Добрая половина отдыхающих столпилась возле сцены, и пихают свои засаленные купюры девушкам в трусики, от чего те кокетливо подмигивают и принимают наиболее, по их мнению, сексуальные позы — так сказать, в качестве бонуса.

— Кошмар какой-то, — морщится Роджер, глядя на сцену. — Пообещайте, что даже на мои похороны не позовете таких девиц.

— Торжественно клянемся! — соглашается Арчи, а я молчу, оглядываясь по сторонам. Не вижу нужды что-то здесь комментировать — по-моему, и так понятно, в какой гадюшник мы попали.

Замечаю слева барную стойку, облепленную разношерстной компанией желающих выпить. Направляюсь туда, по пути распихивая неудачно попавших под ноги пьяниц. Кто-то обиженно вопит в спину визгливым голосом, но нет ни времени, ни желания останавливаться и смотреть, кого я там зацепил. Топот сапогов указывает, что друзья не отстают ни на шаг — усмехаюсь, представив, как мы выглядим со стороны: закованные в кожу и металл рыцари ночи.

— Добрый вечер, — устало смотрит на меня темноволосый худощавый парень с россыпью прыщей на бледном лице. Местный бармен неприветлив и хмур — под стать своему рабочему месту. — Что вам налить?

— Ничего. — При моих словах юнец хмурится и скептически окидывает меня взглядом. Наверное, не привык, что кто-то здесь отказывается от выпивки.

— Если хотите кушать, то пройдите за столик, — машет куда-то в бок рукой и теряет к нам всяческий интерес. — Вас обслужат.

— Хозяин на месте? — Роджер выстукивает ключами по липкой стойке какой-то мотив.

— Если какие-то жалобы, — не поворачиваясь к нам, говорит бармен и продолжать тереть грязной тряпкой мутный бокал, — то вон книга, в нее все запишите.

— Я тебе сейчас на лбу претензии почище любого каллиграфа напишу, если не скажешь, где хозяина найти! — ярится Арчи, темнея глазами.

Парень вскидывает на лысого равнодушный взгляд и продолжает свою бесполезную работу, будто издеваясь.

— Нашлись тут бунтари, — хмыкает наглец. — Если бы я по любому поводу, когда вот так стоят и пальцы гнут, хозяина звал, то работать времени не оставалось.

— Смотрите, — восклицает Роджер и указывает куда-то в угол.

Успеваю заметить скрывшегося там Борова — уже знакомого по визиту в мой дом.

— Куда вы? Охренели совсем? — кричит бармен нам вслед. — Сейчас полицию вызову! Убирайтесь оттуда. Охрана!

"Если вся охрана в этом дерьмовнике такая же, как тот тип на входе, то угроза слабая", — крутится в голове, пока я бегу к тому углу, где скрылся уже знакомый товарищ. Забегаю за угол и оказываюсь в темном коридоре, где под потолком, сиротливо повесившись на проводе, качается из стороны в сторону тусклая лампочка.

— Куда он побежал? — Арчи останавливается рядом и озирается по сторонам. — Туда!

И бежит в ту сторону, где мелькнула тень. Коридор узкий и длинный, пол его покрыт вытертым, рваным кое-где линолеумом, а стены выкрашены неровным слоем — краска местами слезла, обнажив побелку. По таким интерьерам удобно людей на казнь водить.

Чем ближе мы к финишу, тем отчетливее слышатся голоса — значит, люди близко и, возможно, мы все-таки на правильном пути.

— В бар, наверное, уже полицию вызвали, — на ходу смеется Роджер.

— Не думаю, — Арчи задыхается, но старается не показывать вида, что бег — не его любимый вид спорта. — Вот пришить нас могут, и транспорт наш на металлолом разобрать, а ментов сюда вряд ли пригласят. Сам видел, какой контингент здесь ошивается — никому проблемы с законом не нужны.

Странно, но нас никто не преследует, и это немного разочаровывает — с удовольствием бы начистил кому-нибудь морду.

— Это какой-то бесконечный бег у нас получается. Мы, случайно, не по кругу носимся?

— Все, не ной! — Арчи от моих слов морщится и, остановившись, опирается руками на колени, опускает голову и пытается привести дыхание в норму.

— Запишись в спортзал, лысый, — усмехается Роджер.

— Так, ладно, не шумите.

Коридор сворачивает налево, и в небольшой нише притаилась дверь. Серая и невзрачная, ее практически не видно, но мое зрение уже привыкло к тусклому свету, льющемуся с потолка, поэтому сразу ее замечаю. За ней слышатся голоса, какое-то шуршание, стук. Пока размышляю, входить сразу или немного подождать, Роджер, как всегда стремительный и бесстрашный, ногой открывает путь к цели. Прямо боевик какой-то.

— Что вам тут надо? Кто вы? — тучный мужчина с зачесанными на лысину иссиня-черными волосами сидит за столом, а рядом стоит какой-то мужик, мне совсем незнакомый. Странно, я же видел Борова. Наверное, тут где-то есть запасной выход, через который этот гаденыш и скрылся. Ладно, пока не до него. — Я сейчас полицию вызову! Это вторжение в частную собственность!

— Слышишь, Филин, вторгаемся, говорит, мы к нему, — смеется Арчи. Только это плохой смех, от него обычно плакать хочется. — А то, что твои утырки избили, покалечили его мать, вторгнувшись на его территорию, из-за каких-то паршивых двадцати тысяч? По твоей, между прочим, указке, тебя не волнует? Или это не считается?

