Когда я устану плакать? Не могу без него. Не мо-гу. Я рыдаю, молю о его возвращении, потом проклинаю, через время надеюсь: он найдет меня, заберет, снова полюбит…»


«Сегодня кто-то дал мне пятьдесят долларов. Я проснулась и увидела деньги. Впервые за последнее время поела нормально. Осталась в аэропорту, сдала вещи в камеру хранения. Сегодня заберу их и пойду в ломбард. Продам всё, что возьмут, и отправлюсь на поиски жилья для бездомных. Я видела такое в кино. Мне должны помочь!»


«На меня смотрят как на грязь. Раньше я наблюдала за бездомными с сожалением, но и не думала им помочь хотя бы мелочью. Теперь никто не помогает мне. Карма. Я продала украшения, косметику, большинство одежды. Самое смешное, дорогие итальянские туфли, купленные здесь, взять отказались – не поверили, что не подделка; толкнула какой-то идиотке за мизерные деньги, остальные шмотки ушли за полцены.

Жила в хостеле пару недель, старалась экономить, но деньги кончились. И я снова бездомная. Мысли о выживании притупляют остальные чувства. Я стараюсь думать о чем угодно, только не о его зеленых глазах.

Хочу ли я вернуться в Москву? Позвонить родителям? Честно, нет. О прошлой жизни я не вспоминаю, словно ее никогда и не было.

Чикаго большой город. Днем я ищу работу, ночью катаюсь в метро. Оно не такое красивое, как московское, но вполне ничего: чисто, спокойно. Только холодно, а иногда страшно: вагоны прекращают ездить, я остаюсь одна в темноте и надеюсь, сегодня меня не найдут и не выгонят.

В аэропорту и на вокзале мне не понравилось: бездомных там много, каждый желает занять место получше – борьба, а я к ней не приспособлена».


«Яркие огни. Я видела их. И видела свет. Чувствовала алкоголь на кончике языка. Слышала мужской крик. Стивен?

Тело ломило. Голова болела. Тогда я думала, что умираю. Я кричала, а ты ласково шептал: „Потерпи, малыш, станет легче”. Малыш… Ты, Стивен, так бы меня не назвал. Но я надеялась, рядом ты. Думала, сейчас пройду ад и попаду в рай, там будешь ты и мой умерший хомяк. Я думала… А потом увидела его лицо: щетина на волевом подбородке, высокий лоб, серые глаза; глаза горели, нет – пылали. Если это смерть, она чертовски красива».


«Мне лучше. Голова трещала, но я могла видеть без ряби в глазах, сидеть и немного говорить. Память вернулась, отдаваясь в сердце глухими ударами. Да, я жива.

Спасителя зовут Карлос. У него тронутые сединой черные волосы, зубы-клыки (из-за которых, вкупе с магнетическим взглядом, он напоминает хищника) и мускулистое телосложение. Карлос часто трогает меня за поясницу и шею. Я не сопротивляюсь, молчу, улыбаюсь. Пусть делает, что хочет, у него прекрасная квартира, я впервые за долгое время сходила в душ и сытно поела. Кроме странных жестов Карлос ничего не делает: не пристает и ни на что не намекает. Он обаятелен и вежлив. Карлос подобрал меня на рельсах, на которые я, напившись, свалилась. По его словам, успел в последнюю минуту.

Происходящее напоминает одну встречу в Сан-Диего под колесами дорогой иномарки».


«Не знаю, что сказать. Ужасно. Ожидала. Но давай по порядку, верно?

Когда я очнулась в доме Карлоса, он расспросил меня про прошлое, про будущее. Я выложила всё как есть. Про то, что нигде не живу и ничем не занимаюсь, от моей визы осталось несколько дней, а возвращаться домой я не планирую. Про Стивена тоже рассказала. Без имен, конечно, но рассказала. Соскучилась по человеческому общению. После расставания идут ныть подружкам или бегут в кабинет психолога, а моим психологом был портвейн, из него, понятно дело, собеседник не очень.

Карлос выслушал и посочувствовал. Тогда я решила, он будет моим другом. Просто другом. Не будет лезть ко мне в трусы и заставлять делать то, чего я не хочу. Карлос обещал помочь с визой и работой. Всё будет хорошо.

И этот день не отличался от предыдущих, кроме…

– Как дела с поиском? – спросил Карлос, расставив на столе тарелки с завтраком. – До сих пор думаешь, что найти работу самой – хорошая идея?

– Да, я найду, спасибо.

– Могу помочь, – сверкнул глазами Карлос. Я сидела на стуле, и он подошел вплотную. – У меня свой бизнес.

– Какой? – Я обернулась.

Карлос с улыбкой покачал головой, сохраняя интригу:

– Содержу дом… развлечений.

– Интересно, – кивнула я, поедая вафлю.

– Девушки живут там, а ночью занимаются более интересными делами… – Его рука скользнула по моей талии. – Надеюсь, ты понимаешь?

– Что? – Я сначала не поняла – хотела не понять! – но потом всё встало на свои места. – Нет! – крикнула я, скинув его мерзкие пальцы. – То есть, понимаю, но я ни за что не буду заниматься подобным! Это грязно! Пожалуйста, Карлос, пусть всё останется как есть!

Мое негодование рассмешило его. Ловко ухватив за запястье, он стащил меня со стула и прижал к стене. Вот и кончилась сказка. Очередная.

