Во сне Макс снова и снова с замиранием сердца наблюдал за тем, как разводят мосты над величественной Невой. Дрожа от ужаса и восторга, пытался подстеречь призрак княжны Таракановой у Трубецкого бастиона. Взбегал по лестнице своей музыкальной школы на очередное занятие с Дворжецкой. Лакомился обожаемой жареной корюшкой…

И кто-то в этих снах неизменно был рядом. Касался его тёплой, мягкой, доверчивой ладошкой, вложенной в ладонь Макса. “Я тебе доверяю, — словно говорил этот жест. — Я всегда буду держаться за твою руку”. Но, как Макс ни старался — никогда не мог рассмотреть лица…


Андрей тоже не собирался всю жизнь торчать в Англии. Макс уезжал раньше него, но и друг не планировал застревать здесь надолго.

— Мир большой, — сказал он беззаботно, — для начала вернусь в Россию, а там посмотрим, куда меня дальше занесёт.

Макс уже несколько лет исправно вносил свою часть арендной платы за квартиру, но всё равно по привычке считал Андрюху хозяином. Вот и сейчас — съезжал он первым, словно освобождая по требованию занимаемую жилплощадь.

Пока Макс собирал и паковал вещи в своей комнате, Андрей сидел на диване в гостиной, потягивая пиво, и громко отпускал привычные ехидные комментарии в распахнутую дверь.

— Вернёшься под мамино крылышко, остепенишься, поскучнеешь, потолстеешь, женишься… не забудь пригласить на свадьбу, слышишь?

— Я никогда не женюсь, — покачав головой, серьёзно отозвался Макс, продолжая укладываться. До самолёта оставалось несколько часов.

— И правильно! — Андрей издали горячо отсалютовал ему бутылкой. — Я вот тоже не собираюсь жениться в ближайшие… ммм… как минимум, двадцать лет. Сколько свободных аппетитных девочек — и лишиться возможности замутить с ними ради какой-то одной? Ну, нет. Я не согласен! Мой формат: “Только постель, никаких обязательств!”

— Секс-террорист, — усмехнулся Макс. — Я заранее сочувствую всем твоим будущим девушкам.

— Зачем сочувствовать? Порадуйся за счастливиц! К примеру, пункт номер один в моей программе после возвращения в Москву: перетрахать всех балерин Большого театра.

Макс даже поперхнулся от неожиданности, застыв над раскрытым чемоданом.

— А балерин-то почему?

— Это моя прыщавая подростковая мечта!

— Что ж, удачи на этом нелёгком трудовом поприще… Зная тебя, не сомневаюсь, что ты осуществишь то, что задумал.

— А как насчёт тебя? Не хочешь челлендж?* У вас в Питере есть Мариинка…

— Нет, спасибо. Я как-то равнодушен к балету.

За шесть с половиной лет в Лондоне у Макса скопилось не так уж и много вещей, даже странно. Больше всего было кубков, статуэток, дипломов да прочих наград за победы в многочисленных музыкальных конкурсах. Что ещё?.. Одежда, включая костюмы для выступлений, всякие приблуды для виолончели, несколько десятков компакт-дисков да старенький ноутбук. А ещё нужно было не забыть забрать пан-флейту — память о Пигги, и мраморную фигурку слоноголового бога Ганеши, инкрустированную самоцветами — подарок Дии. Как ни бесполезны были Максу эти безделушки, он не смог с ними расстаться. Вот, пожалуй, и всё его имущество, всё богатство… Ах, да! Маленькая золотая виолончель на цепочке, бесценное сокровище, которое Макс постоянно носил с собой.

Он с трудом застегнул разбухший чемодан. Весил тот всё же прилично…

— Хочешь, провожу тебя в аэропорт? — предложил Андрюха.

— Да ну тебя. Как будто мы влюблённая парочка, — Макс улыбнулся. — Сам доберусь, спасибо. Хотя, знаешь… я буду по тебе скучать.

Андрей заморгал, изображая, что тронут до глубины души и вот-вот расплачется.

— Мне вся эта сцена до одури напоминает какое-нибудь сентиментальное бабское кино, — он смущённо почесал в затылке. — Вот это вот всё, знаешь… когда два лучших друга прощаются навсегда, и один из них оборачивается у самых дверей, и швыряет на пол свой чемодан, и они бегут друг другу навстречу, крепко обнимаются, хлопают друг друга по спине, и кто-нибудь говорит: “Я люблю тебя, брат!” — а другой отвечает: “Я тоже тебя люблю!” — и все зрители рыдают, рыдают, рыдают…

— Ну уж не дождёшься, я не стану швырять чемодан и тем более признаваться в любви, — фыркнул Макс. — Но мне реально будет не хватать тебя и твоих дебильных шуточек.

— Как ты смеешь называть мой тонкий искромётный юмор дебильными шуточками? — Андрей сделал вид, что оскорбился.


— Ну, а как ещё это назвать?.. Что ты позавчера заявил на шоу Грэма Нортона?** Кажется, что твоя эрогенная зона — это четвёртый палец на левой ноге? — Макс не выдержал и захохотал, выкатывая чемодан из спальни в гостиную.

Такси уже ждало внизу. Макс посмотрел на часы, а затем неуверенно перевёл взгляд на друга.

— Ну… пока, что ли?

