С лучшим результатом команда подошла к решающей битве. Толстый канат лежал на полу и ходил ходуном от страха. Команда бизонов против команды мустангов. В наших руках канат сильно лихорадило, такие и разорвут ненароком! Громкое «начали», и девчонки закричали. Сколько жара, любви и надежды они нам отдавали. В эти секунды мы были тиграми, а они были влюблены в нас без памяти! В эти секунды мы все были самыми настоящими, своими, родными. Мы все! Главное ритм. Раз! Раз! Раз! Но Репка не поддавалась. Нужен был самый важный элемент, самый ключевой. И у нас он был! Самый могучий духом, крепкой воли, закаленный в борьбе с нашими подвохами, самый опытный боец старой гвардии; единственный из «ботанов», кто щелкал физику как орехи! Человек с большим сердцем в натуральных пропорциях и самый низкий маленький в классе. Ромчик! Руки его добавили того недостающего импульса! Канат выдержал, а соперники нет. Посыпались к ногам наших принцесс! Как они кричали и плакали. Невероятная победа! Ради таких моментов и стоит жить! Но не мне. Опять провал. Теперь Она любила всех нас одинаково сильно. Все ребята сегодня стали Её близкими друзьями. И я в числе близких друзей. Мой темперамент усадил меня на электрический стул. А Её мягкие руки в зависимости от настроения то включали, то выключали рубильник. Вот некоторые выдержки из Её школьных воспоминаний: «ресторан “дача Шаляпина” И твои бесконечные «психи»… Скажу честно, естественно я тебя специально выводила!!! Я получала удовольствие от бури твоих чувств, отказывая тебе в танце!!! Со всеми кроме тебя! !!! Мой любимый момент – когда ты схватил меня на руки и стал так со мной танцевать! Я, конечно, поизвивалась, но именно этого я и хотела!!!!» Натуральная пытка. Вот чем оборачивается нам дёрганье девчонок за косички, да писание злых карикатур! Это я привык с детства к потокам ругательств любого толка с родной сестрой. В детской игре, в наигранных дразнилках, в нежелании делиться своими удовольствиями, мы лихо сыпали друг в друга взрослыми бранными словами, смягчая их детской непосредственностью. Но Она жила одна у родителей, откуда Ей было знать, что обзывательсва могут нести в себе признаки детской любви, но никак не унижения и злобы. От того я и стал как «гусь лапчатый», грязь как вода стекает, не затрагивая перьев – но Она ведь не может изменить своего отношения!

Любовь не отпускала – снова поиск новой дороги. Как сказала бы основная наука современности нашего нового общества – поиск дороги к деньгам клиента. Один из моих первых коммерческих руководителей, учитель базовой словесности в работе с покупателем: «А ты выявил потребности!?» Основной лозунг капитализма. Но тогда капитализм ещё не наступил. Были в моде человеческие чувства, и они узрели в Её интересах любовь к живым цветам. Какие цветы я не дарил Ей, она всегда с любовью прижимала букет к своему лицу и вдыхала его ароматы. Я дарил Ей цветы и мечтал превратиться в букет. Но я не волшебник, и Она не превращала меня в цветы. Может от меня шел дурной запах? И этого делать, действительно, не стоило? Склоны Машука были усеяны лесными фиалками. Моя команда закончила сражаться за медали в спортивном ориентировании полным успехом, и капитан перешел к очередному сражению за Её сердце. Признание в любви созрело и хотелось открыться Ей с полными руками. Нежные стебли цветов были сплошь усыпаны фиолетовыми бабочками. Цветов было так много, что росшая палитра в руках, никак не меняла палитру красок на земле. Фиалки чувствовали мои искренние намерения и отдавали свои жизни в руки влюбленному молодому человеку, надеясь в полной мере выполнить своё предназначение. Самые избранные, аккуратно и нежно ложились в мою ладонь, надеясь продержаться хотя бы три – пять дней до смерти, и искренне прощали меня за это. Смерть ради любви, только цветы могут за это прощать. А я всё собирал и собирал, и мне казалось, что мало; не достаточно для полноты признания. Ладонь полностью заполнилась, а потом ещё немного и ещё, как остаточный воздух в легких. Почти две полные ладони пока ещё живых фиалок. Свежий запах, и цвет перебивали железнодорожную романтику тамбура электрички. Я возвращался домой, спешил к Ней. И тут на промежуточной остановке в тамбур вошла забытая одноклассница из младшей школы. Алла Уткина. Девушка с обложки. Она уехала с родителями в другой район города и после третьего класса я с ней не виделся. Классика красоты, всё гармонично и идеально. Черные длинные ресницы между блестящими карими глазами. Изящные дуги бровей. Темно-каштановые волосы в два хвостика. Стройный маленький носик, а под носиком потрясающие контуры чеховской чайки. Верхняя губа в полете над морем нижней губы притягивала мой взгляд и не отпускала. А фиалки притягивали её взгляд и не отпускали. На черно-белой школьной фотографии личико Алки Фиалки выглядывает со второй парты, а там далеко из глубины задних парт смотрели в объектив мои веселые беззаботные детские глаза. Мы поговорили обо всём общем, о чем можно было поговорить. Её немигающие глаза так и смотрели на букет. Я не смог пройти этого испытания. Засвистела пневматика открывающихся дверей на конечной станции, и в миг расставания, я подарил ей половину букета. Весной повеяли фиалки и её волосы, и она исчезла из моей жизни. Одна из самых красивых девушек, с какими я общался тогда и сейчас, улыбалась и наслаждалась букетом, теряясь между прохожими. Букетом моего первого настоящего признания. Точнее половиной букета. Теперь уже всё, действительно мало цветов. Может и признание моё показалось Ей половинным и поэтому осталось без ответа. А все равно не унывал, монетки падали и падали в копилку!

