– И ты согласился на это? – приподняв бровь, спросила Ольга.

– Как ни странно, довольно легко. Собственно, идея принадлежит мне.

Катя предпочла сохранить молчание и пока не вмешиваться в разговор. Есть женщины, за которыми интересно наблюдать, они притягивают мысли и чувства, но при этом сами часто остаются холодны к окружающему миру. Движения отточены, взгляды красноречивы, слова имеют двойное дно, а внешность завораживает – это был именно тот случай.

«Она встречается с Мелиховым?» – неожиданно вспыхнул вопрос, но интуиция, тактично кашлянув, отказалась дать ответ.

Катя смогла бы назвать Ольгу ровесницей, но чувствовалось, что финансовый директор Мелихова немного старше. Длинные прямые черные волосы лежали на плечах, темные миндалевидные глаза сияли (почудилось или они действительно цвета спелой вишни?), светлая матовая кожа демонстрировала абсолютную чистоту, невозможно было отыскать даже самую крохотную родинку…

– А что вы молчите, Катя? – с улыбкой спросила Ольга, касаясь пальцами сверкающего ожерелья, буквально сотканного из тонких нитей и маленьких звезд. – Догадываюсь, как тяжело работать с Федором. – Она выразительно посмотрела на Мелихова и добавила: – Признайся, ты же не терпишь чужого мнения. Тиран и деспот. Катя, я искренне желаю вам удачи во всех начинаниях.

– Спасибо. Мне пока очень интересно. Думаю, сегодня засесть за статью, даже не терпится. Начало уже сложилось в голове.

– Лучше завтра, Катя. Вы заслужили отдых, и рано с ужина я вас не отпущу, – улыбнулся Мелихов. – А сегодня: вино, отменная еда и танцы.

– Ты собираешься танцевать? – не поверила Ольга. – Федор, я должна это увидеть.

– Да, собираюсь. Раз в год – для меня это достаточно часто.

– А где Андрей?

– Задерживается немного.

Без сомнения, Ольга и Мелихов работали вместе давно и наверняка понимали друг друга с полуслова. Легкая необъяснимая грусть коснулась души, и Катя сделала еще один глоток шампанского. Большое количество присутствующих, слишком яркий свет, убранство зала стали давить, и захотелось покинуть «Тасман», сесть на метро и поехать домой. Как там поживает ее квартира? И пятьдесят четыре пушки «Полтавы»… А еще она давно не пила черносмородиновый чай в любимой кофейне.

Катя старалась разделять работу и историю с кораблем, но не всегда получалось. После презентации она позвонила Горину и обсудила с ним новые вопросы интервью. Он хвалил, советовал, подчеркивал, что верит в ее талант. Но не так-то просто общаться с человеком, который расставил ловушки, чтобы поймать тебя и хладнокровно исполнить собственные планы. Нужно быть хорошей актрисой, умеющей скрывать истинные чувства, безупречно играющей любую роль.

Но, если бы Катю сейчас спросили, как она относится к Мелихову, она бы произнесла лишь несколько общих фраз, не более. Отношение к Федору не имело начала и конца, разрешений и запретов, ровных линий с пометкой «За черту не заступать». К сожалению (да, именно, к сожалению), он не выглядел злодеем, ничего не требовал, не угрожал и… не упоминал о корабле. А еще не получалось игнорировать ум Федора и тот вселенский багаж знаний, который он нес.

«Игра: кто первый заговорит о „Полтаве“, да? – Катя перевела взгляд на Мелихова и кивнула, отвечая на вопрос о шампанском. – Возможно, это буду именно я. Мне нечего бояться».

– Пойду поздороваюсь со своими, – бархатный голос Ольги нарушил ход мыслей. – А то еще обидятся. – Обольстительно улыбнувшись, она поднялась, отточенным движением провела рукой по бедру, разглаживая ткань, повернулась и поплыла к другому столу, покачивая бедрами. Открытая спина демонстрировала подтянутые мышцы, видимо, Ольга уважительно относилась не только к косметическим салонам, но и к тренажерным залам.

«Она красивая», – еще раз подчеркнула про себя Катя.

– Вам придется потерпеть, около часа мы будем слушать тосты в мою честь, – предупредил Федор.

– Вы не любите оказываться в центре внимания?

– Моя жизнь и есть – центр внимания.

– Да, но можно по-разному к этому относиться.

– Я, пожалуй, привык.

– Если б вы знали, как хочется включить диктофон. – Катя улыбнулась. – Но мы же с вами отдыхаем, а работаем лишь совсем чуть-чуть.

– Я благодарен судьбе за нашу первую случайную встречу, приятно, когда рядом оказывается хороший человек. К тому же профессионал. – Федор заглянул Кате в глаза и замер, будто желал спросить: «Вы же верите, что та встреча была случайной?» Тонкая вена на виске запульсировала, дернулась и затихла, лицо вновь стало невозмутимым. – Вам комфортно в отеле? Не жалеете о переезде?

– Очень комфортно, – быстро ответила Катя и отвела взгляд в сторону. – Спасибо за приглашение.

Мелихов промолчал, откинувшись на спинку стула, он приготовился к началу ужина.