— Учти, что я намереваюсь приезжать к тебе в Питер всякий раз, когда мне не с кем будет душевно бухнуть! — честно предупредил Андрей. — Расстояние-то смешное…

— Я всегда буду тебе рад, — серьёзно произнёс Макс.

У самых дверей он всё-таки приостановился, обернулся… и сделал вид, будто бежит к Андрею, как в замедленной съёмке, распахнув объятия.

— Да пошёл ты, придурок! — заржал Андрюха, отмахиваясь. — Так и знал, что ты непременно отчебучишь напоследок что-нибудь в этом духе!

— Скажи спасибо, что я не стал при этом вопить: “And I will always love you…” и кидаться тебе на шею со страстными поцелуями, изображая финальную сцену “Телохранителя”!*** — засмеялся и Макс.

Андрей сконфуженно отвёл взгляд.

— Чёрт, выметайся уже поскорее отсюда, а? У меня аж в носу защипало. Я, конечно, порыдаю всласть, но только не в твоём присутствии. Не хочу, чтобы ты был свидетелем моей маленькой слабости.

Макс снова от души засмеялся, шутливо двинул ему напоследок кулаком в плечо, подхватил одной рукой футляр с виолончелью, а другой — чемодан, и, больше не оглядываясь, вышел за дверь.


___________________________

*Челлендж (от англ. challenge) — вызов, в контексте словосочетания “бросить вызов” или “принять вызов”.

**Шоу Грэма Нортона (англ. ”The Graham Norton Show”) — британское комедийно-развлекательное ток-шоу канала Би-Би-Си. Ориентировано на взрослую аудиторию. В шоу, наполненном острыми шутками и талантливыми розыгрышами, принимают участие известные киноактёры, певцы, музыканты и фотомодели. В конце зрителей неизменно ждёт живое музыкальное выступление.

***Имеется в виду фильм Мика Джексона 1992 года с Кевином Костнером и Уитни Хьюстон в главных ролях. Макс цитирует строчку из знаменитой песни, звучащей в финале фильма, которая в переводе с английского означает: “Я всегда буду любить тебя”.

А в Питере шёл снег…

Макс не успел на встречу Нового года, но вернулся домой аккурат к Рождеству. Город его детства выгядел сейчас светлым, чистым и словно принарядившимся к празднику. А ещё — каким-то спокойно-торжественным, величественным и одновременно добродушным.

Макс вышел из такси в своём дворе, остановился и, запрокинув голову, посмотрел на окна родной квартиры. Он не стал говорить матери точное время прилёта — не хотел, чтобы она суетилась, беспокоилась и ехала встречать его в аэропорт. Представил, как сейчас она удивится и обрадуется… На душе потеплело.

Таксист уже уехал, а Макс всё стоял и стоял возле парадной, не в силах сдвинуться с места. Чемодан у ног, футляр с виолончелью на спине: всё своё ношу с собой… Постепенно темнело, окна его дома приветливо вспыхивали одно за другим, как огоньки на новогодней ёлке. Впрочем, и ёлки тоже были — их можно было разглядеть в некоторых квартирах даже с улицы, через неплотно задёрнутые шторы.

Ему вдруг вспомнился такой же заснеженный зимний вечер. Макс тогда провожал Леру домой после концерта в музыкальной школе. Впервые они не ругались, не цепляли друг друга обидными словами и не подначивали, провоцируя очередную ссору — а просто разговаривали, с удивлением и радостью узнавая друг друга, будто только что познакомились. На Лерино лицо плавно опускались крупные мохнатые снежинки, таяли на щеках и оседали инеем на бровях и ресницах… Он в тот момент впервые поймал себя на странном желании — приблизиться и осторожно, тихонько, нежно-нежно подуть девчонке в лицо.

Лера… Его любовь. Его непрекращающаяся боль. Сколько бы времени ни проходило, а тяга к ней не ослабевала. Да, постепенно становилось легче дышать, легче вспоминать, легче принимать рассудком всё, что произошло между ними. Но его по-прежнему влекло к ней — до зубовного скрежета, до прикушенных до крови губ, до огня, закипающего в крови в ту же секунду, когда он вспоминал её — обнажённую, в своих объятиях… А может быть, это просто страсть, зов плоти, не имеющий никакого отношения к любви? Он не раз задумывался об этом. У них с Лерой была прекрасная дружба и отличный секс, но, когда они пытались строить отношения, как влюблённая пара… оба терпели полное фиаско. Разве любовь может быть такой беспощадной и уродливой, требовательной и опустошающей до предела?


…Он ведь нашёл её в одной из соцсетей вскоре после возвращения из Индии. Аккаунт был зарегистрирован не так уж давно, если судить по активности Леры в сети. Несколько профессиональных снимков — студийных и с модных показов, пара фотографий с подружками в кафе, котики-цветочки… короче, типичная страничка молодой, привлекательной и жизнерадостной девушки.

Макс долго думал, что ей написать, и с отчаянием понимал, что просто не найдёт, не подберёт сейчас нужных и правильных слов, которые следует произносить, только глядя в глаза своему собеседнику… Поэтому его сообщение вышло кратким, почти тезисным.

“Лера, нам нужно встретиться и спокойно поговорить. Я был неправ. Прости меня, китаёза. Я тебя очень люблю”.

На следующее утро, так и не получив ответа, Макс снова попытался зайти на её страничку и обнаружил, что пользователь Valeria Bogdanova отправил его в чёрный список.