Не помню, что чувствовала. Страх? Обиду? Я кричала. Не хотела, чтобы всё запятналось, пусть Стивен будет моим последним мужчиной. Не хотела никого подпускать. Карлос, мало того, что забрал у меня надежду, так еще и собирался сделать грязным то, что я бережно хранила – мои воспоминания о любимом человеке, а это… грязь и боль. Только грязь и боль.

Руки Карлоса на моем теле, одежда расходилась по швам, запах сигарет витал в воздухе. Получилось дать пощечину. Карлос опешил. Нескольких секунд мне хватило: я вырвалась и, схватив сумку, выбежала из квартиры.

Он кричал: „Ты вернешься, дрянь! У тебя нет выбора!” И я понимала, он прав».


«Прошла неделя. В тот день, когда я убежала, я шаталась по городу до самого рассвета, а утром зашла в китайскую забегаловку, достала из сумки деньги (я подворовывала у Карлоса, оказалось, не зря) и купила кофе.

Увидела табличку „Ищем персонал”, а потом упросила взять меня на работу. Не официанткой. Я прячусь на кухне, мою посуду, потому что даже здесь, в далеком от центра районе, боятся, если я буду светиться, то полиция узнает, что я нелегалка, и прикроет их лавочку. Но они зря волновались – ресторанчик закрыли из-за налогов. Меня попросили освободить помещение (я жила в комнатке над кухней) и уйти.

Я сидела около метро и негодовала над предложением Карлоса. Никогда не буду продавать себя. Никогда».


«Он сам нашел меня. Говорил, я не так всё поняла. Будет культурно. Неплохие деньги. Я не слушала. Я сказала, что согласна.

Почему? Сегодня, когда я пошла в торговый центр (сходить в туалет), то увидела новости о звездах. Да и плевать мне, но показали Стивена Рэтбоуна, который улыбался камерам, давал интервью, выступал, заигрывал с фанатками. Я поняла – всё. Он не приедет и не спасет меня».


«Карлос ждал в ресторане. Да-да, не в кафешке, а во французском ресторане! Неплохое извинение, верно? Но мне всё равно на роскошь. Я попросила купить мне выпить и очень расстроилась, когда напитков, похожих на дешевенький портвейн, не оказалось. Пришлось давиться дорогим вином и делать вид, что извинения Карлоса меня интересуют.

Милый портвейн, скоро я буду зарабатывать, скоро мы будем часто видеться. Еще с нами будут „Мальборо”, красные. Я хочу раздробить себя в порошок из режущего внутренности стекла. Я хочу такую мощную анестезию, чтобы мои принципы, мои убеждения о том, что заниматься сексом нужно только с любимым человеком, сгорели дотла».


«Сегодня это случится – я перееду жить в бордель. А Карлос будет моим первым клиентом, потому что он всегда первый. Потому что он меня спас. И я должна быть за это благодарна».


«Карлос отвел меня в магазин, потом в салон красоты. Называл красавицей, а я зажмуривалась и мысленно повторяла: „Он мой друг, он хочет мне добра, без него я не выживу”.

В десять вечера автомобиль Карлоса затормозил на одной из улиц. Бордель напоминал обычный пятиэтажный дом, формально это заброшенное здание. Хотелось убежать, но я понимала, вряд ли Карлос меня отпустит.

Сегодня в его планы входила экскурсия. И уничтожения меня как личности, разумеется. Мы прошли внутрь прокуренного помещения.

– Добро пожаловать, – сказал Карлос, распахнув скрипучую дверь.

По виду гримерка: зеркала с пошлыми отпечатками губ, косметика на столе, раскиданная одежда. Пара девушек лениво расчесывали волосы.

– Что за штучка? – недовольно спросила брюнетка.

Ее волосы торчали во все стороны, лицо обильно покрыто тональным кремом, глаза обведены черным карандашом, губы – в вишневой помаде. Жуткая кукла.

– Карлос, милый, ты мог хоть раз привести кого-то стоящего? – подхватила блондинка, выглядела она также.

– Уймитесь! – прикрикнул Карлос.

По моей спине бежали мурашки.

– Где Майк? – Со скучающим видом спросила брюнетка.

– Не знаю, – бросил Карлос. – И не вежливо! Поздоровайтесь с Ариэль.

– Русалочка? – Блондинка усмехнулась.

Русалочка… Меня так называли. Самые счастливые моменты жизни в России. Теперь эти воспоминания запятнаны грязью, как и все остальные.

– Отстаньте от нее, пираньи.

И тут появился он. Как в книгах пишут. Храбрый герой. Он был другим: его, да и меня, вписали в порочный мир проституток и сутенеров по ошибке. Красивый мужчина, на вид ему около тридцати. Широкие плечи и подкаченный торс под простой белой футболкой. Темные короткие волосы, голубые глаза.

Что великолепный мужчина делает здесь? Когда он посмотрел в мою сторону, я почувствовала себя самым ничтожным существом на свете. Я не достойна не то чтобы слова от него, даже мимолетного взгляда. А он заговорил со мной, успокаивая:

– Прости их. Глупы. Тщеславны.

– Майк! – взвизгнула блондинка.

– Майк, – недовольно вторил Карлос. – Какого черта ты тут забыл?

– Какого черта она тут забыла? Ей на вид шестнадцать. – Майк указал на меня, и я съежилась под его снисходительным взглядом.