— Правильно. Тебе нужны деньги на колледж? Так пойди к нему. Он заплатит тебе за то, что ты будешь шнырять вокруг меня. — Бомонт скрестил руки на груди. — Если тебя не Реймонд прислал, что тогда ты здесь делаешь?

Джеред переступил с ноги на ногу.

— А, теперь я понял. Ты пришел проведать своего старика. — Голос его звучал откровенно издевательски, и Джереду захотелось заехать ему по физиономии. — Я уже сказал тебе, парень: я не твой отец. Ты не мой сын.

— Да, конечно, — пробормотал Джеред. — Тогда зачем моей матери понадобилось лгать?

— Об этом я должен тебя спросить. Ты знаешь ее лучше, чем я. Я с ней пару раз погулял, только и всего.

Уилл оттолкнулся от дерева, и Джеред напрягся, готовясь увернуться, может быть, убежать. Но Уилл не приблизился к нему. Он потянулся и сделал несколько шагов в сторону своего жилища.

— Хочешь попить?

Поскольку Джеред не отвечал, Уилл пожал плечами и отошел. Его шаги затихли, и в лесу опять наступила тишина. Вскоре лягушки, которых вспугнул Бомонт, опять запели свою вечную песню.

Я не твой отец. Ты не мой сын.

Тогда зачем моей матери понадобилось лгать?

Об этом я должен тебя спросить.

Джеред вынужден был признать, что его мать лгала не раз. Он лгала, когда ей было нехорошо, когда она злилась или чувствовала себя виноватой. Лгала насчет выпивки, наркотиков, мужчин. Она лгала родителям насчет работы, торговли своим телом, своего образа жизни. Она лгала домовладельцу, когда не платила вовремя за квартиру; лгала начальнику, когда ей не хотелось идти на работу; лгала любовнику, когда путалась с другим. Она лгала, чтобы избежать неприятностей и навлечь на себя новые.

Она лгала по поводу и без повода. Неужели она солгала и тогда? Неужели она пятнадцать лет лгала сыну про отца?

Ему не хотелось в это верить. Нет, нужно заставить Уилла признаться, что он — отец, и тем самым доказать себе, что Мелани говорила правду. Себе, не другим, поскольку другие и так не сомневаются. Доказать себе.

Ноги сами несли его, и не домой, а к домику для гостей, где поселился Уилл Бомонт.

Дверь была открыта. Бомонт сидел на кровати, облокотясь на подушку. В руке он держал жестяную банку. На полу у его ног стояло ведерко со льдом, в котором стояли еще две такие же банки. Пиво? Выходит, он собирался предложить пятнадцатилетнему мальчику пиво?

Присмотревшись, Джеред понял, что Бомонт пьет не пиво, а колу.

Итак, прожженный негодяй, годный только на то, чтобы обманывать женщин, сидит в субботний вечер в одиночестве дома и потягивает колу?

— Входи.

Джеред нерешительно ступил за порог. Сначала ему показалось, что в комнате так же жарко, как и снаружи, но, приблизившись к кровати Уилла, он ощутил ветерок, создаваемый вентиляторами. Бомонт предложил ему колы, и он взял из ведерка банку.

— Твоя мать уехала в Новый Орлеан?

— Еще в пятницу.

— Она получила то, что хотела?

— Об этом я должен спросить вас.

Уилл — нет, Бомонт, поправил себя Джеред; его злость ослабевала, но ему не хотелось называть этого человека по имени, — усмехнулся.

— Все—таки не веришь? Хотя, наверное, трудно признать правду, если всю жизнь верил лжи.

— Откуда вы знаете про колледж?

— Мне рассказала Селина. Она считает тебя умным парнем.

Джеред оглянулся. Света в коттедже Селины по—прежнему не было.

— Ее нет дома.

Бомонт молчал.

— Похоже, она не придет ночевать.

Джеред заметил, как дрогнула рука Бомонта и как ревнивый огонек вспыхнул в его глазах. Итак, он подозревает, что Селина проведет эту ночь в обществе мужчины, и ему это крайне не нравится.

— Где ты хочешь учиться?

Джереду не хотелось отвечать. Он не считал, что сидящий перед ним человек имеет право знать о нем что—либо, но дедушка и бабушка слишком долго обучали его хорошим манерам. Уважай старших, а если не можешь, то делай вид, что уважаешь. Конечно, старики сказали бы, что с Уиллом Бомонтом хорошие манеры ни к чему. Тем не менее он нехотя ответил:

— В Техасском университете.

— Почему именно там?

— Потому что далеко отсюда.

Бомонт насмешливо улыбнулся, и у Джереда возникло неприятное ощущение, что он понял смысл этих слов. Ему не понравилось, что Уилл Бомонт понимает его, возможно, лучше, чем он сам понимает себя.

— И чем ты думаешь заняться?

— Делом. Наверное, стану юристом. — Он помолчал, набираясь храбрости. — Вы, кажется, не закончили школу?

— Не закончил. По милости твоей матери и твоего деда. — Он допил остатки своей колы и смял банку. — Хотя будь у меня школьный аттестат, это бы мало что изменило. Все равно я бы зарабатывал на жизнь горбом, а не головой.

