Правда, несколько фанаток Андрея заспамило оскорбительными сообщениями мою хронику в фейсбуке, пока я не почистила страницу и не запретила комментарии от посторонних. В общем-то, на этом всё и прекратилось. Скоро к нашей паре привыкли и стали воспринимать, как должное.

Подруги, на удивление, не продемонстрировали такого уж сильного шока, как я ожидала — наоборот, они здорово меня поддержали. Алиска заявила, что ещё в Индии заметила нашу с Максом химию, которой, по её словам, можно было взрывать города и страны. А Наденька с облегчением выдохнула и сказала:

— Ну слава богу! Наконец-то вы, два придурка, окончательно поняли, что не можете друг без друга. Сколько же лет понадобилось на то, чтобы до вас дошло?!


Совсем не пересекаться у Макса с Андреем не получалось при всём желании — музыкальная тусовка очень тесная, все, так или иначе, знакомы друг с другом. А уж когда Макс переехал в Москву и все мы стали жить в одном городе… Но Андрей не здоровался с ним при встречах — ни на вечеринках, ни на сборных концертах. Равнодушно и спокойно проходил мимо, будто не узнавая.

А потом случился очередной королевский юбилей. Её Величеству стукнуло девяносто, и старушка Елизавета внезапно пожелала увидеть и услышать популярный некогда дуэт русских виолончелистов у себя на празднике. Андрею и Максу послали официальное приглашение… Это была не самая удачная идея — снова столкнуть их лбами и заставить работать в тандеме, но… как отказать английской королеве?!

Честно говоря, я думала, что Андрей под каким-нибудь предлогом сольётся, потому что ему это было нужно ещё меньше Макса. Но он неожиданно согласился. Макс психовал и матерился, собираясь лететь в Лондон. Я понимала его волнение: тут уж не отделаешься подчёркнутым игнором — придётся работать бок о бок и как-то контактировать, нужно будет вспомнить и отрепетировать их совместные номера… Мы оба втайне боялись, что Андрей выкинет что-нибудь этакое.


То, что произошло в Лондоне, я знаю лишь со слов мужа. Он сказал, что сначала они с Андреем сторонились друг друга и репетировали с каменными лицами. А потом… потом они просто пошли в паб и тупо напились. “Чопорно, надменно, по-английски забухали”, как шутила некогда питерская команда КВН. Я понятия не имею, сколько они тогда выпили, подозреваю даже, что дали по разу друг другу в морду, но… в итоге всё вернулось на круги своя. Дружба возобновилась.

Я была очень счастлива за Макса, несмотря на то, что между мной и Андреем так и сохранялось напряжение. Нет, со мной он всегда был подчёркнуто, практически безупречно вежлив, но явно избегал моей компании и сторонился меня. На самом деле, я отлично его понимала… я ведь и в самом деле была бесконечно виновата перед ним. Пытаясь обмануть себя, вышла за Андрея замуж и в итоге обманула и его тоже…

А в прошлом году Андрей поехал с концертом в Геную, и Макс без всякой задней мысли попросил своих итальянских родственничков развлечь друга, если у них будет время и желание. О-о-о! Они развлекли…

Устроили ему настоящую культурно-гастрономическую программу, в лучших традициях семьи Болетти-Ионеску. Более того, они не позволили ему остановиться в отеле — затащили к себе домой. Вот тогда-то между ним и Лучаной и вспыхнуло чувство…

Узнав об этом, Макс был вне себя от гнева. Ух, как он орал! Я откровенно не понимала, в чём причина такого негатива, Лучана — независимая и самостоятельная молодая женщина, восходящая звёздочка музыкального мира, талантливая пианистка… Чем в качестве её бойфренда оказался плох Андрей? Не разницей же в возрасте, не так уж она была и велика, Лучане тогда как раз исполнилось двадцать шесть, а Андрею — тридцать два.

Макс в тот период даже поссорился с кузиной, пафосно заявив ей что-то опереточное из серии “если ты будешь с ним — ты мне больше не сестра”, на что Лучана в свойственной ей манере обозвала его ослом, идиотом и самодуром, и дулась потом ещё пару месяцев. Я пыталась поговорить с Максом, сказать, чтобы он отстал от девчонки, да и от Андрея заодно, но он рявкнул:

— Ты всё равно не поймёшь, не вмешивайся!

Потом он, конечно, предсказуемо быстро остыл и попросил прощения за резкость, но почему так себя ведёт — всё равно не сказал.

В итоге всё разъяснилось очень просто, даже прозаично. Однажды ко мне в бутик заехал Андрюха. От предложенного кофе отказался, привалился плечом к дверному косяку в моём кабинете, несколько секунд буравил меня тяжёлым взглядом, а затем мрачно сказал:

— Слушай, донеси как-нибудь до своего упрямого муженька, что я не сделаю Лучане ничего плохого, а?

— А самому донести не получается? — спросила я.

— Да сто раз я ему уже говорил! Он не верит! — психанув, воскликнул Андрюха. — Упёртый, как баран. Она-то, конечно, всё равно будет со мной, я её не отпущу, но… этот ненормальный теперь меня ненавидит. Да и Лучик расстраивается.

— А в чём вообще дело? — осторожно спросила я. — Почему он так против вас с Лучаной?

— Не догадываешься? — он иронично приподнял одну бровь.

