Диана Машкова - Вкус неба

А потом невыносимый «прием» у матери. Даша поежилась, представив себе презрительные лица маминых друзей и их сокрушенные покачивания головами: «Природа на детях отдыхает».

Может быть, зря она так оберегает свой «моральный закон», может, стоит закрыть на все глаза и принять предложение Ларина. Ради того, чтобы каждый раз улетать. Ради свободы и долгожданного вкуса неба…

Экипаж рейса 777 в полном составе: три пилота, пятнадцать бортпроводников и маршал — сотрудник службы безопасности авиакомпании — ехал с КПП на борт самолета. В салоне служебной машины, которая неторопливо ползла по летному полю к восемнадцатой стоянке, царило приятное оживление. Михалыч, как всегда, травил анекдоты, бортпроводники весело переговаривались. Две молодые мамы — Семина и Лапина — вполголоса обсуждали своих детей.

— Ты представляешь, — Варя счастливо улыбалась, — моя Анюта вчера нарисовала самолет! Смешной такой, с синими глазками и двумя зубиками во рту.

— В детском бортовом журнале увидела? — Настя придвинулась ближе к подруге.

— Наверное, — Варя пожала плечами, — но получилось так здорово! Я его спрятала, а то у нее в комнате вечно такой беспорядок, что потом не найдешь. Хочу отправить на конкурс детского рисунка.

— Надо быстрее, — Настя кивнула, — там, говорят, до конца приема работ неделя осталась.

— А куда отправлять, не знаешь?

— В отдел персонала.

— Слушай, — Варя вздохнула, — мне в этот раз так не хотелось из дома уезжать! Анюта — я уже собралась — залезла ко мне на колени и давай канючить: «Мамочка, не уезжай, мамочка, я скучать буду». Прямо сердце разрывается.

— Не бери в голову, — Настя положила свою ладонь на Варину руку, — у тебя замечательный муж, справится. Она через две минуты уже, наверное, забыла, что тебя рядом нет.

— Она, может, и забыла, но я-то помню. Знаешь, очень хочется дома чаще бывать! Дочка каждый день меняется, растет.

— С одной стороны, конечно, — Настя прищурилась, — но я вот помню, как без работы целых три года сидела. На меня сразу и дети, и муж как сели, так и поехали. Подай — принеси, приготовь — убери. Теперь вот их баловать некогда, так сразу ценить начали. Жалеют, когда устаю, ухаживают.

— Да?

— Да, Варенька, да, — Настя вздохнула, — поверь мне, женщина тоже должна быть личностью! Любить свое дело, добиваться успеха в профессии. Тогда и в семье к ней будут относиться с уважением, а не как к полопосудомойке.

Машина остановилась у служебной лестницы, ведущей на самолет, и бортпроводницы одна за другой стали подниматься наверх.

— Вы, ребята, идите в кабину, готовьтесь, — Фадеев протянул Андрею свой чемодан, — а я самолет обойду, с техниками пообщаюсь. Хочу убедиться, что все у нас в норме. Как говорится, бог-то бог, а и сам не будь плох!

Андрей с Михалычем коротко кивнули и поднялись по железной лестнице вслед за экипажем пассажирской кабины. Антонов, как показалось пилоту-инструктору, заметно нервничал и то и дело оборачивался на оставшегося внизу Фадеева. Борис Михайлович такие вещи спинным мозгом чувствовал: что-то между этими двумя не так. Никаких профессиональных разногласий нет, делить нечего, значит, банальное «не сошлись характерами». И такое в жизни бывает. Хотя странно это все. Оба — нормальные мужики, оба пилоты прекрасные! И чего Фадеев на мальчишку взъелся? Хоть бы делал скидку на молодость: Антонову и тридцати еще нет.

Зайдя в кабину, пилоты приступили к проверке датчиков и приборов по контрольным картам. Выполняя привычную подготовку к рейсу, Борис Михайлович внимательно наблюдал за Антоновым. Знал, что потом Фадеев устроит ему детальный допрос. Самолет Андрей понимает и любит, это сразу видно — глаза у него в кабине так и заблестели. Будь его, Михалыча, воля, Андрей Антонов с таким послужным списком уже бы в командирах летал. Но что-то, видимо, Фадеева в новом пилоте не устраивает. Вот только что?

Михаил Вячеславович, видно, закончивший пытать техников, вошел и занял место командира воздушного судна. Антонов, сникший при появлении начальства, разместился в кресле второго пилота, Михалыч — за ним.

— Ну, что тут у нас? — бодро поинтересовался Фадеев.

— Норма, — Михалыч кивнул командиру, — единственная проблема — питание пока не привезли.

— Да?! — Фадеев удивленно взглянул на часы. — А пора бы! Попроси-ка, Борис Михайлович, к нам старшего бортпроводника зайти.

— Разрешите? — Евгений вошел и остановился у двери в кабину.

— Разрешаю. Что там за проблемы с кейтерингом?

— Я даже, как вам сказать, — Евгений замялся.

— Давай как умеешь. Опять, что ли, для первого класса не могут собрать положенные восемь соусников на человека?! Ты учти, если я этим делом займусь, все будет сделано вовремя, но головы ой как полетят!

