— Делай, как знаешь! Но не обижай ее, слышишь? Обиду ее я тебе никогда не прощу! За ее слезы поплатишься головой! Знай это! — грозно сказал Албашев и, весь в расстроенных чувствах, поехал догонять свою спутницу.

Борис только усмехнулся ему в след. Он его ничуть не боялся Николя и менять своих помыслов не планировал. Одно только насторожило его — явная ревность Полянской. «Еще узнает от кого, что Албашев не собирается жениться, и вернется к нему!» — испугался Заленский.

— Пора бы подвести итоговую черту! — сказал он вслух и поехал к себе, обдумать все за стопочкой-другой водки.

Наутро следующего дня, чуть свет, Борис прилетел к поместью Полянских. Ольга только-только села пить чай. Андрей Александрович недавно отбыл с распорядителем, и она планировала провести обычный скучный день. Вчерашняя встреча с Николя все еще злила ее, и она воображала, как хорошо будет отомстить ему своей неожиданной свадьбой с Антоном. «То-то он попляшет!» — мечталось ей, и на лице появилась лукавая улыбка. Отплатить ревностью за ревность, теперь казалось ей необходимым. Потом вспомнилось, что от Войковского больше месяца ничего не слышно, и снова взгрустнулось. На этот момент и попал Заленский.

Его так привыкли видеть в гостях, что пропустили без лишних вопросов. Он спешил и едва дал времени дворецкому оповестить о своем приезде. Вбежал в гостиную взлохмаченный, одетый на скорую руку и тяжело дышал, будто не на коне ехал, а бежал.

— Что случилось, Борис Аркадьевич? — не на шутку испугалась за него Ольга.

— Почему вы молчали? — обвинительно спросил он. — Я надеялся, что вы ко мне не равнодушны. А тут это! Как это понимать?

— Да в чем же дело? Объяснитесь!

— Сегодня с утра ко мне приехал поверенный с письмом от князя Войковского.

Ольга встрепенулась, встала, прижала руку к сердцу, не смея поверить, что Антон, наконец-то объявился.

— И что же? Что там?

— Он все мне рассказал. Можно ли довериться здесь? Или нам лучше выйти?

— Отца нет, говорите.

— Нет, лучше пройдемся! И у стен есть уши!

Борис, казалось Ольге, был не в себе. Огорчен? Опечален? И то и другое вместе? Он, в повседневной жизни, такой вальяжный и медленный, сейчас был резок, активен, скор на движения. Чтобы не тянуть и дальше его объяснения. Ольга поспешила с ним на веранду. Оба осмотрелись, заметили дворовых, Алевтину, выглядывающую из открытого окна второго этажа, и поспешили к воротам.

Заленский шел так быстро, что Ольга в своих туфельках на небольшом каблуке, едва поспевала за ним. Без разговоров вышли на луг, по проторенной тропе до леса и остановились только у пустынной вырубки.

Борис усадил девушку на поваленном дереве и отвернулся, заламывая руки.

— Ольга Андреевна, как же вы молчали все это время?

Он повернулся к ней, и горечь ревности и тревоги отразилась на его лице.

— Разве я могла? Не накликав на себя беду?

— Мне-то доверить можно было. Вы же знаете, я друг ваш и Антона. Разве стал бы я ходить к вам и вызывать в вас чувства, если б знал?

— Вы такой благородный, — восхитилась Ольга. — Но скажите мне, что написал вам Антон? Решилось ли что?

— Мне сложно быть посредником между вами, но не могу поступить иначе, ибо я люблю и вас, и его, и если нужно мне поступиться своим счастьем ради вашего общего, то, как я могу пойти ему супротив?

Ольга внимательно смотрела на Бориса. В репликах его было что-то ненатуральное, даже театральное. Это смущало, но она отбросила ненужные размышления и повторилась:

— Вы благородный человек, Борис. И если бы я знала, что вы ко мне испытываете настолько сильные чувства, я не стала бы тешить ваши надежды. Я думала, мы друзья только, оттого и не прогоняла вас. И все же, расскажите мне, что написал Антон?

Заленский, притворно опечаленный, сел на дерево рядом с ней и уставился перед собой, словно собираясь с мыслями.

— Антон дал четкие указания, — открылся он. — Сегодня вечером вы должны бежать. Я буду вас сопровождать. Антон обещался приехать ночью или утром следующего дня. Обвенчаетесь в церквушке в усадьбе моих родственников.

— Сегодня? Уже сегодня? — ужаснулась Ольга. — Но как мне сделать это? И где мы будем ждать его? Я не успею собраться!

Борис взял Ольгу за руку и заискивающе посмотрел ей в глаза.

— Сегодня и не днем позже. Много вещей не нужно, он все для вас приготовил. Он пишет, что любит вас безмерно, что ждет — не дождется минуты, когда сможет называть вас своей супругой. Вы должны решиться или забыть об этом навсегда. Дом моих родственников нынче стоит пустым. Они уехали, и время подобрано, как нельзя лучше. Местный батюшка обещался быть сразу, как его позовут. Я, на горе себе, буду вашим шафером.

— И вы сможете? Ваши чувства ко мне позволят этого? — спросила Ольга с замирающим сердцем.

