Ари зависела от наркотиков. Не получив их, она на глазах менялась, кричала: «Не трогай меня! Не подходи ко мне! Я тебя ненавижу!» – и тому подобное. Через пару минут Ари выдыхалась и падала на кровать. Темные глаза закрывались, лицо приобретало спокойное выражение. Ровно дышит. Заснула. Я шел на кухню, брал коньяк.

Наркотики позволяют человеку испытывать «подъем», поэтому усталость часто становится последствием прекращения приема. Человек много спит, чувствует раздражительность.

Сегодня Ари проснулась поздно. Я услышал ее шаги и быстро убрал бутылку в мини-бар. Встретил девушку с улыбкой. Напиться я не успел, поэтому она ничего не заметила. Да и судя по ее бесцветному на эмоции выражению лица, наркоманке в ломке плевать на чужие вредные привычки.

– Есть хочу, – пробурчала Ари и пошаркала по полу, демонстративно не поднимая ноги в смешных розовых тапочках-кроликах.

Даже в плохом настроении она прекрасна: длинные локоны волос, искусанные губы цвета вишни, милый прищур карих глаз. Я предпочел не заострять внимание на выпирающих лопатках, сутулых плечах, бледности кожи и синяках под глазами.

– Это отлично! Ты мало ешь. – Я засуетился, вытаскивая из холодильника продукты. Руки немного дрожали, я спешил окружить заботой.

Наркотики способны подавить потребность в еде и сне. После прекращения приема требуется длительное восстановление.

– Можешь не орать? У меня голова болит.

Я подогрел в микроволновке и поставил на стол перед Аристель пирог, курицу и остатки лазаньи. Девушка ковырялась вилкой в птице, со скучающим видом тыкая в тарелку столовым прибором.

– Хочешь что-нибудь еще? Попить?

Ари замерла. Интересно, это настоящая Ари и Neon Cloud делал ее живой или, наоборот, так она приходит в себя? Моя Ари, милая, веселая…

– Ширнуться бы, – наконец ответила. На ее губах сияла наигранная улыбка. Глаза тоже смеются. – Я бы себе отличную дозу…

– Прекрати.

– И я бы стала жизнерадостной, активной, сговорчивой… Мы бы хорошо провели время, Стивен, будь я под кайфом.

Она встала и подошла ко мне, застывшему у раковины. Абстинентный синдром во всей красе: взгляд человека, готового на всё ради дозы. Ты – чудовище, ты – не моя Ари. Чудовище дышало через рот и заставляло губы Ари высохнуть до состояния бумаги – белые и шершавые; чудовище потянулось к моему уху, встав на носочки, и прохрипело:

– Я бы позволила тебе… Расскажи о тайных желаниях, Стивен, о чем боишься даже думать, я сделаю всё. – Не сомневаюсь. – Дай мне вмазаться…

– Ты успокоишься или нет?! Иди ешь чертову еду!

Я отпихнул девицу и направился к выходу из кухни. Трясло, я не мог устоять перед ней любой, и желание поднималось против воли. Нет у меня никаких извращенных мечтаний. Мне Ари нужно, здоровую, счастливую.

Аристель продолжала дышать через рот, создавая на потрескавшихся губах новые ранки, и кричала:

– Ну и вали! Импотент! Неудачник!

Я ушел на балкон, отгородившись от ее отчаянных воплей. Чудовище.


«Пока он спал… он выглядел прекрасно. Я люблю Стивена. Я поступила ужасно, а он пришел и поговорил со мной. Его спокойный голос заставил меня чувствовать себя виноватой. Вспоминаю, какую ересь несла на кухне. И чтобы порадовать его, извиниться, я съела всё, что он мне положил. Он увидел пустые тарелки и меня – улыбаюсь, перемазанная в томатном соусе лазаньи, подавляю рвоту, – тепло улыбнулся, кивнул и ушел в спальню. А я ушла блевать в ванную – мой организм пока не готов к такому количеству еды, но я старалась.

(Следующее утро.)

Ночью меня настигла первая волна ломки. Мучилась страшно, кости раздирало на части. Какой я была идиоткой, когда приняла последнюю заначку и не оставила ничего на потом!»


Зависимая. Позволяет уничтожать свою красоту и здоровье, но душу – не отдаст, я не позволю. Что-то горькое, гадкое. Внутри нее.

Я перебирал мокрые пряди волос Ари, пока она спала. Они светлеют, черная краска смывается. Символично. Принимать вместе ванну приятно – Аристель спокойная, немного сонная. Я тщеславно гордился собой, ведь помог ей преодолеть фобию – у меня получилось, и это прибавляло сил.

***

– Закажем пиццу? – Я не узнал свой голос, редко говорим в последнее время.

Ари не ответила, увлеченная игрой в приставку.

Вчера я поцеловал ее, она отвернулась. Я поцеловал ее вновь, получил отпор. Ари не смеялась, она не хотела меня, и это взбесило – нервы сдали. Через секунду я прижимал девушку к матрасу. Снимал с нее одежду, матерился сквозь зубы. Ари молчала, и я не помню, как остановился. Осознал, что становлюсь животным рядом с ней. Ари вырвалась и убежала на кухню. Не плакала, не кричала. Молчала весь вечер и молчит сегодня. Тревожно, но, когда вспоминаю, что почти получил ее, ощущаю похоть, будто посмотрел порно. Для меня она больше, чем увлечение, но порой я…

– Успокойся, – прочитав всё на моем лице, сказала Аристель и поставила игру на паузу. – Я буду пиццу с грибами.