– Дамы и господа, – раздался бодрый голос одного из приглашенных. – Я спешу выразить огромную благодарность…

Катя сосредоточилась на мечущихся мыслях, и первый тост пролетел мимо. Она приехала в отель, чтобы понять таинственного коллекционера Федора Дмитриевича Мелихова, мечтающего заполучить работу мастера Матвея Глинникова. Когда тебе бросают вызов, то надо же его принимать. И вот он сидит рядом – спокойный и уверенный, а ее сердце отчего-то волнуется…

Уйти.

Да, все же хочется уйти.

Или сбежать?

* * *Давным-давно…

Погода улучшалась. Ветер ушел в поля, солнце начинало побеждать в борьбе с упрямыми серыми облаками, земля на дорогах подсыхала, чернота вечера уже не прятала проснувшиеся после зимы кусты и деревья. Павел, не желая вспоминать яблоневый сад и все, что в нем произошло, взялся наводить порядок в имении. Кто-то чистил коровники и конюшни, кто-то старательно чинил инвентарь, ненужный хлам беспощадно сжигался, добросовестный Иван составлял смету на ближайший месяц и охал каждый раз, когда Павел диктовал новый пункт для закупок. А что охать? Жаловаться на жизнь – только Бога гневить, дела идут хорошо.

– Павел Андреевич, прошлой осенью же в курятнике стену латали, сколько глины да соломы извели. И что опять? – по привычке затягивал жалобную песню Иван.

– А тебе глины и соломы жалко? Она бесплатная! – резко кидал Павел и шел дальше искать недочеты, срочно требующие исправления.

Конечно, Александре достанется от отчима, запрет в какой-нибудь темный угол, пока прощения не вымолит. Но Стрыгину деваться некуда: слухи распространяются быстро, и Яков Петрович шум поднимать не станет. Протрезвел же он к утру.

«И кой черт меня дернул ее целовать, я же не собирался. Таких птичек сначала приручать надо – долго и терпеливо».

Павел отлично понимал, в каких условиях выросла Александра Образцова, воспитание в основном – это грубые «можно» и «нельзя». Если рассматривать последние годы, прожитые с отчимом. Не следовало сразу требовать от нее уступчивости. Но в память хорошо впечатался тот момент, когда выбившаяся прядь скользнула по щеке Александры, и рука сама потянулась к ее лицу. В душе вспыхнул огонь, мышцы напряглись и стали почти каменными, острое желание почувствовать вкус мягких послушных губ толкнуло вперед…

«Не замечал за собой раньше подобного нетерпения», – едко думал Павел, в который раз перечеркивая встречу.

Полдня он не вспоминал Александру, а потом вновь мелькал эпизод, и настроение немедленно портилось.

«– Уезжайте.

– Вы хорошо подумали?

– Прощайте.

– Как хотите».

Если Павел и жалел о чем-то, то только о том, что поцеловал. В душе клеймом отпечаталось презрение, увиденное в глазах Александры Образцовой.

«А о чем она думала, когда шла ко мне? Не в куклы же я собирался с ней играть».

К трем часам дворовая суета надоела, да и мозг нуждался в отдыхе от вороха мыслей. Еще утром мальчишка принес приглашение на послеобеденное чаепитие к Вяземским, и, быстро собравшись, Павел поехал в гости.

«У бедного графа три дочери на выданье, сейчас не до воспоминаний будет…»

– А мы уж побоялись, что вы не приедете.

– Не правда ли погода стала менее ветреной?

– Павел Андреевич, вы собираетесь осенью в Петербург?

– Нынче к экипажам привязывают банты. Как вам этакая мода?

– Вести дневник – это так мило, но ужасно хлопотно…

– Говорят, вы решили торговать лесом?

– Попробуйте пирожков с яблочным повидлом, до чего хороши!

– А я больше люблю чай с мятой, а вы со смородиновым листом, да?

Единственным утешением для Павла стало появление Григория Салтыкова. Гришка, наоборот, особенно любил ездить в гости в те семьи, где скучали юные прелестницы, и с удовольствием поедал все, что щедро предлагали их матери.

– Зачем жениться, если и так хорошо, – прошептал он Павлу, когда три дочки Вяземских наконец-то устали разговаривать и отсели к окну. Демонстрируя издалека свою красоту, они время от времени улыбались и отправляли короткие пылкие взгляды то на одного гостя, то на другого.

– А вы слышали новость? – спросила Анна Михайловна, протягивая полную руку к следующему пирогу. Посмотрев на мужа, она поджала губы и дернула плечом, будто хотела сказать: «Дорогой, это не сплетни, и я должна рассказать». – Александра Образцова пропала вчера утром. Пошла погулять к лесу и не вернулась. Яков Петрович объявил поиски, говорят, всем двором чуть ли не до Михалево дошли, а Сашеньки нет. Может, задумалась и с тропы сбилась… Вроде шарфик нашли возле дряхлой березы. Кошмар! То ли волки загрызли, то ли цыгане куда уволокли! Хоть из дома не выходи теперь.

– Будет тебе сказки придумывать. Волки! – недовольно проворчал Арсений Григорьевич. – И цыгане к нам лет сто не заглядывали, они дальше по реке устроились. Заплутала, найдется. Плохо Стрыгин за ней смотрит, куда одна-то идти удумала.

– Ты чего? – тихо спросил Гришка, осторожно толкнув Павла в бок.

Павел посмотрел сначала на приятеля, а потом перевел взгляд на стол. Надо же, а он и не заметил, что раскрошил оставшиеся пол-пирога.