Он продолжает смотреть на меня, и наконец, медленно кивает головой. Я вижу, как он принимает то, что услышал, за правду. Ему, возможно, не нравится всё это, но он, кажется, принял решение.

— Это займет время, чтобы привыкнуть. Но я доверяю тебе и доверяю Хейли.

Я киваю головой, и он идет на кухню. Перед тем, как выйти из комнаты, он поворачивается и смотрит на меня. По какой-то неизвестной причине его глаза полны грусти.

— Сьюзен всегда любила тебя как брата. Я потерян, но думаю, что если бы она была ещё жива, для неё было бы честью, если ты позаботишься о нашей дочери.

С этими словами он направляется на кухню. С того места, где я стою, я вижу, как он обнимает Хейли на прощание. Они замирают в объятиях на несколько мгновений, и я вижу, как он что-то шепчет ей на ухо. Когда он отступает, Хейли вытирает глаза. Роджер коротко кивает мне, направившись к выходу.

Хейли подбегает ко мне и обнимает меня за талию. Я понимаю, что ей нужно, и просто крепко обнимаю её. Она несколько раз всхлипывает, когда я тихо шепчу ей нежные слова и глажу её по спине. Я не спрашиваю её о том, что сказал ей отец, потому что это было только для её ушей. Я предполагаю, что она должна быть эмоционально поражена всем, что случилось этим утром.

— Ты в порядке, малышка?

Я нежно поднял её лицо и увидел слёзы в её глазах.

— Да Папочка. Я просто так счастлива.

Это вызывает улыбку на моём лице. Милая, невинная Хейли.

— Я тоже счастлив. То, что ты сказала, перед тем как покинуть комнату, сделало меня таким счастливым. Ты всё для меня, и я буду заботиться о тебе всегда. Для меня больше никого нет. Ты для меня дороже всего на свете.

Она так ярко улыбается мне. Эту улыбку я собираюсь вызывать на её лице всю оставшуюся жизнь.

— Ты поела, малыш?

Она кивает головой, и я целую её сладкие распухшие губы.

— Это хорошо, милая Хейли. Потому что нам пора в кроватку.

— Но я не устала, Папочка, — говорит она, опираясь своим пухлым телом на моё.

— Не по этой причине, детка. Я готов сделать тебя моей полностью. Пора моему члену попасть в твою киску. Папочка хочет твоей вишенки, малышка.

Красный румянец украшает её шею и щёки. Это заставляет мой член пульсировать от нужды, видя невинность, запечатленную на её коже.

Я на секунду выглядываю из-за Хейли и вижу, как Мария уходит, направляясь к входной двери. Я не уверен, что она слышала, но я чертовски рад, что она исчезнет, ​​когда это произойдет. Я беру Хейли за руку, чтобы привести её обратно в спальню, и чувствую, как дрожат её пальцы. Я хочу, чтобы она была немного взбудоражена. Адреналин, который она испытывает, подпитывает моего внутреннего зверя. Я готов потребовать её тело, а также её сердце.

Как только мы вошли в спальню, я вижу, что Мария уже поменяла простыни и заправила кровать. Я захлопываю за собой дверь, и Хейли немного подпрыгивает, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня огромными глазами. Я тяжело дышу, и мои ноздри раздуваются, когда я думаю о том, как собираюсь трахнуть её. Я никогда не был таким, и уж точно не был таким чертовски твердым.

— Папочка? — застенчиво спрашивает Хейли. Я вижу, что она нервничает, но это никак не успокаивает моё тело. Единственное, что у меня на уме, это трах.

— Сними платье, детка, — говорю я, поглаживая свой член через штаны. — Папочке это очень нужно. Я не могу больше ждать.

Она проводит своими маленькими дрожащими пальцами до конца платья и стягивает его через голову. Теперь она стоит только в одних белых хлопковых трусиках. Огромные сиськи, пышная талия и полные бедра. Мгновенно моя рука обхватывает её грудь, и я перестаю дышать. Она самое совершенное, что я когда-либо видел в своей жизни. Она будет доить мой член до тех пор, пока я не умру.

— Оставь трусики, малышка, и ложись на кровать. Пора.

Она убирает одеяло и садится на середину кровати. Я начинаю рвать на себе одежду, чтобы как можно быстрее раздеться. Я вижу легкую улыбку на её губах, и уверен, что выгляжу смешно в своём нетерпении. Я раздеваюсь за секунды и забираюсь на кровать. Раздвигаю её ноги, когда подползаю, и хороню свое лицо в её сладкой киске. Я чувствую запах её соков через трусики и провожу носом по её обтянутому тканью клитору. Она начинает стонать, а я делаю это сильнее, используя зубы, чтобы покусывать её нижние губки.

Я продолжаю двигаться вверх по её телу, пока не встречаюсь с её красивым лицом. Мой член прижимается к её покрытой трусиками киске, и она прижимается к нему в ответ, пытаясь насадиться на него. Я провожу руками по её щекам и опираюсь на локти, удерживая свой вес над её телом. Она подо мной как в ловушке, а её пальцы пытаются обхватить мои бедра.

—В первый раз будет больно, малышка. Но мне это нужно, и мне нужно, чтобы ты была смелой.

Глаза Хейли такие большие, и она выглядит нервной, но я знаю, что она хочет этого.

— Он такой большой, Папочка. Разве он поместится?

Я улыбаюсь ей, пока убираю её волосы с её лица. Я попытаюсь действовать медленно, но я на грани взрыва. Её невинность как моя проверка на вшивость.

