Две тёплые руки легли мне на щёки сзади.

— Есть ещё один вариант, — сообщил Кирилл. — Оставляем лыжи здесь, и идём гулять по берегу. Уверен, папарацци там не подглядывают.

— А лыжи?

— Я договорился, присмотрят. На обратном пути заберём.

Я обернулась и посмотрела на него. Совершенно спокойное лицо, никаких следов стресса или переживаний. Кажется, большой бизнес куда благотворнее влияет на психику, чем мне казалось. Особенно если ты работаешь у олигарха специалистом по особым поручениям, а остальную работу сваливаешь на подчинённых.

И крупно рискуешь, ставя всё на одну-единственную карту, которой является никому не известная перепуганная девчонка.

Которой, кстати, осталось написать чуть меньше половины романа. Зная, что бывшая любовница Кирилла, возможно, беременна.

Уверена, это чудесно повлияет на моё вдохновение.

Я протянула руку Кириллу и кивнула.

— Если я вдруг разрыдаюсь, сделай вид, что это не я, ладно?

— Даже не замечу, — хмыкнул Кирилл, взяв меня за руку. — Делать мне больше нечего.

Мы улыбнулись друг другу краешками губ. Кажется, мы друг друга поняли.

— Я так, к слову, — нарушила молчание я, когда мы прошли мимо лыжного склона и двинулись вдоль церкви, — а что там в фейсбуке было, откуда взялось, что теперь с этим будет, есть ли оно там до сих пор, и почему ты мне ничего не сказал?

— Тебе по порядку?

— Ну, хотя бы самое главное.

— Что ж… — Кирилл на миг задумался. — Как мы узнали, с твоим бывшим связались анонимно, ещё до серьёзного разговора с нашей службой безопасности. Показали ему наше с тобой фото и спросили, не хочет ли он немного отомстить. Оказалось, хочет. Он оставил флешку на лавочке у подъезда и понятия не имеет, кто её забрал.

— Что будет со Славой? — равнодушно спросила я.

— Решение ещё не принято. Скандала никто не хочет, переломанных ног — тоже. Но шансы, что он будет доставать тебя по поводу кредита, близки к нулевым.

Я поёжилась от спокойного тона Кирилла, когда он упомянул про переломанные ноги. А ведь парень, который носит оружие, может сделать и это, потрясённо поняла я. Запросто. Просто не хочет портить репутацию среди коллег.

— Твой бывший загрузил на флешку всего шесть снимков. В сети опубликовали и того меньше: всего две фотографии с поддельной временной меткой. С поддельной, потому что всё это время ты была со мной.

— Повезло мне, — мрачно сказала я.

— Не надейся. Ты вернёшься домой и будешь писать, и живые позавидуют мёртвым. Так вот, мне на телефон никто не посмел кинуть ничего подобного, потому что они всё-таки не идиоты. А вот в закрытую группу, где обсуждают… светскую жизнь, они попали. Были стёрты через двадцать минут, и копий не было найдено, но, как ты понимаешь…

— Волна пошла.

— Да какая это волна. Обычная мелкая гадость.

Марина, подумала я. Больше некому.

Но доказать это, конечно же, не удастся никогда.

Мы вышли на небольшой утёс, и я подошла к самому краю, глядя на ледяные узоры на реке. Должно быть, тут очень красиво летом.

Вряд ли я здесь ещё побываю.

— Но тебе противно, — тихо сказала я. — Смотреть на меня после всего этого, и…

Кирилл без слов обнял меня сзади. Помолчал.

— О да, я представил тебя с другим мужиком, и больше никогда на тебя не посмотрю. Какой сейчас век, ежонок? Даже неандертальцы не мыслили в подобных категориях. Скорее всего, потому, что им это даже не приходило в голову: вот женщина, вот враг, вот еда. Всё, жизнь прекрасна.

— Но подгадили тебе всё равно знатно, — тихо сказала я. — Раз даже соседи едва здороваются.

— Марина — мастер пиара. — Я почувствовала, как Кирилл пожал плечами. — Но я не собираюсь гоняться по её следу с опровержениями, как она гоняется за тобой. Нет смысла. Всё уляжется, она начнёт встречаться с кем-то ещё, и сплетни прекратятся.

— А кольцо?

— Она его вернёт, — сухо сказал Кирилл. — Не сегодня, но вернёт.

— Может, Марина — не настоящая писательница, а под её именем пишет бригада добрых негров, а? — с надеждой спросила я. — Ну, я её не читала, но нельзя же писать так талантливо и быть таким популярным автором, и, и…

— Делать такие добрые дела?

— Ага.

— Ну спать с чужими жёнами-то классикам было можно, — рассудительно сказал Кирилл. — В том числе и заражать собственных жён всякой гадостью после неосторожных похождений. И они прекрасно понимали, что есть добро, и что есть зло. Так что гений и бытовое злодейство — вещи вполне себе совместимые.

— Философ, — вздохнула я.

— Стараюсь.

Мы ещё немного постояли обнявшись.


— Пора домой, — наконец сказал Кирилл. — Тебя ждёт твой родной и любимый авторский лист.

— Половина, — машинально поправила я. — Кирилл, а можно вопрос? Только совершенно честно, без увёрток.

— Не обещаю.

Я развернулась к нему.

— А ты обещай. Мне это важно.

Кирилл снял перчатку. Провёл голой ладонью по моей щеке.

