Я невольно улыбнулась.

— Пятьсот эскимо мне не съесть. Разве что вазочку мангового сорбета. Настоящего, влажного, поблёскивающего. Маленькими шариками.

— Да ты переборчивый ежонок.

— Какой уж есть.

— Но ты же была ребёнком. Разворачивала подарки под ёлкой. Ворошила упаковку, развязывала ленты. Неужели ничего не запомнилось?

Я покачала головой.

— Вообще ни разу такого не было. В детстве не было денег. А потом как-то привыкли дарить конверты… ну, или пакетик с шампунями. Со Славкой… — я запнулась, — у нас был общий бюджет. Я накопила ему на планшет, но не додумалась завернуть в коробочку или положить под ёлку. Просто подарила так.

Я сделала себе мысленную пометку для следующего романа: эпилог, героиня ждёт второго ребёнка, и они втроём с мужем и маленьким сыном разворачивают подарки. Пахнет мандаринами и бенгальскими огнями, все трое смеются, словно сошли с открытки, и жизнь продолжается.

А читатель улыбается, закрывая книгу.

— Славка, — задумчиво произнёс Кирилл. — Ты даже по-человечески его не зовёшь.

Я прикусила губу. Ну да, он был прав, стоило назвать Славой… но привыкли же!

— Ладно. — Кирилл поднялся. — С тобой всё понятно, дитя природы. Чудес ждать ты не привыкла.

— Ничего, герои не обеднеют, — огрызнулась я. — Фантазия у меня богатая.

— И что же ты им подаришь? Мочалку в коробочке? Банальный бриллиант на цепочке? Может, ключи от машины?

Изумруд, подумала я. Старую изумрудную серёжку моей прабабушки с изящной камеей. Осталась лишь одна: вторую обменяли на хлеб в те страшные годы, когда смерть от голода была реальной. Но со второй молодая женщина не смогла расстаться, и передала её дочери. А та — своей. И в итоге маленькая подвеска ляжет на шею моей героини, и скажет о любви лучше любых слов.

Я сама была почти равнодушна к украшениям: куда больше я мечтала о путешествиях. Но лицо прабабушки всплыло перед глазами, и я вдруг поняла, что эту историю я хочу рассказать. Напишу о ней завтра утром.

— Найду что, — сказала я вслух.

— Ну-ну.

Я бросила взгляд на его обнажённый торс и плечи. Интересно, что бы предложил мне в подарок Кирилл? Себя любимого, тут к гадалке не ходи.

— Тебя-то точно завалят подарками, — сонно пробормотала я, подкладывая ладонь под щёку.

Скрипнула кровать, и я ощутила жар мужского тела совсем рядом. Будто не мог и отодвинуться!

— Вряд ли, ежонок. Никто не знает, что я здесь.

— И даже не поедешь на престижную новогоднюю вечеринку в ночной клуб?

— Чтобы ты прокрастинировала всю ночь, а потом встретила бы меня покрасневшими глазами ревнивой жены?

— Просто спросила.

Матрас снова прогнулся: Кирилл устраивался удобнее.

— А ты ведь ждала подарков? — внезапно спросил он. — В детстве?

— У меня были игрушки, — коротко сказала я. — И всё остальное.

— Любимый мишка с оторванным ухом, кукла Барби, которой ты сделала ирокез, в таком духе?

Я не выдержала и ухмыльнулась, не поворачиваясь к нему.

— А у тебя, конечно же, были новые комплекты Лего каждую неделю.

— У моих детей будут, — без малейших сомнений произнёс Кирилл. — Непременно.

— Уходишь от ответа.

— Ухожу, — согласился он. — Мало приятного в том, чтобы признаваться в собственной нищете. Я был мальчиком из низов до этого маленького подмосковного рая, и меня как-то особенно не вдохновляет это вспоминать.

Я не выдержала и обернулась.

— Но у тебя ведь была мечта? У любого ребёнка есть мечта.

Кирилл закинул руки за голову и с насмешливой улыбкой покосился на меня.

— Мечтаешь пролезть ко мне в душу?

— Да я уже там, — мрачно сказала я. — На ближайшие девять дней.

— Повезло, правда?

— Не то слово.

Кирилл глубоко вздохнул.

— Я хотел электрическую железную дорогу, — произнёс он. — Немецкую. Чтобы проложить рельсы по всей комнате, запустить чёрный паровозик, почувствовать, как он жужжит в руках, как колёса щекочут ладонь, и отправить по маршруту поезд. Сначала один вагон, потом два. Переключать стрелки, отправлять вагоны на запасные пути. Играть в супермена и спасать пассажиров перед самым обрывом.

— Удивлена, что с такой фантазией ты не стал писателем.

— Я пробовал, — спокойно сказал Кирилл. — Но это не моё.

Мы помолчали, лёжа в темноте. Глядеть на Кирилла через плечо было неудобно, и я сама не заметила, как перевернулась на другой бок, лицом к нему.

Он только что открылся, рассказав мне о своей детской мечте. Даже если он использовал меня лишь для того, чтобы утереть нос своей бывшей, и ради этого готов был тратить деньги, забрасывать меня нарядами и флиртовать напропалую, в чём-то он был очень искренен. И мне хотелось, чтобы этот жест не пропал зря.