Наступило напряженное, неловкое молчание. Джеред оглядел комнату. Коробки в углах, кровать, платяной шкаф, карточный столик, плитка. Здесь было так же чисто, как в доме бабушки Джереда, но обстановка казалась чересчур спартанской. В доме мисс Роуз Уилл жил когда—то в большем комфорте, но если правда то, что рассказывали в городе о похождениях Уилла, за последние шестнадцать лет он должен был привыкнуть к куда более убогой меблировке.

Джеред допил колу, бросил банку в картонную коробку, служившую мусорной корзиной, и двинулся к двери.

— Мне нужно домой.

Уилл поднялся.

— Я тебя подвезу.

— Нет.

Если бабушка или дед заметят, что он приехал домой на машине Бомонта, поднимется скандал.

— Уже первый час.

— Я сам доберусь.

Не дав Бомонту возможности возразить, он выскользнул за дверь и побежал через двор.

Всю дорогу — больше мили — Джеред бежал, не оглядываясь, и замедлил шаг только метрах в ста от своего дома.

Он не стал заходить внутрь, а плюхнулся в шезлонг на веранде. Он сильно вспотел, а принять душ, не разбудив стариков, было немыслимо. Дед засыпал бы его вопросами, а у него не было ответов. Ни единого.


Селина сидела на веранде родительского дома и раскачивалась в качалке, когда распахнулась дверь. Она натянуто улыбнулась, ожидая услышать оживленные голоса племянников и требовательные вопросы Эми или — хуже того — Викки. Но на веранду вышел ее зять.

Ричард присел на стул рядом с ней и поставил ногу так, чтобы заблокировать качалку.

— Ты сегодня не была в церкви.

Селина сказала родителям, что опоздала к началу службы и заняла место в задних рядах, и они ей поверили, поскольку она никогда их не обманывала. Поверила и Викки. А вот Ричард, выходит, не поверил. Но ей на это наплевать.

— Я вывел Эми на улицу, — пояснил Ричард. — И увидел, как ты проезжала мимо.

Селина молчала.

— Селина, у тебя все в порядке? Ты всегда ходишь в церковь по воскресеньям. И ты соврала родителям, а на тебя это не похоже.

Она расправила складки на воскресном платье, которое надела специально для того, чтобы ввести в заблуждение родителей.

— Ричард, мне этим утром не захотелось быть святой, понятно?

Он усмехнулся:

— Ну да, понятно. Если этим утром тебе не хотелось быть святой, означает ли это, что ночью ты была грешницей?

Селина холодно взглянула на него, оттолкнула ногой его ногу и качнулась назад. Она не считала себя обязанной объяснять Ричарду, что грешила не ночью, а во второй половине дня. Ночь она провела в полном одиночестве в Батон—Руже, в дешевом мотеле. Она обижалась на Уилла, злилась, а больше всего жалела себя. Заснула она с мыслями о нем, а утром проснулась и сразу же спросила себя, заметил ли он вообще ее отсутствие.

— Селина, мне нужно поговорить с тобой.

Голос Ричарда был настолько серьезен, что Селина повернула голову и внимательно посмотрела на него. Она почти не обращала на него внимания с тех пор, как он бросил ее и женился на Викки. Вначале ей было тяжело видеть, как он обнимает ее сестру, тяжело видеть на его пальце кольцо, подаренное Викки. А потом она научилась попросту не замечать его. Он стал для нее просто Ричардом, мужем сестры.

Несмотря на раннюю полноту, он все еще был привлекательным мужчиной — светлые волосы, голубые глаза, очаровательная улыбка. Он много работал и зарабатывал неплохие деньги, которые Викки весьма успешно транжирила. По субботам он играл в гольф, а весной тренировал местную юношескую команду, участвующую в соревнованиях Малой лиги. В годовщину свадьбы он обычно увозил Викки на выходные в Новый Орлеан. Их семейная жизнь не была безоблачной, но Селина имела основания полагать, что Ричард был лучшим супругом, чем Викки.

А Селине он давно бы надоел.

— Что случилось, Ричард? — спросила Селина, хотя ей вовсе не хотелось выслушивать его; у нее самой было о чем подумать.

Ричард ослабил узел галстука.

— Что ты думаешь о своем новом соседе?

Селина невольно напряглась.

— Он тихо себя ведет. Постоянно один. И мисс Роуз счастлива, что он вновь с ней.

— Гости у него бывают?

— Я не знаю.

— Насколько мне известно, дочь Джока Робинсона была у него и требовала денег. Будто бы у него есть какие—то деньги.

— Да, она приезжала, — осторожно подтвердила Селина. — Зачем — представления не имею.

— А еще кто—нибудь у него был?

Селина перебрала в уме всех, кто навещал Уилла. Реймонд, шериф Франклин и Мелани. Уилл прожил в Гармонии большую часть жизни, но только трое — точнее, пятеро, если считать ее и мисс Роуз, — соизволили побеседовать с ним, когда он вернулся.

— Я не знаю, — соврала Селина. — Почему ты спрашиваешь?

Ричард ответил не сразу. Он колебался, стоит ли говорить ей о своих подозрениях.

— Мне кажется, что у Викки роман с Билли Реем, — выпалил он наконец.

Ему сразу же стало легче, едва эти слова были произнесены. Высказанное вслух часто представляется абсурдным. И Селина знала, чего он ждет от нее. Он хочет, чтобы она уверила его, что у Викки нет никакого романа, потому что Викки любит своего Ричарда и не станет рисковать семьей ради сомнительного удовольствия провести время в обществе Билли Рея Бомонта.