— Н-нет… — я правда не знала.

— Он думает, что я её тупо использую — для того, чтобы отомстить ему за… тот случай. Ну, за тебя.

Я потеряла дар речи.

— Что?!

— Вот скажи же, придурок?! — с досадой вопросил Андрей и в сердцах стукнул кулаком по стене. — Считает, что этот роман с ней я завёл нарочно. Обольстил девушку, вскружил ей голову… а потом поматрошу и брошу.

— Господи, какая чушь, — я покачала головой. — Конечно же, я поговорю с Максом. У тебя с ней… правда всё серьёзно?

Его лицо посветлело.

— Да.

Я улыбнулась.

— Ну и хорошо. Я очень рада за вас обоих…


— Мама! — в гримёрку ввалился разгневанный Стёпа, а вслед за ним царственно вплыла Нина Васильевна. — Бабушка не купила мне мармеладные мишки!

— Хочешь испортить себе желудок? Этой химией, напичканной красителями? Ты сегодня отказался есть суп за обедом, — невозмутимо напомнила свекровь. — Зато набиваешь живот всякой дрянью — чипсами, печеньем, бутербродами и прочей сухомяткой…

Я украдкой вздохнула. Нина Васильевна и Максу в детстве не позволяла есть в школьной столовой, считая, что детей там травят неизвестно чем. Я-то, откровенно говоря, вообще не заморачивалась правильным питанием, да и готовить не особо любила. Но оспаривать авторитет бабушки на глазах внука не стала. Тем более, она, по сути, была совершенно права, а Степан и так рос настоящим сорванцом. Если хоть раз позволить себе дать при нём слабину — всё, этот мальчишка не слезет с твоей шеи никогда.

— Ты пойдёшь с бабушкой в зал? — спросила я. — Концерт уже начался.

Сын поскучнел и сморщил нос. В глубине души он терпеть не мог классическую музыку и явно скучал, когда отец играл на виолончели. Вообще, к искреннему огорчению Макса и дедушки с бабушкой, у Стёпки напрочь отсутствовал музыкальный слух, так что тайной семейной мечте вырастить из него нового талантливого виолончелиста не суждено было сбыться. Зато он был вылитый Макс внешне — такой же подвижный, темноглазый, вихрастенький.


Сам Степан мечтал стать футболистом, как его кумир дядя Франко. Сейчас сын жил только мечтой о предстоящей летней поездке в Италию — бабушка везла его и Варю сначала к деду в Портофино, а там уже и до Генуи рукой подать. Стёпка надеялся, что дядя Франко снова возьмёт его с собой на тренировку, как в прошлом году. Подумать только, ему посчастливилось тогда воочию наблюдать, как тренируются футболисты легендарного клуба “Дженоа”! Они даже жали ему руку! И подарили футболку со своей фирменной символикой! Степан потом долго задирал нос перед своими приятелями из детского сада, а девочки из группы, не особо увлекающиеся футболом, тем не менее, поголовно в него повлюблялись — ведь он был так крут!

— А где Варя? — спросила я.

— Она у дедушки в гримёрке осталась. Мы заходили туда поздороваться, — отозвался Степан.

— Платье я ей выгладила, причёску сделала, ты не переживай, — добавила свекровь.

Я и не переживала. Такая бабушка всё и всегда держала под контролем…


По характеру Варя была полной противоположностью Степану и Максу, да и мне. Абсолютная девочка-девочка, нежная, воздушная, трепетная, фанатеющая по феям Винкс, диснеевским принцессам и — особенно! — по Эльзе из мультика “Холодное сердце”. Она обожала красивые пышные платья, отращивала волосы как у Рапунцель и вообще обещала вырасти женщиной до кончиков ногтей. Порой я удивлялась, как близнецы могут быть такими разными. При этом и брат, и сестра души друг в друге не чаяли и внешне были очень похожи. Те же тёмные глазищи, волнистые волосы, подвижная и живая мимика…

Макс любил дочку так, что, казалось, живьём загрызёт за неё любого. Нет, Степана он, конечно, тоже очень любил. Но Варя… это было что-то особенное. Он трясся над ней, как над самым бесценным сокровищем в мире.

Когда на первом УЗИ мы узнали, что у нас будет двойня, то испытали натуральный шок. Я с одним-то ребёнком боялась не справиться, а тут целых два… о, боже.

Беременность была кошмаром. Никаких умилительных воспоминаний у меня не осталось, я мечтала только об одном: чтобы вот это всё поскорее закончилось. Тошнота, изжога, боль в спине, неповоротливость, дикие перепады настроения, слёзы… Вспоминая, какие истерики я закатывала бедняге Максу все эти девять месяцев, я до сих пор удивляюсь, как он меня тогда не убил.

Расписали нас из-за беременности быстро — сразу же, как только я оформила официальный развод с Андреем. Приехали в загс, в чём были — Макс в рваных джинсах и футболке, я в сарафане для беременных — живот у меня уже в два месяца был такой, какой у других вырастал только в пять.


Рожать я собралась, когда Макс давал сольник в зале Чайковского. Он примчался ко мне в больницу сразу после выступления, прямо в концертном костюме. Я была уже в предродовой, куда мужей не пускали. Точнее, пускали лишь в том случае, если заранее был заключён договор на партнёрские роды, а рожать совместно с Максом я отказалась наотрез, категорически.