Песня оборвалась, заиграла одна из моих любимых.

– М-м-м… Сладкоголосый Энрике, – послышался голос за спиной. – Сердцеедка10. – Эмилия с подносом в руках стояла рядом.

– Да, – кивнула я. – Возьми «Маргариту», сегодня за мой счет.

Подруга хихикнула.

– Недолго ты гостем будешь, – и, не дав ответить, приказала: – Иди, – ловко забрала мою меховую накидку. – Тревис наслышан о тебе.

– И? – Я крепко держалась за барную стойку, постукивая ногой в такт песне: тело отзывалось на сексуальный ритм.

– Ты хочешь танцевать! По глазам вижу. – Эмилия схватила меня за локоть и подняла с табурета. – Вперед, пока песня не закончилась. Танцпол для смертных. Живо на тумбу!

– Что-то ты на себя не похожа, – попыталась я перевести тему.

Эмилия не слушала, она крикнула одной из девушек с самой ближней от нас тумбы. Танцовщица ушла, освободив место, а мои жалкие отпирания утонули в голосе Энрике и битах; спустя минуту я стояла на круглой тумбе.

Народ с удивлением покосился – кто лезет танцевать Go-Go в джинсах?! – но, когда я начала двигаться, охваченная волшебством песни, многие зааплодировали. Эмилия хлопала громче всех.

– Да что с тобой? – смеясь, спросила я.

– Джеймс сделал мне предложение! – с трудом перекрикивая заводной трек, объяснила Эмилия и исчезла в толпе.

Мгновение я переваривала услышанное. Почему я узнаю обо всем последней? Эмилия не хотела делать мне больно счастливой новостью, так как моя жизнь летит в кювет? Прекрасная подруга. А я эгоистка. Из-за каких-то козлов едва не пропустила главное событие в жизни моих друзей!

Сделав пару манящих движений и проведя по бедрам ладонями, я услышала аплодисменты. Постукивая каблуками, я шагнула к перилам и облокотилась, нежно трогая рукой сталь. Почти как шест. Мои движения становились увереннее, соблазнительнее. Я откинулась назад, резко подалась вперед. Несколько мужчин прекратили танцевать и общаться со своими дамами. Ощутили мою энергию: страсть, наслаждение. Я в своей стихии.

Песня сменилась, а с ней и ритм. Кажется, наркотики Робби действовали – в моей голове не было мыслей, только музыка. Я прошлась руками по всему телу, взмахнула волосами. Наконец-то могла показать, на что способна! Танцевала так, как мне нравилось. Как в студии. Мне кричали и хлопали: не зря репетировала часами в надежде, что мои танцы увидят.

Закончилась песня, я начала возвращаться из волшебного мира в клуб, потому что почувствовала на себе прожигающий взгляд. Мне показалось? Нет. Эйфория окончательно испарилась. Сдулась, будто воздушный шарик. Взгляд напоминал точку лазера, я ощущала ее на своем затылке. Взгляд отличался от всех остальных: внимательнее, в нем присутствовало чувство собственничества… И я вспомнила. Еще давно. Когда танцевала здесь же, но совсем иной танец. С этого взгляда всё началось. Началось снова.

Заиграла песня Адама Ламберта, я могла бы продолжить танцевать, но знала – не смогу вновь расслабиться.

– Детка, круто двигаешься!

– Сладкая, ты шикарна! Уединимся?

Я по старой привычке улыбалась, пробираясь сквозь толпу. Нужно скорее убраться отсюда. Я обозналась. Что он здесь забыл, действительно. Никогда не любил клубы, особенно Cotton Candy. Мой Cotton Candy! И опасно надеяться, что он здесь.

– Ари, ты была восхитительна! – Побег не удался. Сияющая Эмилия словно из-под земли выросла на моем пути и крепко обняла. – Я скучала по твоим танцам! Никто здесь не двигается так горячо и не отдается танцу на все сто, как ты! Тревис обязан взять тебя на работу! Ты вернешься?

– Не знаю, – пробормотала я, выискивая глазами выход или обладателя прожигающего взгляда.

Он нашел меня сам:

– Любопытно, Ариэль. Мне даже захотелось вновь оказаться в темной приват-комнате.

Ошибки быть не могло.

Глава седьмая

Ужель любовь нежна? Она жестока,

Груба, свирепа, ранит, как шипы.

(с) «Ромео и Джульетта», Уильям Шекспир


Стивен


Она бы долго смеялась, узнай, что я пришел в клуб.

Музыка гремела, я не слышал собственных мыслей. Забился в угол дивана и пил невкусный, отдающий землей, но дорогой коктейль. Пытался отвлечься на танцующих перед глазами девиц: их движения казались резкими, будто девушек било током – под электронную музыку сложно танцевать эротические танцы.

Но ее здесь нет – так я думал. Из социальных сетей ясно: Ари перестала общаться с друзьями, теперь проводит время с Джерадом и его компанией. Он заменил ей всех, как я когда-то.

Аристель вышла на тумбу. Играла сексуальная, весьма спокойная песня Энрике Иглесиаса. Сначала я обратил внимание на то, что за вечер впервые включили не клубный трек, потом – никто не танцует на тумбах в джинсах. А следом узнал по движениям, улыбке, фигуре. Слишком хорошо знаю ее. Помню. Ари подчиняет себе музыку, как богини подчиняют силы природы.

