Утром, когда пришло дурацкое сообщение от Алекса, искомый поезд потрясений и вовсе помчался на всех парах. У меня сложилось ощущение, что он отнюдь не жаждет, чтобы я сюда прилетела. То есть я конечно же здесь, совсем рядом, но вот он об этом ничего не знает. А что, если я уже купила билет на самолет? Он что, встретил другую девушку? Похоже, что да.

Не знаю, почему это меня до такой степени волнует. Будто я сама не занимаюсь точно тем же самым (вот они, двойные стандарты). К тому же мы не только никогда не обещали блюсти себя друг для дружки, но даже ни разу не встречались в реальной жизни. Разве не поэтому я по приезде сюда проявила такую осторожность, нарисовала карту набережной с условными обозначениями и тщательно следовала намеченному плану – на случай нашей с ним несовместимости?

Проблема лишь в том, что все идет совсем не так, как я задумывала. Да, меня и Алекса в самом деле связывают узы, мы симпатизируем друг другу в виртуальном пространстве, но кто знает, как все сложится при личном знакомстве? С другой стороны, мы с Портером нравимся друг другу в реальности, хотя и представляем собой две противоположности. В его жизни нет определенного порядка, а я этого не люблю. Плавали, знаем. Ведь это и есть та главная причина, по которой я уехала от мамы и «ООО Нейт». К тому же есть одна маленькая деталь – по идее, мне не стоило бы к нему даже на пушечный выстрел приближаться после озвученного Вандой предупреждения со стороны полиции. Но ведь прелесть именно в этом и заключается, не так ли? Быть с Портером волнительно и обалденно. И как в хорошем триллере, я понятия не имею, кто умрет, а кто останется жив под конец, когда пойдут заключительные субтитры.

На стоянку рядом с магазинчиком заезжает темно-синий фургон. Но принадлежит он не Портеру. И приехал на нем тоже не он. Из машины выходят два человека и с любопытством поглядывают на меня. Первый из них мистер Рос, на нем легкая желтая ветровка с зашитым рукавом. Во втором я по фотографиям узнаю сестру Портера Лану. Они оба немного промокли и, судя по каплям воды на бортах фургона, только что были на пляже.

– Привет, – говорит Лана, перекатывая во рту жвачку, на удивление открытая и дружелюбная. – Ты девушка Портера?

Да? От ее слов в моей груди возникает какое-то забавное чувство.

– Мы вместе работаем, – говорю я, пока она неторопливо обходит фургон.

Боже мой, Лана движется в точности как он – плавно, будто крадущаяся кошка. На ней облегающая футболка с длинными рукавами и шорты, только что сменившие, надо полагать, гидрокостюм для сёрфинга. Сложена девушка тоже как Портер. Не хрупкая, как модель, но мускулистая, фигуристая и жилистая.

– Лана, – говорит она, весело чавкая жвачкой.

– Бейли, – отвечаю я.

– Бей-ли. Да, теперь я вспомнила, – продолжает девушка, и ее губы медленно расплываются в улыбке.

Молода и красива, длинные волнистые волосы и никакого макияжа. Удивительно спокойна. Открыта, как и Портер.

– Он нам тобой уже все уши прожужжал. Эй, пап, это и есть тот скутер, который приголубил ломиком Дэйви.

Мистер Рос, до этого напрочь меня игнорировавший и уже положивший ладонь на ручку двери черного хода, смотрит сначала на скутер, потом окидывает критическим взглядом меня.

– Ты путаешься с Дэйви? – вдруг спрашивает он.

Не с Портером. С Дэйви.

Я испытываю настоящий шок.

– Н-нет. Боже мой, конечно нет.

– Бывшая девушка Портера крутила с ним шуры-муры. Зачем тогда Дэйви красть у тебя скутер, если между вами ничего нет? – Он смотрит на меня так, будто я считаю его идиотом. – Думаешь, я поверю, что мой сын явился домой с заклеенным пластырем лицом просто так? Будто хулиган, которому дай только помахать кулаками на улице? Нет, он у меня воспитан лучше.

– Пап, – говорит Лана, судя по всему оскорбленная не меньше меня, – он защищал ее честь.

– А зачем ее вообще понадобилось защищать? – На этот раз мистер Рос сердито машет мне рукой. – Почему Дэйви украл именно твой скутер?

– Не знаю, – резко бросаю я, удивляясь сама себе, – может, он просто подонок, решивший по-быстрому срубить немного денег. Но я ему для этого поводов не давала. Мы с ним даже не знакомы.

Дверь магазина распахивается, и из нее, запыхавшись, выбегает Портер. Вид у него… ужасный. Порез на щеке стал темно-красным и опух. Шишка на виске приобрела уродливый сине-коричневый оттенок. Щетина на подбородке, обычно аккуратная и ухоженная, выглядит гуще и темнее.

– Пап, – говорит он, – это Бейли Райделл. Нам надо починить сиденье ее Крошки, я тебе вчера говорил. С ним примерно то же, что и со скутером мистера Стэнли.

Интересно как человек с одной-единственной рукой может что-нибудь починить? К тому же с учетом его далеко не вежливого поведения я совсем не хочу, чтобы он заморачивался моей проблемой.

Несколько секунд отец Портера не произносит ни слова. Потом смотрит на меня:

– Я не знаю никаких Райделлов. Кто твои родители?

