–Утро вечера мудренее! Ведь так звучит русская поговорка? Садитесь, пора ехать. Сейчас проветрю вашу грусть! – встретил меня Лорд ранним утречком.

Мотор достаточно прогрелся, обороты упали, мы присели на дорожку. Поднялись, хлопнули дверьми и поехали. Папа и мама впереди, а мы с Ней на заднем диване. Молодцы, инженеры, постарались! Какой шикарный вид. Ничего не мешало обзору. Пожалуй, с задних сидений вид гораздо приятнее, чем спереди. В такой машине пожалеешь, что не филин! И тут стоп.

–Лорд, ты тоже это видишь?– спросил я.

Недовольный Лорд кивнул:

–Повесил на самом видном месте! Обидно!

А папе не мешает, папе хорошо, довольный сует пальцем в маленького скелета на цепочке, прямо посередине зеркала заднего вида:

–Доча подарила! Да такой натуральный катикула! Видно из «анатомички» или «судебки» стянула.

Лорд несется, отбиваясь от встречного ветра, мотает одометр километры. Скорость превышает все мыслимые современным водителям пределы, камер фиксации ещё не знали. Подвеска жестковата, не дает умаяться, бодрит. Дорога летит незаметно. Тут мимо пролетели лихачи, на ещё большей скорости, обдали Лорда тупым сигналом разбитого клаксона. Папа сразу бесится: «Сейчас догоню! Размажу мощностью!». Но маму не проведешь- сбавь скорость! От обиды Лорд бросил нас вперед, резко притормаживая. Но курок уже взведен, адреналин играет, надо что-то придумывать. Лето, август, кукурузные поля и налитые початки. Недовольный Лорд остановился у обочины. И команда грабителей взялась за дело. План ограбления прост, ободрать как можно больше кукурузы. Самые спелые и жирные под рубашку. Мама под папину, Она под мою. Смех и азарт. Как в казино, мало, мало, пока мало, ещё ставку. Рубашки в обрез не лопнули!

–Дальше! В путь! Ну же, поехали! – зовет Лорд.

И вечером, преодолев половину пути, мы всей семьей приехали на ночлег к новым людям. Родственники или друзья, не помню. Помню смех, радость и гостеприимство веселой компании. Целых две горы кукурузы лежали на столе. Початки развернули, а половина банкнот фальшивая! Поражена! Пустяки, у грабителей есть ножи, срезали черноту. Через час аромат вареной кукурузы заполнил собой все тайные желания. Всей семьей мы навалились, и через мгновение чуть не свалились. Полные животы перевешивали. Мышечный тонус с трудом помогал держать равновесие. Пора отдыхать, завтра утром трудная дорога через пустыни Калмыкии.

Но что такое, мою Принцессу похитили! И заточили в замке другой комнаты. Романтичные фантазии: как только Она рядом не могу ничего с собой поделать. Герой стал ждать, пока стража не уснет. И ведь ни в одном глазу; тормошит, мучает любовь героя! Тихо, тихо пробрался в соседнюю комнату и бросился целовать руки спасённой принцессе. Принцесса испугалась, тихонько шумит, прогоняет обратно в комнату. Трудно Ей переваривать кукурузу, а тут ещё принц со своими поцелуями. Как тяжко мне – вечные танталовы испытания! На следующее утро первым проснулся Лорд. Завел мотор, проветрил салон, проверил багаж, сам позавтракал и зовет, сигналит:

– Пора ехать, ещё триста километров, да через пустыню!

Мы собрались, попрощались и отправились дальше.