Ее волновали совсем другие вопросы, но именно этот отвлекал от мыслей о том, как ей сбежать, как оставить отчий дом и решиться на такое. Когда все это было только в планах, мысль о тайной свадьбе казалась ей романтичной, сладкой. Теперь же стало страшно. Ольга теребила уголок платья и с трудом могла усмирить, выпрыгивающее из груди сердце.

— Ради любви к вам, я готов на все, — тем временем ответил Борис. — Все ради вашего счастья.

— О боже, боже! Прости меня, боже!

Ольга вскочила с дерева и прошлась по поляне туда-обратно. Вмиг вспомнилось лицо графини Квилецкой, Николя, явно к ней расположенного, и сплетни, ходившие о них. И только потом перед мысленным взором появился сам Антон. Высокий, статный, в офицерском мундире, влюбленный в нее и счастливый. Точно такой же, каким он был, когда они сговорились обо всем.

— Разве в праве я теперь идти на попятную? Разве в праве, Борис?

Борис увидел в глазах девушки сомнения и поспешил с ответом:

— Вы обещались ему, и только вам решать сдержите ли вы слово. Одно знаю точно, он будет раздавлен, если вы откажетесь теперь, когда он все подготовил.

— Вы правы, Борис.

Ольга и думать боялась, что будет с Антоном, если она так его подведет. Мысль о нем разбивала ей сердце, и она твердо решила.

— Ждите меня ночью, на этом же месте. Подготовьте коней. Я буду женой вашего друга и буду вечно обязана вам за содействие.

Так Оленька соблазнилась на самую глупую в своей жизни ошибку. И так чуть не потеряла всех, кем дорожила и кого в действительности любила.

Глава 21

На землю опустились густые сумерки. Облачное марево окружало тоненький бледно-желтый месяц. Он то появлялся, то снова пропадал, играя с кем-то в прятки. Звезды, при ясной погоде заполняющие весь небосклон, сегодня скромно прятались и не торопились показываться или освещать путь заплутавшим путникам. Сквозь толщу оконных стекол просачивались в комнату княжны Полянской ночные звуки — стрекот сверчков, кваканье лягушек, крик неясыти. В доме, в противовес лесу, стояла жуткая тишина. Только иногда, где-то вдалеке, слышался писк мыши, или похрапывание отца, или скрип дерева старого дома. Но к домашним звукам Ольга с детства привыкла и не замечала их, а уличных страшилась. Не будь в ней того характера, с которым она родилась, она ни за чтобы не покинула этой ночью семейный очаг, согревавший ее всю жизнь с самого рождения. Но она не умела отступать, а задуманное выполняла, чего бы ей это ни стоило. И теперь, остановившись, подумав, она наверняка определила бы, что никакая не любовь движет ей, а желание довести до конца начатое, а еще и неумение обидеть человека, которому обещалась.

Собрав в небольшой саквояж одно только сменное платье и необходимые вещи, Ольга оглядела любимую комнату, удручающе вздохнула и осторожно пошла на выход. Нужно было так выйти из дома, чтобы не услышала чуткая Алевтина, спящая в соседней с ней комнате, или не заметил кто другой из домашних. Тише мыши Ольга пробралась на первый этаж, вышла за дверь отчего дома, перекрестилась и направилась к воротам. Там прямо в них была врезана небольшая калитка. Ольга знала, что ее не запирают и только для виду вешают амбарный замок. Осторожно она сняла его, повесила на одну из душек, и приоткрыла калитку. Та предательски заскрипела. Ольга замерла, ни жива ни мертва. Закрыла глаза, сглотнула ком застрявший в горле и прислушалась. Все та же ночная песня, только, пожалуй, сверчок притих, боясь быть замеченным. Княжна вздохнула с облегчением, просочилась сквозь полуоткрытую калитку, протянула саквояж и, не закрывая ее за собой, рванула к лесу. Теперь никакие страхи перед темнотой не были так страшны для нее, как если бы домашние узнали раньше времени, что она постыдно бежала, и вернули бы ее домой.

Оля бегом добралась до вырубки. Легко нашла то самое дерево, у которого они расстались утром с Борисом и осмотрелась. Заленского не было видно. Девушка прислонилась к стволу поваленной березы, прижала к груди саквояж и с ужасом озиралась по сторонам. “Не придет!” — мелькнуло в ее голове и вместе с тем пришло облегчение. Но только сбыться этому, было не дано. Невдалеке на тропинке, ведущей к вырубке, послышался топот копыт, потом звук спешившегося человека и голос Бориса.

— Ольга Андреевна, здесь ли вы?

Оля пошла на голос.

— Борис, я ждала вас.

Листва деревьев разошлась по сторонам, и сквозь нее просочилось темная, с трудом узнаваемая, фигура Заленского. Ольга вскрикнула от неожиданности и страха, который еще до этого сковал ее, а потом и рассмеялась, от такой постыдной трусости и попросила простить ее.

Борису главное было, чтобы их не услышали, поэтому он приложил палец к губам и показал ей на двух добротных лошадок, стоящих за кустами. Ольга молча кивнула, всучила ему саквояж и пошла прямиком к одной из них.

Князь Андрей Александрович проснулся в полдень от громкой ругани Алевтины. Напуганный таким необычным для себя пробуждением, Полянский накинул халат и вышел в коридор. Дверь в комнату дочери была распахнута, на ее пороге стояло несколько лакеев, экономка и дворецкий.