Не успеваю я ответить, как это делает за меня Портер:

– Я же тебе говорил. Ее отец поселился в доме, где раньше жил старик МакАффи. Он бухгалтер и встречается с Вандой Мендозой. Бейли переехала сюда в мае с Восточного побережья.

– Да-да. Сержант Мендоза. Хорошая женщина. – говорит мистер Рос, все еще сердито, но в то же время уже несколько смягчаясь, будто верит Портеру только наполовину, но при этом подумывает о том, чтобы в один прекрасный день положиться на него до конца.

Допрос – странное дело! – на этом можно считать оконченным.

– Иди в магазин и помоги маме, – обращается он к Лане и поворачивается к Портеру: – Возьми в фургоне зеленый ящик с инструментами. Мне также понадобятся ключи от багажника ее сиденья.

Мистер Рос обращается отнюдь не ко мне. В моем присутствии здесь нет необходимости, и я даже не знаю, как к этому относиться. Вообще-то мне паршиво. Раньше Портер думал, что я для него слишком важная птица, а теперь его отец считает, что я сама его сыну не пара. Да и потом, что он имел в виду, когда упомянул «бывшую девушку» Портера, которая крутила с Дэйви шуры-муры? Уж не та ли это Хлоя, из-за которой Портер и Дэйви ссорились на набережной у входа в магазин винтажной одежды? Да, отец у него тот еще тип. Портер ничуть не преувеличивал, называя его сержантом-инструктором по строевой подготовке. Скорее всего, он не прогнал меня только потому, что Портер назвал имя Ванды.

Являться сюда было большой ошибкой. Я страшно об этом сожалею и хочу побыстрее убраться, только не знаю как.

Когда я протягиваю Портеру ключи от скутера, он беззвучно, одними губами, говорит мне извини и легонько пожимает мои пальцы – от его едва заметного прикосновения у меня возникает такое же чувство, как у человека, проснувшегося утром в выходные и ощутившего запах приготовленного на кухне завтрака: неожиданность и восхищение. Один банальный поцелуй (ну хорошо, не один, а два, и не банальных, а УДИВИТЕЛЬНЫХ), и моему телу нет никакого дела до того, что отец Портера меня терпеть не может и что со мной вот-вот случится приступ паники, оно без остатка наслаждается неподдельным, подлинным, живым трепетом, порожденным прикосновением сёрфера. Да, плохи мои дела. Я настолько боюсь, что мистер Рос увидит мою реакцию, что лишь роняю руку Портера, будто горячую картофелину.

Страшная трусиха, я с трудом удерживаюсь, чтобы не повернуться и не броситься прочь по аллее, чтобы больше никогда не возвращаться, поэтому, когда Лана кивком показывает мне на магазин, пребываю в состоянии такого смущения, что лишь пассивно шагаю за ней. Все лучше, чем торчать на улице с этим сержантом-инструктором по строевой подготовке. Равно как и с Портером, от которого я вполне могу хлопнуться в обморок прямо на глазах его отца. Доверять самой себе мне больше нельзя. ЧТО СО МНОЙ ТАКОЕ ПРОИСХОДИТ?

– Папа не специально, не обижайся на него, – говорит Лана, когда мы проходим на склад с уставленными коробками полками, – он просто стал раздражительным, потому что постоянно, круглые сутки семь раз в неделю, страдает от боли, но скорее умрет, чем в этом признается. Ты когда-нибудь слышала о фантомных болях?

– Слышала, – отвечаю я.

Краем уха. О людях, вернувшихся с войны с ампутированными конечностями, которые продолжают доставлять им мучения, будто их никто не отрезал.

– Я как-то слышала, как он говорил маме, что у него болит рука, хотя у него ее больше нет. Ему постоянно снятся кошмары. Папа ни за что не пойдет к врачу и не станет принимать лекарства, опасаясь, что у него возникнет от них зависимость. Наш дедушка был алкоголик, и отец не хочет повторить его путь.

Не успеваю я переварить услышанное, как девушка открывает дверь, мы входим в магазин и щурим глаза от яркого света, льющегося в окна. Вокруг стен красуются броские, сделанные из красного дерева доски для сёрфинга; из динамиков под потолком льется музыка. Народу немного, лишь несколько человек присматриваются к доскам и гидрокостюмам, попутно обсуждая достоинства и недостатки выставленного в витринах снаряжения.

Забавно, но магазин представляет собой одно из тех мест, которые неизменно были закрыты на обед, когда я обходила их в поисках Алекса, чтобы отметить на своей карте. Кроме того, меня отвлекал от него и расположенный по соседству любимый лоток с чурро; я хорошо вижу его отсюда, равно как и разбивающиеся о пирс волны, но теперь к корице выпечки примешивается также запах кокосового воска, столь характерный для Портера. Комбинация божественная, можно даже сказать, эротическая. Совсем не то, о чем мне хочется думать, когда я знакомлюсь с его семьей.

Лана огибает витрины, весело приветствуя клиентов, и направляется в глубь магазина. Потом склоняется к прилавку и берет под локоток смуглую женщину средних лет с щедрыми формами и густой копной черных как смоль волос. Девушка отрывает ее от какого-то разговора и что-то шепчет на ухо. Женщина явно полинезийка. И наверняка ее мать. Вот это да! Поразительное семейное сходство. Мать и дочь смотрят в мою сторону. И обе улыбаются.