубай на собеседование в одну авиакомпанию, которая занимала лидирующее место среди авиаперевозчиков в мире. Еще через месяц он переехал в чужую страну, через два — я отправилась к нему.

На сегодняшний день мой муж капитан «Королевы неба». Его мечта сбылась, и я безумно им горжусь.

Живем мы в шикарном небоскребе на сорок третьем этаже с видом на башню Бурдж-Халифа. Апартаменты здесь стоят немало, но компания дорожит хорошими сотрудниками и предоставляет жилье с потрясающими видами. Первое время я не работала, только изредка получала мелкие заказы через интернет. К сожалению, мои познания в английском были ничтожны, и я не могла найти достойную работу. В один из дней, когда Марк находился в пятидневной командировке, я решила попробовать себя в роли стюардессы. Признаться честно, мне удалось удивить мужа. Помню, как он помогал мне изучать материал, объяснял что-то из того, что сам знал и понимал, а я пыталась запомнить все, что он говорил. Через год я была уже летной птичкой. И, знаете, побывав в кокпите во время взлета или посадки или даже просто посмотрев закат с высоты птичьего полета, меняешься навсегда. Первое, я до безумия полюбила небо. Второе, стала лучше понимать мужа и его любовь к этим прекрасным железным птицам. А еще стабильно раз в месяц мы попадали на один рейс, не знаю, как он это делал, но мне это нравилось.