— Я в школе ездила в Англию по обмену, — произнесла я. — Повезло один раз. И я попала в дом, где у дочки были настоящие фарфоровые куклы. Я никогда раньше их не видела. Я даже не знала, что такие бывают.

Глаза Кирилла блеснули в темноте знакомым насмешливым блеском.

— Интернет, я смотрю, тебе тоже отключили.

— Не язви, а? — попросила я. — Я ведь тебя не высмеивала.

Кирилл промолчал. Кажется, с его стороны это означало высшую степень такта и понимания.


— Но никто ведь не потратит ползарплаты на куклу Барби и трёхэтажный домик к ней, — просто сказала я. — И уж тем более на это фарфоровое чудо, да ещё и коллекционное. Я сама ни за что не потратила бы. Поездка в Лондон была куда чудеснее. Мне было пятнадцать, и…

Кирилл едва заметно усмехнулся.

— Ты влюбилась.

А то, мрачно подумала я. Попробуй не влюбись, когда ты первый раз за границей, и тобой в первый раз в жизни интересуется настоящий красивый мальчик, с которым вы говорите на разных языках. И с которым вы так и не поцеловались.

— Да, — неохотно сказала я. — И было здорово, хотя и быстро закончилось. Будешь рассказывать о своих пубертатных победах, или всё-таки ляжем спать?

— Ляжем, — неожиданно согласился Кирилл. — Дай руку.

Я нахмурилась.

— Это ещё зачем?

— Не «зачем», а дай сюда.

Я неохотно протянула кисть, и сильные пальцы тут же притянули её к твёрдой горячей груди ладонью вверх.

— Эй!

Тихий смех.

— Боишься, что я притяну её вниз на своё самое дорогое?

Шершавая подушечка пальца прошлась по ладони, описывая круг. Я задержала дыхание.

— Нравится?

— Нет, — прошептала я. — Ни капельки.

— По тебе заметно. Закрой глаза и считай вдохи. Раз… два…

Три, мысленно произнесла я. Четыре. Пять…

Движения его пальцев на моей ладони были странно расслабляющими. Сильные тёплые пальцы, ведущие меня в сон…

Семь… восемь… четырнадцать…

— Засыпай, ежонок. — Чья-то рука коснулась моих волос. — Завтра Новый год.

Тридцать первое число, сонно подумала я. Ни ёлки, ни президента в телевизоре, ни подарков, зато десять часов перед ноутбуком и норовящий тебя раздеть куратор. Что может пойти не так? Идеальные условия для того, чтобы написать бестселлер, правда?

Особенно когда ты засыпаешь и чувствуешь, как внутри тебя просыпается маленькая девочка, которая ещё не знает ни о банковских кредитах, ни о бестселлерах и книжном рынке, ни о мужчинах. Ей просто хочется, чтобы ей рассказали сказку.

Завтра я буду писать для неё.

Глава 12

Кирилла не было рядом, когда я проснулась. Постель была смята, а подушка успела остыть — он встал рано, куда раньше меня. Интересно, где он был?

Впрочем, я не собиралась искать его, теряя драгоценные минуты свободы. Нет уж, лучше я постою у окна, любуясь утренним солнцем. Последнее утро уходящего года. Хорошего года, наверное.

Я не жалела, что мы расстались со Славкой. Я не жалела ни о чём. В конце концов, какой смысл жить с кем-то, кто тебя не любит? Ради тёплого угла? Ради того, чтобы дома кто-то был?

Нет уж, мрачно подумала я. Даже здесь, с Кириллом, который контролировал каждый мой шаг, я чувствовала себя счастливее. Хотя, конечно, роскошный коттедж здорово этому способствовал, чего себя обманывать.

Понравился ли мне Кирилл, будь он просто симпатичным водопроводчиком? Я на миг задумалась. Потом вспомнила, сколько пришлось отвалить за простую смену сифона под раковиной, произвела в уме нехитрые расчёты и порадовалась получившемуся шестизначному числу. Да. Если бы дело было в деньгах, разница, пожалуй, была бы невелика.

Но дело было не в деньгах. А в уверенном, чуть насмешливом взгляде, в лёгком наклоне головы, в широких плечах, к которым порой хотелось прильнуть, и ещё…

Дальше мои мысли приняли настолько неприличный оборот, что я решительно отправилась чистить зубы.

После короткого душа я влезла в домашние шорты и короткую свободную футболку с весёлой надписью, заправила постель и бодрым шагом направилась вниз. Завтрак и ноутбук. Других планов у меня не было.

Но едва я вышла на лестницу, все планы вылетели у меня из головы.

Потому что я увидела ёлку.

Никогда раньше я не подозревала, что в обычный жилой дом можно пронести ёлку такого размера. Такой высоты. Разлапистая стройная красавица упиралась в самый потолок — и одновременно выглядела потрясающе уютно и уместно.

И она уже была наряжена.

Десятки золотистых, алых, лазурных и серебряных шаров мерцали в ветвях, и по меньшей мере две трети были расписаны и изукрашены вручную. Лакированные шишки, пышные ленты мишуры, переплетающиеся на игрушечных серебряных коньках, притаившиеся в иголках гирлянды, готовые вспыхнуть, хрустальные олени и винтажная Красная Шапочка, глядящая на изогнутого в прыжке волка.