Я поправляла убранные в пучок волосы, когда Стивен зашел в спальню. Мягкие шаги, гель для душа с запахом зеленых яблок вместо привычного одеколона и спокойный, ни о чем не подозревающий голос:

– Зачем наряжаешься, красавица?

Пожав плечами, я долго не отвечала. «Всё потому, что я хочу выглядеть хорошо для тебя» 23. Дотянувшись до ноутбука, я захлопнула крышку. Мелодия прервалась, но по-прежнему звучала в голове.

– Стив, – опершись ладонями о край туалетного столика, я смотрела на Рэтбоуна через отражение в зеркале, – когда ты сегодня ушел на работу… в студию… уехал… – Кашлянув, я старалась преодолеть волнение. – Мне не понравилось. Не понравилось сидеть и ждать тебя. Убирать квартиру, готовить, смотреть тупые передачи по ТВ. У меня нет ребенка, нет ничего, что держало бы в четырех стенах. Я отвыкла быть… зависимой от тебя. Зависеть от кого-либо.

– Логично. – Стив сел на край постели и предположил: – Ты нашла работу?

– Я ее не теряла. – Почему он так ведет себя? Смеется надо мной. Будто не знает, как я зарабатываю на жизнь. – Танцую, Стивен, – пояснила я и повернулась к озадаченному мужчине. Стало не по себе, когда я посмотрела на него: изменился в лице, помрачнел. Он не собирается мне запрещать, верно? Не имеет никакого права запрещать. – Я возвращаюсь в бар, – выдержав паузу и суровый взгляд, я развернулась обратно к туалетному столику. Сгребая косметику в ящик, тихо уточнила: – Моя основная работа там – танцевать. Танцевать, – повторяла, словно скажи я это несколько раз, Стивен изменит отношение к моему заработку. – Нужно вернуться, пока меня не выперли за долгое отсутствие, – пробубнила я, вновь смотря на Рэтбоуна через зеркало. Он открыл рот для ответа, но я опередила: – Спасибо, что накупил вещей, даже квартиру, но достаточно. Не забывай, мне не восемнадцать, поэтому нет никакой необходимости…

– Я хочу тебя обеспечивать, и я в состоянии это сделать, – пропустив мимо ушей мои слова, возразил он.

– Разве плохо, что я хочу быть самодостаточной? Мне не нужны проблемы с долгами.

– Проблемы начнутся, если ты сейчас уйдешь, – холодно бросил в ответ и поднялся с кровати. Схватил за локоть и развернул к себе, заставил смотреть и слушать. На висках Стивена выступил пот. Никогда таким его не видела. Кто знает, как поменялся Стив за эти годы. – Где танцы, Ари, там и мужчины, там и наркотики, там и грязь. Я не для того вытянул тебя из трясины, чтобы ты вернулась обратно и продолжила гробить свою жизнь.

Я всхлипнула скорее от обиды, чем от боли в руке. Комплекс учителя? Чувство вины? До сих пор видит девчонку-фанатку? Я раздвигала перед ним ноги в стрип-баре, а он по-прежнему считает меня девчонкой!

– Отпусти.

– Никаких баров и клубов, Ари. – Стивен нехотя выпустил мою руку. – Ты поняла? Туда ты не вернешься.

– Но я больше ничего не умею! Мне нравится работать в стрип-баре! Танцы – моя жизнь! Это единственное, что я умею!

– Хочешь уметь.

Думает, как хорошо ему, чтобы я сидела дома, а он продолжал строить карьеру, заниматься любимым делом, жить в удовольствие… Но я не девочка из Техаса, где он родился и вырос, я не собираюсь тратить жизнь на то, чтобы стирать тряпки и готовить обеды!

– Дай пройти, – меня трясло от злости, – и не указывай, что мне делать. Ты меня совсем не знаешь.

– Я отлично знаю тебя, Ари, и пусть ты считаешь мою заботу не нужной, чрезмерной… – Его спокойствие злило еще сильнее. Непривычное поведение во время ссоры. – Не отталкивай меня. Мы на верном пути, только…

– Только ты опять решаешь за меня! – перейдя на крик, я со всей силы толкнула Рэтбоуна в грудь.

Манипулятор!

Не заметила, что его пальцы обвились кольцом вокруг моего запястья, ненавязчиво уводя подальше от двери. С минуту я стояла, приводя в порядок дыхание. Разумеется, я понимала, он прав. Разумеется, я мечтаю танцевать в приличном месте и хочу делать вид, будто мы не расставались. Хочу жить беззаботной жизнью: ездить на его концерты, ждать дома, но… Я изменилась. Необходимо жить на свои деньги, иметь твердую почву под ногами, пути отступления, если он снова решит… оставить меня.

– Я буду танцевать. Никаких мужчин, они мне противны, – шептала я, глядя в пол, будто стихотворение наизусть рассказывала: быстро, сумбурно. – Есть только ты, Стивен. Я люблю тебя.

– И наркотики, Ари, – заговорщически добавил Стивен. – Не дай им победить.

Как шелест листьев за окном его голос, его предостережение.

Выждав, пока Рэтбоун потеряет бдительность и отпустит мою руку, решит, что я буду слушаться его…

– Вернусь утром, – пискнула я, вновь толкнув Стива в грудь.

Растерявшись, Стивен отступил назад, открыв дорогу к выходу из комнаты. Шаг, почти бег. Стивен прав, мне необходимо вмазаться: ноги тяжелые, от страха сердце колотится, щеки горят. Позволь мне уйти…

Локоть пронзила боль. Я вскрикнула, меня отбросило на мягкую кровать. Стивен навис надо мной, вдавливая в матрас. Я в ловушке. Горячо. Теряю голову, а терять ее сейчас нельзя.