Когда-то, давным-давно наши южные моря жили одной семьей океана Тетиса. После большой титанической ссоры семья распалась. Каспий хлопнул дверью и ушел, забрав с собой одного из детей. Мама Черное море осталось с Азовским ребенком. А Каспий был плохим отцом, и его ребенок не остался с ним жить. Ушёл. Ребенка его прозвали Маныч-Гудило. Громко воет от одиночества большое озеро, обливается горькими слезами, да так долго и слезно, что стало солоней своей матери – Черного моря. И только перелетные птицы жалеют и успокаивают его, отдыхая на длинном пути по дороге миграции, смягчают горькие мысли. Да где-то там, в самом сердце соленой воды, на острове Водный, дикие мустанги напоминают несчастному озеру о древнем, бушевавшем когда-то здесь, большом океане. Лорд на скорости промчался через два пальцеобразных разлива, распугивая степенных лебедей. Я всматривался в далекие горизонты соленой неспокойной глади, слушая историю любимой географии. В путешествиях всегда так, какие то необычные и всегда красивые истории. Блок пост, и мы в Калмыкии. Цивилизация вдруг растерялась и куда-то стала пропадать. Степи, степи. Ещё один чудо край, населенный чудаками. Фантазиям Кирсана Илюмжинова нужно отдать должное. Мировая шахматная столица! Курам на смех. Сити-Чесс! Видимо читая Ильфа и Петрова, Кирсан действительно поверил в реальность художественного персонажа и его грандиозные замыслы, с целью одурачивания наивных шахматистов. Великому Остапу Бендеру поставили памятник! Для каждого просвещенного человека Элиста превратилась в Большие Васюки. Но кто сейчас читает литературу? Мои дети – почти нет. Время покажет, и возможно юмор сделает Элисту мировой шахматной столицей в реальности. И сильнейшие гроссмейстеры после турнира, за кружкой пива, в гостях на вилле Стивена Сигала, с комизмом обсудят результаты поединков. Но это в будущем. А пока богачи, меняя баранов на квартиры, стоят и думают, к чему нужны эти причудливые гигантские фигуры на черных и белых клеточках. И гигантский одинокий Будда пока сидит и играет в шахматы сам с собой: «Шах и мат!».

Я сижу в машине. Лорд чуть в стороне объезжает Большие Васюки; степи покорили весь вид из окна. Я робко склонил голову на Твои колени, поймал глазами Твоё лицо и замер, не спугнуть твою усталость.

–Смотрите, верблюды! – прервал короткую истому папа.

Вдали, через песчаные барханы, причудливым ручьём, двигался караван. Я бегом бросился навстречу с потоком вопросов: откуда, куда, чего везешь, сколько просишь, почем, сколько скинешь, если прям сразу куплю, а если оптом… и так далее, так далее. Как учил мой шеф, первый наставник эпохи перерождения, в поучительных историях эффективных продаж. Очень красивое природное явление – барханы. Когда конечно они не твой дом! Наконец «застойная», республика закончилась, и асфальт вернулся в цивилизацию. Колеса зашуршали ровнее, Лорд приободрился, чувствуя под собой последний отрезок путешествия. И вот они, камыши, осока; растут, приветствуют покачиванием головы, дорогих гостей.

Когда-то давно налетели басурмане хана Батыя на половцев, порубали им головы. Покатились головы по пескам Прикаспийской низменности. Нахлынуло море и обратно вернулось, а головы превратились в арбузы. Построили монголы себе ханство, и город Хаджитархан подняли. Собрались басурмане с силами и разорили, сожгли почти всю Киевскую Русь. И вернулся Батый обратно в Хаджитархан, есть арбузы, русскую дань собирать, торговать шёлком, да жиреть. От этого и помер совсем молодым. Потомки его совсем разгильдяями выросли, рассорились друг с другом, распалась Золотая Орда. Пришел Тамерлан, взял город без боя, бросил город своему войску на разорение и сжёг. Но арбузы не давали покоя ни туркам, ни крымским ханам, ни Ногайской Орде. Все хотели есть вкусные арбузы. Ханы сорились друг с другом, били в драке сочные большие ягоды, а между тем продолжали строить Астраханское ханство. Тут и русский Иван на трон залез в Москве. Грозный царь отправил бригаду отборных опричников в Хаджитарханскую тьмутаракань, воевать мусульман. Прискакали витязи, а нет почти никого, разбежались все со страха. Слухи о силе поспели вперёд ратников. И стал на месте Хаджитархана маленький город Астрахань расти. Теперь русский царь арбузы, да черную икру лопает. И Волга полностью стала русской. Бьется сегодня река, главная артерия большой страны, крутит роторы электростанций, кормит и поит народ. Такую реку русские теперь никогда и никому не отдадут. И Астрахань перестала быть исламской, стала православной. Остался мусульманам только праздник «Сабантуй», да несколько мечетей в Белом городе. С удовольствием встречала она гостей из побратимого города Кисловодска.

