Ольга Силаева - #властный редактор

Я шлёпнула его по ладони.

— Ёжик! Выкладывай!

Он засмеялся, поднимая голову.

— Ирина читала твой роман до четырёх утра. А потом решила мне позвонить. Она в восторге, ежонок.

Я моргнула.

Это было…

Приятно. Очень приятно.

Ровно так же приятно, как получить один хороший отзыв от любого читателя. Совершенно любого.

Вот только именно этот отзыв стоил миллион.

— Кажется, — выдохнула я, — мне надо быть в куда большем восторге.

— Ты просто в шоке, маленькая, — мягко сказал Кирилл, поглаживая мои бёдра. — Просто представь, что ты — начинающий автор, твой роман дочитали в издательстве и приняли. Так понятнее?

Его глаза поблёскивали в темноте, а на лице играла знакомая ироническая улыбка.

— Да, — тихо сказала я. — Понятнее. Просто до конца до сих пор не верится.

— Ей понравилось, ежонок. Это самое главное.

Кирилл приподнялся.

— Я сейчас собираюсь грубо, жёстко и властно взять девушку, заработавшую миллион своими прекрасными ручками, — сообщил он. — В конце концов, имею я право получить свою долю гонорара натурой?

— Раз уж этот будущий бестселлер писался через твою постель и всё такое прочее, — сдерживая смех, подтвердила я. — Но будь понежнее с начинающим автором, а? А то я пойду жаловаться в блоге на злого издателя, как у нас авторов принято. Ещё и скриншоты приложу.

Я осеклась, вспомнив фотографии.

Кирилл тут же скользнул вверх и меня обнял.

— Никто тебя не обидит, и никто не помешает издать этот роман, — прошептал он. — Обещаю.

— Но Марина…

— Забудь про неё.

— Но…

Его палец лёг мне на губы.

— Забудь. Здесь только ты и я.

Он снова поцеловал меня, и я послушно разомкнула губы, отдаваясь ему целиком, забывая себя в его руках, прижимаясь всем телом. Я верила ему целиком, без оглядки, и его слова успокаивали, дарили тепло. Вчерашний холод уходил, сменяясь вкусом поцелуев, прерывистым дыханием, горячей кожей.

— Подмышки, — прошептал Кирилл, поднимая мою руку и проводя по чувствительной подмышке кончиком языка. — Так хочется тебя защекотать до полной беспомощности.

Его губы и язык продолжали меня ласкать, спускаясь к груди. Я откинулась на подушку, судорожно вздыхая. В голове шумело. Неужели всё, ради чего я писала, сбылось? Всё получилось, мой роман и впрямь издадут, реклама даст продажи, и… я тихо рассмеялась. О чём я только сейчас думаю?

Я согнула ногу и с дразнящим видом провела Кириллу пальчиками по бедру. Он перехватил мою ступню и поцеловал.

— Не хочу никуда отпускать тебя этой ночью, — тихо сказал он. — Вообще не хочу тебя отпускать.

— А я не хочу отпускаться, — прошептала я. — Я даже, кажется, готова поехать с тобой в Штаты.

Вопреки моим ожиданиям, Кирилл не обрадовался. Просто внимательно посмотрел на меня:

— Почему, ежонок?

— Ну… кажется, я верю в себя чуть-чуть больше. — Я слабо улыбнулась. — Работу терять жаль, конечно. Но если писать по десять не самых плохих романов в год, и найти какой-нибудь способ их продать — рано или поздно я не останусь голодной на обочине у мусорки, если ты меня бросишь, верно?

Да, по десять, спокойно подумала я. Какого чёрта я буду стесняться, что пишу быстро? Если начну лениться и работать в разы медленнее, потеряю нить истории в своей голове, и мой текст станет только хуже. Всё просто.

Возможно, через год я выгорю. Возможно, через три года всё изменится, и я сама улыбнусь своим теперешним мыслям. Но я сегодняшняя думаю и творю именно так.

Кирилл молчал.

— Что? — тихо спросила я. — Ты ведь говорил: будут и литературные порталы с выкладкой по главам, и другие способы заработать на книгах. Не то, что я не выживу в «Макдональдсе» уборщицей, если мы расстанемся, но было бы здорово получить за свои романы немного денег.

Он покачал головой.

— Наверное, я не понимал до конца, как для тебя это важно. Стоять на своих ногах, сделать себе имя, не зависеть ни от кого. Возможно, я зря осуждал Марину, упрекая её в излишнем прагматизме. А она просто боялась за своё будущее.

Кирилл улыбнулся. Тепло, спокойно, открыто.

— Я очень рад за тебя, ежонок, — прошептал он, и его лицо оказалось совсем рядом. — Тебя заметят, запомнят…

— И никогда, никогда, никогда не будут печатать.

Мы вместе рассмеялись. А потом я поцеловала его снова.

Мои любимые широкие плечи, подумала я, обхватывая их ладонями, гладя, сжимая. Твёрдый затылок, густые волосы, карие глаза. Всё, о чём я когда-либо мечтала. Всё, что я обрела в своей новогодней сказке.

Мы целовались так долго, что у меня кончился воздух, и я оторвалась от его губ, задыхаясь.

— С ума схожу по тебе голой в моей постели, — прошептал Кирилл. Его пальцы скользнули по моему подбородку. — Сегодня ночью я без тебя не могу.