— Папочка сделает всё как надо. Ты будешь хорошей девочкой для меня и позволишь мне трахнуть твою милую киску сейчас?

Она глубоко вздыхает, и я знаю, что она хочет этого так же сильно, как и я.

— Да, Папочка. Со мной всё будет хорошо. Я приму всё, что ты мне дашь.

— Я так горжусь тобой, малышка. Ты такая смелая.

Я быстро целую её в губы и наклоняюсь, чтобы отодвинуть её трусики в сторону. Она смотрит вниз с замешательством на лице.

— Папочка, ты не собираешься снять мои трусики?

— Нет, детка, я собираюсь оставить их, потому что, когда я закончу, они пропитаются соками твоей киски, и я сохраню их в качестве трофея в наш первый раз, когда я проник в тебя. Твой отец однажды сказал мне, что заставил тебя пить противозачаточные, верно?

— Да. Он испугался одного глупого поцелуя и заставил меня пойти на это.

— Как бы я не хотел знать, что ты целуешь кого-то другого, я рад, что об этой маленькой проблеме позаботились.

Я заканчиваю отодвигать её трусики в сторону и направляю головку своего члена в её плотное отверстие. Я знаю, что это причинит ей боль, но некоторые вещи стоит перетерпеть. И мне нужно быть внутри неё больше, чем мне нужно жить.

Я сосредотачиваюсь на кончике своего члена, едва проникая в её киску. Я знаю, что если я посмотрю вверх и увижу боль на её лице, я могу остановиться, и это не в наших интересах на данный момент. Смочив кончик моего члена всего лишь несколькими крошечными толчками, я вонзаюсь в нее по самые яйца.

— Боже. Чёрт, — хриплю я. Я выпустил все дыхание из своих легких. У нее – самая тугая дырочка, в которую я когда-либо засовывал свой член. Я изо всех сил пытаюсь вернуть себе дыхание и не кончить за секунду. Где-то на периферии моего сознания я слышу, как она кричит, но я не могу оторвать глаз от вида своего члена, похороненного в её киске. Я приподнимаюсь на несколько дюймов и вижу, как на моем члене блестит кровь. Это самая горячая вещь, которую я когда-либо видел. Я прижался обратно, на этот раз, ожидая смерти, которую её киска подарила мне секундами ранее. Я издал стон и начал трахать её в устойчивом ритме. Мои глаза закатились к затылку. Она слишком плотная. Попытка не потерять самообладание от необходимости искупать её киску в своей сперме – лучшее и худшее чувство в моей жизни. Борьба между тем, чтобы не кончить и не захотеть её заполнить – идеальная пытка. Моим телом овладел инстинкт, поскольку эти мысли поглощают меня, и я продолжаю толкаться.

Я, наконец, смотрю вверх, и мы встречаемся взглядами. По её лицу текут слезы. Я лежу на ней большей частью своего веса, но не делаю паузу.

— Ты в порядке, малышка? Как себя чувствует твоя киска?

Она кивает головой, но я могу сказать, что ей хорошо.

— Папочка нуждается в этом, малыш. Ты должна побыть большой девочкой немного дольше. Я позабочусь о тебе. Просто позволь мне.

Хейли мурлычет от моих слов ободрения. Я чувствую, как её боль уходит, и она, наконец, получает то, что хочет. То, чего мы хотим оба. Её бедра все сильнее двигаются мне в ответ, и она начинает стонать всё громче и громче. Моя маленькая девочка скоро кончит.

— Моей киске так хорошо. Я хочу кончить, Папочка. Можно?

Я наклоняюсь и всасываю её сосок, в то время как моя рука натирает её сладкий комочек. Я чувствую, как её тугая киска начинает доить меня – начало её оргазма – и перестаю сдерживаться. Я вдалбливаюсь в нее так, будто это будет последним трахом, который я когда-либо получу. Она начинает кричать о своем освобождении, а я откидываюсь назад, хватая её за бедра и насаживая её на себя. Я вижу, как губки её киски обхватывают мой член как полипы. Слой пота покрывает моё тело, и я не могу отдышаться. Я смотрю на Хейли и вижу, как она совершенна. Обнаженная, за исключением её испорченных хлопковых трусиков, её красивые покрасневшие соски, тело покрыто румянцем, наполненное моим членом, а она сама смотрит на меня так, будто я её гребаный король.

После такого взгляда я теряю себя. Я кончаю с криком, который эхом разносится по комнате. Я толкаюсь, в то время как наполняю её киску каждой каплей спермы, которую имею. Я не могу перестать кончать. Как будто её киска пытается выдоить каждую каплю, которая у меня есть для неё.

Наконец, с последним стоном я толкаюсь как можно дальше и падаю на неё сверху. Я целую её, как никогда раньше не целовал. Она целует меня в ответ так же лихорадочно. Как будто мы не можем насытиться друг другом.

— Я люблю тебя, Хейли, — шепчу я.

— Я тоже тебя люблю, Папочка Уильям, — шепчет она в ответ.

Я стараюсь не давить на неё своим весом, но она, кажется, притягивает меня ближе к себе, не желая, чтобы я отдалялся.

Наконец, после нескольких минут поцелуев и обнимашек, я отстраняюсь, чтобы посмотреть на результат нашей связи. Я полутвёрдый и всё ещё в ней. Это самое удивительное чувство. Самый интимный момент. У меня только что был самый большой оргазм в моей жизни, и это самое настоящее безумие, знать, что мы можем делать это снова и снова.