– Просто… схожу с ума от безделья, – ответил я.

Ари долго и серьезно смотрела на меня. Мы оба понимали: дело в том, что мой личный бар на кухне изрядно опустел за эти дни.

***

Пицца с грибами, как просила Ари, заказана и я, недолго рассматривая телефонную трубку, решил впервые за долгое время позвонить Джераду. Позвонил бы Шону, но тот уехал к родным в Европу, а остальные друзья вряд ли будут рады поболтать о моей подружке-наркоманке.

– Чуть не изнасиловал, говоришь? – Джер пропустил смешок. – Наверное, она действительно горяча сейчас!

Я раздраженно фыркнул.

– Всё так плохо? – сменил тему друг.

Запустив пальцы в волосы, растрепывая их, я сбивчиво заговорил:

– Она не могла ходить сегодня, падала, у нее нет контроля над телом. Я боюсь… как же я боюсь, что она что-нибудь сделает с собой! – Ох, зачем… Позвонил Джераду, чтобы отвлечься, узнать о делах в студии… Да-да! Хватит того, что я разболтал ему прошлое Ари и по сей день чувствую вину. – Она… выберется. Сможет, я верю. Джер?

– Прелестна в своем безумии, – протянул Андерсон. – Вылетая Эди Седжвик28. Похожа на котенка и принимает наркотики, словно таблетки от головной боли.


«Сегодня я пыталась убежать от человека, которого люблю. Стивен заказал пиццу, а когда курьер, получив деньги, повернулся к лифту, я бросилась за дверь. Бежала по лестницам что есть сил, пока Стивен не догнал меня. Я не помнила, что я наркоманка, я видела в Стивене врага. Я кричала и брыкалась, пока Стив тащил меня в квартиру. Он зажимал мне рукой рот, чтобы на крики не сбежались соседи; со стороны он выглядел как насильник, а я – жертва. Но я не кричала: „Помогите”. Я повторяла: „Дайте мне дозу”.

Стыдно. Сижу в кресле, грызу ручку. Стив обрабатывает антисептиком раны – я оцарапала его и покусала.

Интересно, смогу ли я уговорить снова заказать еду, а потом сбежать? Смогу ли я убить Стивена ради шанса выбраться, вмазаться? Способна ли я на такое?.. Ха! Стив только что сказал, чтобы я не грызла ручку, иначе у меня будет кариес. Кариес, серьезно?

***

Весь день смотрю сериалы или слушаю, как Рэтбоун бренчит на гитаре. Ему происходящее тоже дается нелегко: не привык бездельничать. Он двадцать четыре часа в сутки со мной, уходит только в туалет или покурить на балкон. Меня на балкон не пускает. Когда проветривает комнату, крепко держит за руку. Сейчас я в неадеквате. Сплю урывками, но большую часть дня и ночи».


Принимать пищу Ари не могла: девушку выворачивало, стоило ей съесть больше, чем обычно. Глядя на худощавое тело, не думаю, что она ела много. У нее не было сил испытать раздражение или выразить недовольство, поэтому я часами лежал с ней в кровати, читал сказки и статьи из глупых, на мой взгляд, женских журналов. Говорил о нашем будущем, рассказывал о странах, в которых побывал и в которые обязательно отвезу ее, когда она поправится. Ари засыпала, а с утра ее вновь тошнило.


«Апатия. Ничего не делаю. На самом деле я по жизни ничего не делаю – не развиваюсь, не учусь. Я только сейчас поняла, какая жалкая у меня жизнь. Топчусь на месте, а единственный мой интерес – это Neon Cloud».


Трое суток Ари почти не вставала с постели. Шокированный отсутствием подпитки извне организм с трудом функционировал. Ари ревела от бессилия в перерывах между периодами забвенья в беспокойном сне. Пару раз ее знобило: судороги, пот градом, высокая температура. «Не вызывай скорую, – мокрыми пальцами хваталась за край моей одежды. – Я умоляю, мне станет лучше». Сжималось сердце, но я обещал ей верить, и сдерживал обещание, смирено кивая, а позже, когда она засыпала, коротал время с бутылкой из мини-бара.


«Голова раскалывается. Кричала на Стивена. Била ладонями о входную дверь. Надеюсь, соседи не вызвали полицию. После моего неудачного побега весь дом знает – в этой квартире живет наркоманка».


Пустая бутылка из-под бурбона полетела в мусорное ведро. Я чертыхнулся. В сон тянуло нещадно. Сплюнув горькую после выпитого слюну, я выругался и поспешил вернуться в комнату.


Ари спала, свернувшись калачиком. Я лег рядом, осторожно обнял ее. Хрупкий цветочек. Она дернулась, но не проснулась. Прижалась ко мне.

«Думаешь, я не чувствую запах перегара? Аромат озлобленного и разочарованного, – сказала мне вчера, когда я, как и сегодня, пришел в нашу постель нетрезвым. – Ты скажи, что не веришь в мое чудесное излечение. Скажи и перестань губить себя ради каких-то иллюзий».

Я верю, Ари, верю. Но мне страшно. Алкоголь притупляет страх.


«Лезу на стену от мигрени, насморка, постоянно голода, и я ужасно злая. Алкоголиком у нас быть разрешается, а наркоман – второй сорт, клеймо, безнадега. Каждый мужик хоть раз пропускал по бокальчику в баре. Никто и слова не скажет, когда вы, музыканты, актеры, дальнобойщики, да кто угодно, так расслабляетесь. А мне ничего нельзя, я должна молча терпеть и улыбаться. БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ. Иначе буду шлюхой и ничтожеством».