Или я и правда так ему нужна?

Выключив душ, я застыла у зеркала, расчёсывая мокрые пряди и придирчиво разглядывая отражение в зеркале.

Ничего особенного. Ничего, чёрт подери, особенного. А вокруг Кирилла ярких девушек — пруд пруди, и даже Славка никогда не смотрел на меня так, словно я была первой красавицей.

Я сморщила нос. Нет. С тех пор, как Славка мне нахамил и обозвал дрянью, он сделался мне совершенно неинтересен. Как отрезало. Повезло, наверное.

— Эй, — раздался голос за дверью. — Полотенце на тебе?

Махровое розовое полотенце и впрямь было на мне, и надёжно защищало от груди до середины бёдер.

— Да, — откликнулась я. — Я сейчас…

В следующее мгновение дверь открылась, и меня бесцеремонно вытащили наружу.

— Двенадцать минут, — сообщил Кирилл. — Слушаться приказов ты умеешь плохо.

— Будешь меня учить? — хмыкнула я. — Организуешь тут войсковую часть для одного-единственного рядового?

На его лице появилась зловещая ухмылка.

— Просто раздену, если услышу ещё хоть слово поперёк. Будешь сидеть у камина обнажённой и печатать. Зрелище, уверен, будет незабываемое. А теперь пошли, новобранец.

Я замешкалась, а в следующий момент взвизгнула, безуспешно пытаясь отбиться. Потому что Кирилл шагнул ко мне и вскинул на плечо, как мешок с картошкой.

— И ждать, — припечатал он, перехватывая меня под бёдра, — я тоже не намерен.

Когда он сгрузил меня на диван у камина, я была готова откусить ему ухо. Но потом бросила взгляд на каминную полку и похолодела.

Два часа дня.

— Брысь, — выдохнула я. — Пока я не потеряю мысль.

Кирилл открыл рот — и тут же закрыл его.

— Когда наберёшь авторский лист и застрянешь над следующей сценой на четверть часа, прервись, — только и сказал он.

Не глядя на него, я торжествующе улыбнулась, возвращаясь в знакомый и любимый старенький Ворд 2003. Наверное, можно было бы урезать себя в расходах неделями, а потом купить дорогой навороченный редактор. Но зачем, если минимум функций есть и здесь? В самый волнующий момент между тобой и текстом не должно быть ничего лишнего. Никаких трусиков, даже самых кружевных и фантастических. Никаких дизайнерских платьев. Только символы на экране, кружащие голову и уносящие в никуда.

«Когда наберёшь авторский лист…»

Этим секретом мало кто делится, чтобы не уронить в чужих глазах престиж и сакральность профессии писателя, но когда ты знаешь, что в твоём тексте случится дальше, написать авторский лист интересного текста за день не так уж сложно. Нет смысла писать роман двадцать месяцев, когда можно написать его за два.

Или за две недели: ведь последние два месяца он жил в моей голове, зарождаясь, воплощаясь, принимая самые эротические и причудливые формы. Готовясь стать собой.

Если писать по авторскому листу каждый день, обычного человека это выматывает, если процесс ему внове. Но не тогда, когда работа тебе привычна, словно мытьё посуды, знакомый танец или программирование. Когда раз за разом ты пишешь каждый вечер после работы, погружаясь в миры своих грёз.

Пока твой парень не уходит к начальнице.

Неважно. Мой взгляд упал на последние записанные абзацы… вот эту строчку стоит стереть, а тут лучше убрать лишнее…

И текст полился сам. Я исчезла. В мире, где Славка разбивал машины, гопники пытались отобрать у меня ноутбук, а следующий отпуск мнился недостижимой мечтой, Лиры Гречко больше не существовало. Магия высшего порядка, куда уж там плащу-невидимке.

Вот только высокий парень с широкими плечами, превосходно готовящий блинчики, остался сидеть в моей голове.

Взгляд карих глаз, вдруг сделавшийся мягким, когда Кирилл увидел мои разваливающиеся сапоги. Распахнутые полы дублёнки — я так и не успела понять, что у него было на боку, а он не дал мне это увидеть. Сильные цепкие пальцы, сомкнувшиеся на ручке сумки с моим ноутбуком. А этой ночью — на моей руке.


Хотела бы я проснуться с ним в одной постели по-настоящему?

Нет, чёрт подери. Я бы вообще не дала ему спать.

Я буду думать о нём, поняла я. А значит, это всё равно просочится в роман. Так какого чёрта стесняться? Все эротические фантазии так и так выплёскиваются в текст, иначе никто просто не смог бы искренне писать о страсти.

А сейчас мне как раз предстояла страсть. Лифт, летящий вверх, в холостяцкие апартаменты, и первые касания, невозможно робкие, которые должны были через считанные секунды взорвать пространство между этими двумя.

Очень не хватало саундтрека. Но я надеялась справиться и так.

Я на миг отвела взгляд от ноутбука, полузакрыв глаза, чувствуя, как горят щеки. Я уже написала пару лёгких эротических вещей, и вышло не то, чтобы плохо. Но всё ещё смущалась, как девчонка.

Впрочем, быть может, в этом тоже была своя прелесть?

Я покосилась на Кирилла, бросая на него вороватый взгляд из-под ресниц. Он сидел в кресле наискосок, погрузившись в стопку документов. Дорогой «паркер» в его руке порхал по полям, испещряя их пометками. Контракты? Рукописи?