— Пока не надо, — Евгений не ожидал такой детальной осведомленности командира, — но, по сути, проблема похожая. В кейтеринге говорят, не хватает тарелок под закуски для бизнес-класса. Рассчитывали на возврат посуды из Амритсара, а в итоге пришлось ждать Пафоса, который садится на полтора часа позже. Посуда уже на кухне, моют. Как только закончат — привезут!

— Не понял. — Фадеев внутренне начал вскипать: из-за такой ерунды, как посуда, задерживать рейс было последним делом. Просто позорище, если честно. — А из Амритсара куда тарелки девались?!

— Их там, — Евгений под тяжелым взглядом командира опустил глаза, — их там индусы выкинули…

— С какой еще стати?! — Фадеев уже кипятился вовсю, хотя внешне оставался спокоен. — Это ж имущество компании!

— Понимаете, — попытался объяснить Евгений, — из Москвы была закуска. Салат из говядины. Не знаю, как эти чертовы индусы, обслуживавшие рейс, пронюхали, что там за мясо, но даже прикасаться к посуде отказались. Снять с борта сняли, а мыть — ни в какую! Выбросили, и все.

— Вот черт! — не выдержал Михаил Вячеславович. — А кто в Индию додумался грузить салат из мяса священных животных?!

Евгений в ответ только пожал плечами — учитывая, что кейтеринг относится к зоне ответственности аэропорта, вопрос этот можно было назвать риторическим.

— Ладно, — Фадеев смилостивился, — ты их поторопи. По расписанию готовность воздушного судна должны уже дать! Кроме тарелок, все остальное в норме?

— Да, — Евгений сделал паузу, — Михаил Вячеславович?

— Что?

— Хотел доложить: на борту будет министр Воронов.

— В курсе, — отозвался Фадеев, — с удовольствием выйду, поприветствую.

— И еще Ривман, член совета директоров, — добавил Евгений скороговоркой.

— Надо же, — Фадеев покачал головой, — этого я не знал! Что ж, буду рад встрече, давно мы с ним не общались. А ты с тарелками давай разберись! Рейс у нас подконтрольный!

Евгений, отчеканив: «Будет сделано», вышел в салон, а Фадеев удобнее устроился в командирском кресле и начал дублирующую проверку работы приборов. Пока возился с панелью, на стекло начали падать первые капли. Ну, вот вам и обещанный дождь. Хорошо, что стоянка у телетрапа — пассажиры не промокнут.

По прошествии десяти минут он начал отчетливо слышать, несмотря на шум дождя, как наручные часы отмеряют каждую секунду. Тик-тик-тик. Не выдержав, связался с Операционным центром.

— Алексей, что там с моим Бангкоком?

— Кухня только что выехала — на доставку-погрузку уйдет пятнадцать минут.

— Ждем, — резюмировал он.

— Ждем, — отозвалось эхом.

Бортпроводники уже выстроились по салону и около дверей, Антонов нетерпеливо отстукивал ритм носком ботинка, дополняя громогласное тиканье часов, а Фадеев повторял про себя: «Только б успели». Смешно сказать, но он-то прекрасно знал, как любая мелочь способна повлиять на ход отправки воздушного судна. За первые две минуты задержки по какой-нибудь ерундовой причине цеплялись следующие пять, вслед за ними, откуда ни возьмись, возникали еще полчаса, а уж где сорок минут — там все точно пойдет наперекосяк. Нет, дудки! Сегодня он этого не допустит — только о полете и думал последние две недели, мечтал оторваться от земли и провести в небе желанные восемь с половиной часов.

Тук-тук-тук. Фадеева чем дальше, тем больше раздражал размеренный стук ботинка Антонова, но он стоически терпел — не хотел делать замечание, нервировать второго пилота перед взлетом.

— А кстати, — Михалыч, шестым чувством ощутил напряжение командира, — анекдот новый слышали?

И тут же, не обращая внимания на укоризненный взгляд Фадеева, выдал:

— Приезжает журналист в аэропорт брать интервью. Все, как водится, заняты, носятся, посылают его подальше. Наконец отлавливает он на перроне оператора-ассенизатора. Беседует с ним, тот жалуется на свою тяжелую жизнь. Журналист и спрашивает: «Неужели вы не можете найти другую работу, не такую грязную?» — «Как?! — возмущенно кричит мужик. — Сменить профессию?! Предать авиацию?!»

— Да уж, — хмыкнул Фадеев, глядя на давящегося от смеха в кулак Антонова, — ты у нас, Михалыч, настоящий знаток старины. Этому анекдоту сто лет в обед!

— Не нравится, — Борис Михайлович сделал вид, что обиделся, — сам что-нибудь расскажи!

— И расскажу, — Фадеев бросил на Андрея быстрый взгляд, — вот, например. Хотел один пилот выше всех в небе летать. Наплевал на указания диспетчера и попал в стратосферу. Взглянул на приборы и как ахнет от ужаса: «Господи!» А в ответ ему в наушниках: «Чего тебе, сын мой?»

— Тоже мне, удивил, — сквозь смех просипел Михалыч, подметив, как изменился в лице Антонов, — я его миллион раз слышал!

— Ну-ну, — Михаил Вячеславович наконец улыбнулся, — а чего тогда ржешь? Ладно, вот тебе еще. Едет пилот на машине после рейса. Усталый. Заснул за рулем. Просыпается — прямо перед носом зад громадного «КамАЗа». Еще секунда, и произойдет ДТП. Стиснув зубы, пилот вдавливает педаль газа в пол и тянет руль на себя…