– Пусти! – Я вцепилась пальцами в мускулистые руки и попыталась скинуть Рэтбоуна: пихала в грудь, дергала за край рубашки – тщетно. – Пусти меня!

– Останься, – попросил он, а я зажмурилась и боялась открыть глаза; чувствую, как ласкает дыханием мои губы. – Не уходи, Ари.

Поцеловал. Я обессилено застонала, секунду наслаждаясь близостью.

Удар. Стивен выругался, схватившись одной рукой за правый бок (в который я ударила коленом). Вторая его рука ослабила хватку, отпуская мою талию. Выиграв секунду, я вскочила, но Стивен рывком впечатал меня обратно в кровать. Громко выругался, пропуская сквозь стиснутые зубы воздух. Стало по-настоящему жутко. Безумие и злость в зеленых глазах.

– Арис-с-стель, – прошипел Рэтбоун, сидя на мне, а пальцами больно сжимая мои щеки. – Почему ты такая… упрямая! – отпустил мое лицо.

Теперь его пальцы скользили вдоль шеи, к груди. Очертил сквозь ткань лифа твердеющий сосок.

Когда Стив выпрямился, сидя сверху и придерживая мои ноги своими, я, к удивлению, не растерялась и спросила:

– Запрешь меня? Привяжешь к кровати? – Не собираюсь идти за ним как овечка за пастухом. Хватит. Пусть к моим желаниям прислушается. – Мне больно, – хныкала я, потирая запястья. – Слезь.

Он секунду колебался. Потом встал и скрестил руки на груди. Улыбнулся: ты молодец, Ари, ты правильно сделала, раз перестала спорить. Ну? Что дальше? Пойдем мирно пить чай? Нет уж.

Я демонстративно терла запястья, хотя они совершенно не болели. Дело принципа, дело личной свободы. Вскочив, я промчалась мимо Стива, задев его плечом. Он пошатнулся. Не стал догонять, не стал останавливать. Смирился. Или окончательно разочаровался.

Обернуться бы, но я не стала. В носу неприятно щипало, дыхание рваное, будто я на морозе. Пока застегивала куртку, пальцы не слушались.

Отпусти меня, Стивен Рэтбоун. Я не твоя девочка. Теперь нет. Я не надеюсь, что моя жизнь превратится в сказку. И мне, правда, жаль.


Стивен


Когда шаги Ари стихли, погрузив квартиру в тишину, я ощутил, что задыхаюсь от злости. В попытках успокоиться я сел за стол и начал записывать в блокнот мысли, выстраивая из них стихи для новой песни. Хоть какая-то польза. Но на сердце тревожно, самолюбие задето. Полчаса я сидел и, уставившись в окно, думал: «Как так? Я искренне хочу помочь, уважаю ее выбор, и, если бы дело не касалось такой грязи… наркотиков…» Грифель карандаша под напором сломался. Чертыхнувшись, я смял лист и выкинул в корзину под столом.

Да, признаю, я не доверяю Аристель из-за того, что у меня есть от нее секреты. Вот так. Если ты, Рэтбоун, обманщик, не значит, что все такие. Она не такая. Несмотря на образ жизни и причиненную боль, Ари чиста душой.

Переждать ночь. Довериться ей. Утром она вернется, всё будет как прежде… Будет ли? Воображение, подпитанное рассказами Ари, а также воспоминаниями об атмосфере и контингенте стрип-бара, рисовало страшные картины. Я должен, понимая это, ждать ее? Черта с два!


Через пять минут я сидел в салоне авто. Ехал быстро. Вдалеке приветливо мигали фиолетово-розовые огни Cotton Candy, когда так некстати зазвонил мобильный. Я свернул на обочину, стирая со лба пот. Господи, убереги меня от аварии. Телефон продолжал надрываться, вибрируя в кармане. Клянусь, если это Софи, то она пойдет к черту и может не возвращаться из Нью-Йорка!

– Да! – крикнул я в трубку.

– Стив, завтра ждать тебя в студии?

Джерад… Попросить у него помощи? Только не Джерад. Для него хоть и нет безвыходных ситуаций – он из-под земли достанет любого благодаря связям и обаянию, – помню я, чем это обернется: упреки, ворчание.

– Нет. Не знаю.

Андерсон многозначительно хмыкнул, а я снова поехал.

– Перезвоню утром. Пока, Джер.

Молчи, просто молчи, иначе…

– Стивен, оставь ее.

– Что? – не понял я.

– Слышу шум улицы, ты взвинчен. Она убежала. Наверняка в клуб или в свой этот бар. А что могло подтолкнуть ее убежать из вашей идиллии? Наркотики. Оставь ее. Она потеряна. Конченая…

– Ради бога, заткнись! – вспылил я. – Не ты ли советовал искать Ари? Я не надеялся ее больше увидеть. А теперь должен смотреть, как она уничтожает себя, и бездействовать!

– О да, – протянул друг сквозь усмешку, – ты ее ценишь и уважаешь, поэтому обманываешь, продолжая держать связь с моделями, а ей даже в клуб сгонять нельзя.

– Но, – остановившись на светофоре, я принялся барабанить по рулю.

– Но? Ее хотя бы можно оправдать. «Или он просто выдумал ее, приукрасил в своем воображении? Да и не всё ли равно? Что важнее – подлинная Мэгги или та, какой она ему кажется?»24