Я не успела отвернуть лицо. Кирилл поднял голову, и наши взгляды встретились. И, кажется, ни моих полуоткрытых губ, ни разом вспыхнувших щёк он не пропустил.

И тряхнул головой, откладывая рукописи.

— Ну уж нет.

Я инстинктивно отодвинулась, придвигая ноутбук к себе.

— Что?

— Может, ещё шубу накинешь? — поинтересовался он. — Раз уж пишешь эротику, она должна быть горячей. Разоблачайся.

Я моргнула.

— Ты серьёзно?

Вместо ответа Кирилл подчёркнуто медленно отложил стопку бумаг в сторону. Положил сверху «паркер».

И мягким кошачьим шагом подошёл ко мне.

— Кто-то обещал делать всё, как я скажу, — обманчиво мягко произнёс он. — Без колебаний и визгов.

Я вскинула голову.

— А если я не хочу?

Кирилл пожал плечами.

— Я обещал тебя раздеть, если ты будешь капризничать, и к тому же это нужно для дела. Всё за то, чтобы дать неизбежному свершиться.

Две сильные ладони легли мне на плечи.

— Вперёд. Посмотрим, как красиво ты умеешь писать голую натуру обнажённой. Здесь не итальянское солнце, конечно, но смотреться, уверен, ты будешь незабываемо.

— Держу пари, тебе бы этого хотелось, — огрызнулась я, придерживая полотенце.

Но прозвучало это слабо, и мы оба это знали. Я согласилась на его условия, в конце концов.

Но голой он ещё не видел, и я не собиралась доставлять ему это удовольствие.

Я обернулась, глядя ему в глаза.

— Я прекрасно напишу и так, — произнесла я, позволив хрипотце прорезаться в голосе. — Впрочем, если ты настаиваешь, пожалуйста. Но ты уйдёшь.

Настала очередь Кирилла поперхнуться.

— Из собственного дома?

— На второй этаж. На кухню. Куда угодно.

Несколько секунд он задумчиво глядел на меня. А я смотрела куда угодно, только не на него. Хотя делать это в такой близости от него было очень трудно: взглядом я упиралась прямо ему в живот и… ниже.

— Ну хорошо, скромница, — наконец сказал он. — Но к ужину я вернусь. Камин горит жарко, и ты даже не вздумаешь одеться. А чтобы даже искушения не возникало…

Я успела лишь ойкнуть: не глядя на меня, Кирилл наклонился, приподнял меня с дивана, так, что я оказалась полностью в его руках, и, не глядя на меня, одним жестом размотал полотенце.

И я оказалась совершенно голой в одной комнате с ним. В полуметре от него.

— Хорошей главы, — сообщил Кирилл, закинув полотенце на плечо и всё ещё не глядя на меня. — А лучше — двух. Приду и проверю.

— Ты не будешь лезть в мой текст, — голос всё-таки дрогнул.

— Нет, только в счётчик знаков. — Кирилл не обернулся. — Или подкинуть тебе вдохновения? Посмотреть долгим обжигающим взглядом, сделать массаж, отшлёпать, подиктовать тебе, пока ты сидишь у меня на коленях?

Я невольно подтянула собственные колени к груди, живо представляя эту сцену.

А ещё я вообразила, как Кирилл на меня смотрит, пока я пишу. Пока я живу сценой в мире, вход в который ему закрыт. Ведь ему недоступен и мой текст, и я сама.

Сердце вдруг гулко забилось.

— А и плевать, — вдруг сказала я. — Оставайся.

Глава 8

Я больше не смотрела на Кирилла. Я вытянулась на животе, переставив ноутбук со столика перед собой. И королевским движением приподнявшись, начала набирать очень простую сцену. О том, как…

Ну да, догадаться было несложно. Именно о том, как герой раздевал героиню. И как он смотрел на неё при этом.

Посмотрит ли кто-нибудь так на меня? Или же этого никогда не произойдёт, а я так и останусь синим чулком за ноутбуком в съемной комнатушке? Теперь, когда Славки нет рядом, а других поклонников нет и не предвидится?

Но прямо сейчас это было неважно. Я забыла о Кирилле, забыла о горящем камине, забыла о том, что совершенно раздета. Сияли глаза, с шелестом падала ткань, горячие ладони гладили грудь, и дело было совершенно не в терпкой нотке мускуса, повисшей в воздухе, а в странной, невозможной, немыслимой встрече двух одиночеств, которые сами не верили, что нашли друг друга. И пытались убедиться — самым древним и прекрасным из способов.

Впрочем, вдоволь насладиться друг другом я им не дам. Даже и не подумаю. Какой, к дьяволу, секс так рано в романе?

Но Кирилл был прав, поняла я, ощущая, как вдруг легко и просто стало писать. Когда под твоими пальцами летит страсть, а сама ты лежишь в пикантной позе безо всякого наряда рядом с чужим мужчиной…

Это заводит. Это возбуждает. Это стимулирует лучше коньяка и кофе.

Но я не обернулась. Ни за что на свете. Пусть думает, что мне плевать.

Хотя в краткий миг, когда я вынырнула из сцены и ужаснулась, что я вообще делаю и в каком виде лежу, я бы отдала полцарства за плед. Хотя бы за короткий халатик, пусть он и покажет со всей откровенностью, что под ним ничего нет. Всё лучше, чем ничего.