Догадайся теперь дружище, у кого было самое красивое платье на выпускном? Конечно на Ней! Все учителя обзывали Её невестой. Любительница пышных юбок и сарафанов блистала тем вечером. Я был простым молодым и юным до детскости. Тогда я ещё не знал, что моим новым ключиком может стать всего одна фраза. В эту фразу можно было бы воткнуть приличный рыболовный крючок на живца. На одном из вечеров в университете я и бросил эту фразу с юморком для девушки своего друга. Она этих слов уже никогда не забыла. Ключевые слова, ключи к сердцу. Эта другая и спасла меня от гибели. А там, в юности, о каком будущем без Неё я мог думать, когда уже несколько лет тщетно искал хотя бы намек о взаимности. Воспитанный Её серо-голубыми большими глазами, галантный, сижу тихо за партой и, кусая губы, пытаюсь понять, о чём шепчутся их голоса на школьном подоконнике за легкой занавеской. Прощался с ней Макс гранатометчик, строил планы на будущее или бессмысленно волновал тропосферу, мне не известно. Я теперь не лез. Но шансы у меня ещё были.

К вступительным экзаменам в медицинскую академию Ставрополя подошли мы в полной боевой готовности. Две трети дела уже было сделано успешно. Решающее испытание на сочинении. Русский язык и литература, что может быть проще? Для Неё досталась тема выпускного сочинения, которое было настоящим сертификатом к золотой медали. Знала наизусть, вплоть до каждой запятой и точки. Мне, как свободолюбивому революционеру понравилась

вольная тема: “Возвращение традиций отечества – долг или исцеление”. Откуда мне было знать в семнадцать лет, что вопрос темы риторический? Лучше бы написал красочный фельетон про мягкотелого царя и его главного консультанта, мужика Распутина. Или про замечательные традиции кубанского казачества – цеплять на себя непонятно какие ордена и размахивать голыми шашками! А один из самых надежный методов исцеления – зажигание церковной свечки перед образом какого-нибудь чудотворца. Хоть потеха бы людям была.

Я же тогда серьезно потел над тетрадкой, пытаясь доказать кому то о пользе исцеления. Как Кисловодский родник: раньше был просто родник, и милая «Фатима» утоляла жажду советским отдыхающим, а теперь над железной трубой присобачили табличку со святым дедом с нимбом, а «Фатиму» убрали. И прохожие не стаканчиками пьют, а полтора литровыми бутылками в один присест. Лечатся, пока лекарство назад не полезет. Едет богатей на заморском автомобиле, храм увидит, баранку бросает и крестится. Он что там, чертей в салоне гоняет? Исцеление русскими традициями! Громко и глупо. Именно о возвращении этих традиций думали в штабе предателя генерала Власова. Как быстро и кардинально может всё меняться в стране. А советская космонавтика – не традиции? А стахановский труд, а гидроэлектростанции, а советская наука и медицина, а разведчики и военные, а дружба советских народов – плохие традиции? А «Спокойной ночи, малыши!» на которой мы выросли, вовремя укладываясь в кровать? Отечество внутри нас, в людях, в нашем образовании и культурном мировом наследии, а не в лекарствах и диких азиатских традициях. Так рухнул Союз и в зелёные умы вливали неизвестную Россию. За свои работы на последнем экзамене мы получили по банану. Один Ей, другой мне. На этом наше детство закончилось, люди, которые верили в нас остались дома и в школе. И мы начали настоящую тяжелую борьбу за место под солнцем.

Первый шаг – моя апелляция. Я смотрел на своё сочинение и не верил глазам. Две красные запятые, пропущенные точки над буквой «е» и жестокий вердикт: не раскрыта тема сочинения! Два! Интересно, что творилось в Её сердце, когда Она смотрела на жирную двойку под своим медальным произведением? Мы раскрыли бананы, смешали их с тофу, добавили муки и приготовили вкусные котлеты. Очень плотно поужинали. А кожуру прямо здесь, на пороге академии бросили. Через двадцать лет кто-то из профессоров здорово ушибся на этой кожуре, когда Она стала главврачом в одной из клиник Санкт-Петербурга. Чуть позже и на моей кожуре, барахтаясь в воздухе и падая, кто-то растянулся во весь рост, когда семейный проект «За здоровьем в детский сад» победил в номинации «Здоровый образ жизни» в Ростове-на-Дону.

Тогда же, сразу после апелляции и ужина, наши родители положили нас на щиты и привезли мертвыми домой. И всё, друг мой, будто что-то разорвало наши отношения, как бумагу. Я попробовал склеить скотчем, но края бумаги равнодушные люди посыпали нафталином и скотч не работал. Чтобы не слоняться без дела, я легко поступил на фельдшера, записав целый год этой учебы в другой дневник – дневник лихих абсурдных приключений. Теперь я уже каждый день ходил мимо Её дома, но не терялся, а жаждал увидеться. Я прикасался к кирпичикам, посылая зрительные образы нашей встречи прямиком в ту квартиру, в которой Она жила. Мы почти перестали общаться, я стеснялся своей учебы в училище, Она считала мой шаг недостойным наших знаний. По крайней мере, мне так казалось после случайной встречи,– жёлтая кофточка мелькнула в тени невысоких клёнов, я проглотил внезапное волнение и рванул наперерез. Теперь не выкрутится. Мы гуляли по улице, и я предложил попробовать начать всё сначала, будто новый парень, и мы только познакомились. Но поражение давило взаимными предрассудками – может мы приносим неудачу друг другу?