Дельта Волги сплошными рукавами и протоками пронзает город. Под колесами Лорда и ногами пешеходов, бесконечные мосты и мостики; будто маленький Петербург. Да и сам Петр Первый примчался в город в 1722 году и заложил здесь Волго-Каспийский порт. И начал с этого времени расти, укрепляться, расцветать старый город. Вот это человек, вот это царь. Чего касалась его рука, всё приобретало величие. Армия, флот, образование, экономика. Железной волей новатора своими реформами взбудораживал социальное болото современников. Всё, что было дорого, положил он на алтарь славы России – семью, традиции, церковь. И вдобавок для страны построил он свой город, город Её мечты, самый красивый город в стране. Она мечтала об этом городе, а я мечтал о Ней. Согласись, друг мой, как говорят наши одесситы – две большие разницы. К сожалению, я не мог уговорить свою мечту мечтать о правильных мечтах. Астрахань вдруг начала расти, расти, как и росла столица – Санкт Петербург. Центр города в междуречье, с красивой крепостью на плечах, точно Васильевский остров. Город вдоль Волги, как город вдоль Невы. Одна лишь маленькая разница: Санкт-Петербург окно в Европу, холодный и расчетливый; а Астрахань – окно в Азию, теплая и дружелюбная. И въехали мы в город через открытые ставни, прямо в окно. И тут взяла верх моя первая любовь – география. Я открыл рот от удовольствий зеленого августа, чистоты улиц, городской архитектуры. Парки, улицы, здания, соборы, мосты и речки – рот открыт. Арбузы, рыбацкие пельмени, уха тройная, вобла жаренная, пирог рыбный с косточками, бешбармак, варенье из помидор и арбузных корок – рот открыт. Вышла Она с подружками из общежития, а те щебечут, спрашивают: «Кто же он?» – а у меня от дивного певучего их говора, опять рот открыт. Слова их льются, будто песня, ударения в конце; тянут астраханки красиво букву «а», сверкают глазами. И Она вдруг сверкнула глазами, объясняя девчонкам, кто я такой. Будто и для себя вдруг принимая меня по-настоящему.

Закружилась у меня голова от её взгляда, бросился в старый трамвай, остыть. Повез меня трамвай вокруг города: за окном свистят пули, стреляют наганы, винтовки, топот копыт, крики; выбивает Красная армия остатки казаков с советской земли. Кино про революцию снимают. Самое место в Астрахани, с её дореволюционным городским колоритом старых улочек. Не достал немецкий фельдмаршал Паулюс деревянных домиков, спаслись, не сгорели в огне Отечественной войны. «Спасибо!» – говорят домики песчаным барханам Калмыкии. «Спасибо!» – говорят домики воинам Сталинграда. Вышел я из трамвая, под впечатлениями; так и не проветрился! Взяла Она меня за руку, смеется, рот мой удивленный закрывает ладошкой, тащит в парикмахерскую. Долго трудился аист над Её длинными волосами; чикают ножницы, жужжит машинка; падают замертво волосы. «Теперь готово!» – выкрикивает аист – парикмахер и поворачивает кресло. И опять мой рот открыт! Что за удивительный день! В путешествиях всегда так. Нельзя же так сразу от длинных волос избавляться, к которым глаза привыкали десять лет! В одну секунду короткое «каре».