Я спустился посмотреть танец, но мысли о том, что она больше не моя, отравляли сознание, и я не мог не сострить:

– Любопытно, Ариэль. – Для пущего эффекта назвал ее новым именем. – Мне даже захотелось вновь оказаться в темной приват-комнате.

Она не смеялась, узнав, что я пришел в клуб. Она рассердилась.

– Что ты здесь делаешь, Рэтбоун?

Я не видел ее лица, но по дрожащему голосу догадался – побледнела. Что я здесь делаю? Хороший вопрос. Задал бы тот же. Ты разве не должна быть со своим новым парнем?

– Меня пригласили на открытие клуба, – спокойно ответил я, указав на балконы, хотя Ари не повернулась и мой жест наткнулся на пустоту. Я обратился к Эмилии: – Доброй ночи. Передай Джеймсу спасибо за приглашение на церемонию. Я обязательно буду. Могу ли прийти со спутницей?

Эмилия посмотрела на Ари – хотел бы я сейчас видеть лицо девчонки, а еще больше, когда она познакомится со стервозной Соф. Эмилия перевела глаза на меня и, запинаясь, пробормотала:

– К-конечно.

– Благодарю. – Я наклонился к уху Ари: – Тебе не пора спать, солнышко?

От нее пахло другими духами: тяжелый, ванильно-кофейный аромат. Но Ари подходил этот запах. В сочетании с милым личиком, сексуальным телом, вульгарным внешним видом. Ариэль Малоун, верно. Аристель Тешер предпочитала малину в карамели.

– Если только с Джерадом.

Очнулась-таки.

– Рад, что ты спишь со своим молодым человеком, а не с его приятелем, – сквозь улыбку процедил я; от фальши заболели скулы.

Задеваю, милая. Как и ты меня.

– Эмилия, я тоже приду с парой.

– С любовником, – уточнил я и провел рукой по непривычно коротким волосам: необходимо было что-то изменить в себе, тяжело смотреть на неудачника Стивена, влюбленного в фанатку.

Ари повернулась и, недовольно щурясь, оглядела меня с ног до головы. На секунду задержала взгляд на прическе: прощайте, длинные до подбородка волосы, теперь сантиметров десять, зачесаны назад. Ари изменения коснулись несильно: кроме новых духов изменился лишь взгляд. Презрение – статью прочитала? – скоро дым из ушей повалит.

– Разумеется, – донесся встревоженный голос Эмилии. – Я пойду, – уловив искры напряжения между мной и Ари, добавила Эмилия птичьим голоском.

– И мне пора, – не отрываясь, я смотрел на Ари. – Раньше ты танцевала лучше, – сказал в надежде уколоть. Вранье. Не мог оторвать взгляд.

– А у тебя прическа была лучше! – подыграв моему ребячеству, обиженно выпалила Ари и утянула Эмилию прочь.

Я отошел к барной стойке. Заказал выпить. Мотивы собственных поступков я найти не мог, обида вела меня по кривой дорожке. Острил Ари! Она отвечала тем же! Совру, если скажу, что такая форма общения мне не нравилась, я был готов на любую, только бы задеть Аристель и не дать забыть обо мне. Я хотел быть в ее жизни. Вынудить пожалеть о том, что она бросила меня, предпочла наркотикам и Джераду. Всю неделю я гнал мысли о произошедшем, а сегодня, встретив бывшую, понял – хочу видеть ее. Пусть знакомыми, неприятелями, да хоть врагами. Но рядом.

– Есть во что переодеться? – в проигрыш между песнями услышал ее голос. – Не хочу идти к Тревису в этом…

– Завтра сходишь, дорогая. Он в любом случае будет в восторге. Пойдем, выпьем с Джеймсом за твое возвращение.

– И за вашу свадьбу!

Я фыркнул и хлебнул виски. От кусочка льда свело зубы. Абсурдно осознавать, мы встретились бы сегодня: двадцать минут назад я был в лофте с Джеймсом и обсуждал его с Эми предстоящую свадьбу. Воображение шустро нарисовало картину: я пью пиво, смеюсь с другом, и тут входит Ари в крышесносом наряде. При более ярком свете ее грудь просвечивалась бы сильнее, и я вряд ли смог бы остроумничать.

– Рэтбоун? Стивен Рэтбоун?

Я мысленно выругался, но, изобразив привычную улыбку «да-да, я весь ваш и у меня всё великолепно», опустил руку во внутренний карман куртки в поисках маркера: полезно брать его наравне с бумажником и ключами.

– Какой сюрприз! – взвизгнула девушка с нагловатой улыбкой.

Понадобилось не более секунды, чтобы понять, кто передо мной. Черт возьми, я согласен на фанатку. На самую безумную фанатку из всех существующих. Но Бекки Хантер… После общения с Ари мне хотелось спокойствия, а не тайфуна.

– Привет, – выдавил я, скалясь в натянутой ухмылке.

Следовало ожидать: Бекки сестра нового владельца Cotton Candy и одна из самых надоедливых журналисток, что я когда-либо видел. Джерад говорил: она жаждет засветиться на первой полосе. В общем, психованная версия Софи Штерн. Благодаря Джераду мне удавалось избегать общества Бекки: как только пронырливая особа замечала нас, Андерсон заводил с ней такой долгий и нудный разговор, что я мог пересечь границу, а Бекки болтала бы дальше. Но Джерада со мной нет.