— В смысле? — очень натурально удивляется толстяк, а мужчина, стоящий рядом с ним, вскидывает бровь. — Какую мать они покалечили? О чем вы? Я вас первый раз вижу, и ни о какой матери ничего не знаю. И вообще! Проваливайте к чертям! Сейчас охрану позову, придурки чертовы.

— Да что же такое, — восклицает Арчи, — все нам охраной и полицией угрожают.

— Кончай ломать комедию, — повышает голос Роджер, сердито глядя на хозяина клуба и снова достает свою трубу. — Охрану он позовет. Мне такие артисты погорелого театра очень быстро надоедают! Борова и Чахлого знаешь? Твои ребята?

— Все правильно, мои, — кивает толстяк. — Но подождите, я никуда их не посылал. Еще раз спрашиваю: кто вы такие и что вам нужно?!

— Рыжий, подожди, — говорю достаточно тихо, чтобы меня могли услышать только друзья. — Что-то здесь нечисто.

— Что ты имеешь в виду? — поднимает рыжую бровь Роджер, постукивая концом трубы по ладони.

— Не думаю, что он нам врет. Ты посмотри на него, зачем ему это? Его же должны были предупредить, что мы привезем ему долг. Так зачем же он ерепенится тогда, в непонимашку играет?

— Не знаю, — пожимает плечами рыжий и, прищурившись, смотрит в сторону что-то говорящего своему приятелю толстяка.

Странная ситуация: хозяин клуба явно не в курсе того, кто мы такие. А это настораживает.

— Несколько дней назад, — начинает, потерявший терпение, Арчи, — товарищ, известный в народе под романтическим прозвищем Боров и его приятель Чахлый ворвались в дом к моему другу, — жест в мою сторону, — с тем, чтобы выбить из его матери долг в размере двадцати тысяч. Она эти деньги, якобы, пропила в вашем славном, очень уютном, бесспорно прекрасном, заведении, а возвращать не хотела. Им бы дан якобы карт-бланш от вашего имени.

— Так-так-так. Впервые слышу. Совсем обалдели? Ваня! Ты понял хоть что-то?

— Ровным счетом ничего, — пожимает плечами Ваня.

— Как это? — вообще перестаю понимать, что здесь происходит. У меня такое чувство, что я схожу с ума.

— Боров и Чахлый же, всего-навсего разгружают пиво в "Стопке", — смеется Ваня, а у меня мороз по коже от этого смеха. — Они просто грузчики, понимаете?

От этих слов у меня ощущение, что меня окунули в ванну со льдом.

— Думаете, я, уважаемый в городе человек, послал бы таких уродов требовать деньги с женщины? — криво улыбается плешивый. — Тем более, вы говорите, что они ее избили, покалечили. Это не мой метод. Мои люди, если что, сразу убивают, без долгих церемоний.

— Неплохо уважаемого в городе человека подставили два грузчика, — хохочет Арчи. — Мой вам совет: хорошенько намыльте им шеи дустом.

— Не смешно, — ледяным голосом говорит хозяин клуба. — Нашелся тут советчик.

Вдруг дверь в кабинет распахивается, и вваливаются два бугая, как под копирку списанные с секьюрити на входе. Охрана.

— Шеф, что случилось? — рычит один и достает из-за пояса пистолет.

— Убери пушку, парень, — шипит Арчи. — Не изнасилуем мы твоего дражайшего начальника, нечего пулями разбрасываться.

— Чё?! — пучит водянистые глаза мужик. — Альберт, убить его здесь или в карьер выбросить?

— Павлик, не кипятись, — устало машет толстой рукой Альберт. — Ребята пали жертвой обмана. Пойдите и найдите мне лучше Борова и Чахлого.

И почему мне вдруг стало жалко этих двух идиотов?

Павлик кивает, и парни скрываются за дверью.

— Иван Павлович, — снова подает голос Ваня и протягивает для рукопожатия бледную ладонь. Он довольно приличный на вид, в сером костюме и очках, — Совладелец «Стопки». Понимаете, молодые люди, у нас действует правило: никому в долг не наливать. Поэтому такие суммы, как двадцать тысяч, просто не могут фигурировать. Да, есть у нас группа постоянных гостей, очень надежных людей, платежеспособных, которым мы можем позволить взять выпивку и закуски, не заплатив. Вся информациях об этих людях и их кредитная история хранятся в этом компьютере, — указывает тонким пальцем на ноутбук, стоящий на столе. — Поэтому, только, чтобы доказать, что мы никакого отношения к этому не имеем, сейчас поищем имя вашей матери в списке наших должников. И, даже если она представлялась каким-то другим именем, мы поищем сумму. Но только в порядке исключения, просто потому, что странная выходка наших грузчиков больно бьет по нашей с Альбертом репутации.

Ваня щелкает клавишами, сосредоточенно глядя в экран, ищет нужный файл, а я отчетливо понимаю, что имени Изольды Домбровской в нем не будет.


32. Огненная вода


— Да, дела-а, — задумчиво изрекает Арчи, когда мы, наконец, выходим из "Стопки". — Неожиданный поворот событий. Вот же суки!

— Даже слабо сказано. — Роджер последним выходит из бара, и за ним с грохотом, будто издеваясь, захлопывается дверь.