— Ежонок… Я всегда могу сказать тебе правду. Но готова ли ты будешь её услышать?

— Может быть, я просто хочу, чтобы ты сказал мне правду. Сама правда неважна.

— Ну и кто теперь из нас философ? — Кирилл вздохнул. — Спрашивай.

Настала моя очередь глубоко вздохнуть. Щёки пылали.

Но я должна была спросить. Подавлял ли он свои реакции, был ли добр со мной, потому что так нужно было, хотя сам не мог не чувствовать отвращения… или…

Или для него эти фотографии и впрямь ничего не значили? И Кирилл был идеальным мужчиной, рыцарем, которого я искала всю жизнь?

— Когда ты увидел мои фотографии, — тихо-тихо спросила я, — ты почувствовал отторжение, пусть даже небольшое? И твоё влечение ко мне уменьшилось?

Кирилл мрачно смотрел на меня.

— Вот умеешь ты задавать вопросы. Хочешь поссориться?

— Это ответ?

— Нет. Это вопрос.

— А мне нужен ответ, — с нажимом сказала я. — Я стала тебе противнее?

— Ежонок, ты пойдёшь бить тарелки, если я скажу, что стрелка со ста переместилась на девяносто девять?

Я беззвучно охнула. Он правда только что это сказал?

… Или это всего лишь ещё один комплимент, чтобы отвлечь меня от главного?

— Пойду, если ты не ответишь, — быстро сказала я. — И время вышло. Я стала для тебя менее сексуально привлекательной после того, как ты увидел мои интимные фото со Славой?

Ответ прозвучал тут же.

— Да.

— Заметно меньше? Значительно меньше?

— Да, — ровным голосом сказал Кирилл.

— Настолько, что тебя накрывает до сих пор?

Кирилл кивнул.

— И это был третий и последний вопрос. Викторина закончена. Мы возвращаемся домой.

Угу, мрачно подумала я. Вот только стоило ли туда возвращаться?

И стоило ли мне вообще спрашивать?

Глава 30

Я долго стояла в горячем душе, прижавшись к стене, и позволяя струям стекать по мне.

Мне нужно было написать вторую половину нормы на сегодня. Вот только я понятия не имела, о чём. И как? Как писать, когда знаешь, что сегодня, вот этим самом утром, по чьей-то злой воле тебя облили грязью самым подлым, интимным и недостойным способом?

Мне было плохо. Очень.

А стоило только подумать, что Марина, которая почти наверняка устроила мне травлю, прямо сейчас могла ждать ребёнка от Кирилла, и если так, они будут связаны навсегда…

Плохо. Грустно. Невозможно.

Выйдя из душа, я машинально открыла распечатанную коробочку с золотистым изысканным бельём. По ткани шли почти незаметные узоры, и я с удовольствием натянула трусики, наслаждаясь ощущением чистой новой ткани, пока не сообразила, кто это бельё для меня купил.

Дьявол. Стоя перед зеркалом, я чувствовала, будто принадлежу Кириллу. И это было унизительно, потому что я прекрасно помнила, что он меня больше не хотел. Из-за этих чёртовых фотографий. Или хотел куда меньше — неважно, важно было то, что свой эффект они произвели. Марина знала, что делала.

О Славе я думать просто перестала. Абсолютно чужой мне человек. Если он захочет потащить меня в суд из-за кредита — что ж, мне было всё равно.

Я надела вторые джинсы, которые взяла с собой к Вере. Простые синие, обтягивающие бёдра, но расходящиеся ниже колен, с низкой посадкой. Кажется, я бессознательно хотела почувствовать себя сексуальной. Бесполезно: никакой симпатии к своему телу я сейчас не ощущала вообще. Хотелось закутаться в три фуфайки и сверху надеть паранджу.

Нежный розовый свитер лежал на кровати. Кирилл сказал, что мечтал его с меня содрать…

Я уткнула нос в мягкую шерсть. Я буду надевать этот свитер и думать о нём, я знала. Даже если придётся вернуть остальные подарки, от этого я отказаться не могла.

Но сейчас я его не надену. Я положила в свитер в шкаф и набросила полосатую блузку. Застегнула пуговицы, выглянула в окно: снова шёл снег. Но теперь он казался не сказочно-новогодним, а холодным и далёким.

Я провела пальцами по стеклу. Уютный коттедж вдруг сделался тюрьмой, из которой хотелось сбежать, найти выход — в прошлое, в будущее, в Африку, куда угодно.

Но я дала слово, и нужно было идти работать.

Приглушённый голос Кирилла доносился из-за дверей кабинета. В эту комнату я заглядывала лишь раз, и даже тайком хотела устроиться в высоком чёрном кресле за антикварным дубовым столом, раскрыть там ноутбук и написать какую-нибудь особенно удачную главу с элементами детектива. Может быть, даже нуара: как-то мой нуар взял серебро на конкурсе, и большие суровые авторы и редакторы из жюри долго покровительственно трепали меня по плечу и говорили, что из меня выйдет толк.

Но мне разонравилось быть хорошей девочкой, которая тянется за комплиментами. Те же члены жюри, как я подозревала, вмиг смерили бы меня снисходительными усмешками, увидь они, на что я сменила жанр. «А, эта? В эротику ударилась, представьте себе. Ну, всё лучше книжки писать, чем винишко пить».