И завтра, подумала я, обнимая его крепче. И всегда.

Я не заметила, кто согнул мои ноги в коленях, он или я. Я почувствовала ладони Кирилла на своих бёдрах, ощутила, как он разводит их в стороны, как кончики пальцев погружаются в горячую влагу, и я издаю тихий стон, а с губ Кирилла слетает хриплый рык, и прежде, чем я успеваю опомниться, он ныряет туда, ко мне, где я раскрыта и уязвима, и приникает, как к драгоценному источнику, а по моему телу пробегает электрический ток, и пальцы комкают простыню, словно я вишу на краю обрыва и пытаюсь уцепиться. Словно через меня бежит горная река и тащит меня вниз по течению к Кириллу, к его губам, языку, пальцам, ласкающим сведённые вместе ступни. Я никогда раньше не испытывала такого, этого бешеного напора, удивительной открытости и одновременно беззащитной нежности, без слов говорящей мне, как я для него драгоценна. Любима. Долгожданна.

Время останавливается в третий и последний раз.

— Я люблю тебя, — шепчу я, и, наконец, теряюсь в его ласках, голова слишком кружится, чтобы вспомнить другие слова, их нет, они все исчезли вместе с самым первым прикосновением. Кажется, мне сейчас достаточно, чтобы Кирилл дотронулся до меня одним кончиком пальца, чтобы я взорвалась, перелилась за грань…

Он не касается меня пальцами. Кирилл целует меня в живот, а в следующий миг входит в меня, заполняя целиком, и я наконец взрываюсь, рассыпаясь осколками сверхновой, когда неведомая точка во мне вспыхивает белым.

Мне хочется обхватить его ногами, но у меня нет сил. Поэтому я всего лишь провожу рукой по его щеке, шепча что-то бессвязное, а Кирилл ловит мои пальцы, прикусывает их, и у меня снова жарко вспыхивает всё внутри, я хочу ещё, хочу его бесстыдно, развратно и на глазах у всего мира, и мне плевать, сколько фотографий окажется в чьём паблике, есть только я и Кирилл, навсегда, навсегда…

Кирилл стонет мне в губы, двигаясь быстрее, скользя одной рукой по моему телу, и я едва успеваю за его ритмом. Наши взгляды встречаются, и у меня перехватывает дыхание: он глядит на меня так, словно делает снимок в этот момент. Словно хочет запомнить меня навсегда.

— Ежонок, — выдыхает он. — Прости меня.

— Что за… — начинаю я, но его губы заставляют меня замолчать.

А потом между нами уже нет места нежности: я изгибаюсь, запрокидывая голову, пока Кирилл берёт меня быстро и грубо. Прикусывает основание шеи, сжимает грудь, стонет, вколачиваясь глубже, а я, ослабевшая от напора, могу только хрипло, неровно дышать, и сама не замечаю, как короткие ногти впиваются Кириллу в спину. Но он не возражает. Он хрипло дышит сам, его грудь блестит от пота, а я льну к нему, как кошка. Раскрываю губы, обволакиваю два его пальца ртом до конца, и слышу стон. А секунду спустя эти же пальцы жадно врываются между моих ног, и мир окончательно меркнет в новой ослепительной вспышке.

Секунду спустя Кирилл обхватывает меня и стонет, вжимая моё тело в простыни. Стоит в апогее Луна, застывает время, и сейчас мы двое — в маленьком кармане реальности, который вмещает только нас двоих, и обещает счастье.

Вот только…

Оно не вечно, вдруг поняла я.

И заметила, что время снова пошло. Мысли всегда выдёргивают нас из счастья в настоящую жизнь, правда?

Я лежала у Кирилла в объятьях и чувствовала, как где-то тикают секунды.

— Почему я это чувствую? — спросила я вслух.

— Что, ежонок?

— Что каникулы кончаются.

— Может быть, потому, что они и правда закончились. — Кирилл провёл рукой по моим волосам. — Завтра нам предстоит разговор.

— Какой разговор?

— Серьёзный.

— Завтра уже наступило, — сообщила я.

— Не считается.

Я села в постели.

— Кирилл… — очень тихо и твёрдо сказала я. — Говори.

Он потёр глаза.

— Я чудовищно устал, ежонок. Очень. Плюс завтра, скорее всего, предстоит не самый приятный разговор с Олегом.

Я коснулась его плеча.

— Я могу помочь?

Кирилл покачал головой.

— Ты уже всё сделала, и сделала правильно. Документы подписаны, роман сдан, тебе осталось только сидеть и наслаждаться. И выспаться.

— А Марина? — прошептала я. — По-моему, мы о ней забыли совершенно зря.

— Я всё помню, — ровно произнёс Кирилл. — И допекать тебя она не будет.

Мне всё больше не нравилось ощущение неправильности происходящего.

— Почему? — спросила я в упор. — На что ты намекаешь? Как ты помешаешь Марине рассказать жене нашего заказчика, что я ворую чужих женихов?

— Никак.

— Тогда что ты будешь делать, когда она это расскажет? И Ирина вышвырнет мой роман в окно?

Кирилл поднял на меня взгляд.

— Ты правда хочешь это знать? Сейчас? В половине пятого утра?

— Ты-то это уже знаешь, — резонно произнесла я. — Почему я не должна?