Катя Саммер - Влюбись в меня заново

Мысли хаотично бьются друг о друга.

Кто, что, куда и наконец какого хера, а?

- Почему ты не сказала?

- Я пыталась, но ты вылизывал этих мокрых куриц.

- Когда уехала?

- Минут пять назад.

Пздц.

Без куртки лечу на выход. Так быстро, как будто от этого зависит моя жизнь.

Аля

Часы тикают очень громко, стук давит на виски. Волшебное действие текилы сходит на нет. Думаю о том, что произошло, и о том, что еще могло случиться. Меня начинает трясти.

Сначала дрожат пальцы, ладони становятся влажными. Потом бросает в холодный пот. Я обнимаю себя, мне страшно. Паника подбирается медленно, но накрывает с головой. Большой такой и мощной волной, что сбивает с ног и утягивает на дно. Сползаю по стенке на пол и хочу заплакать, но не получается.

Сколько проходит – десять, двадцать минут? Теряю счет времени. В мыслях на повторе картинки из прошлого, где я сижу одна на большой кровати в большой комнате двухэтажного дома и жду. Жду Марата с наивной верой.

Хватит. Рву замкнутую цепочку флешбеков, прихожу в себя, подскакиваю на месте. Не хочу повтора, в этот раз просто не вывезу. Надо быстрее уходить.

За мгновение принимаю решение и выбегаю из кабинета. Поворачиваю направо и забираю из гардероба куртку. Да, все верно я решила. Надо бежать, пока я не поддалась на уговоры сердца, что нашептывает остаться, и бабочек, которые ждут ласки хозяина. Да-да, только его и признают. Черт, надо убить этих насекомых, засушить и в рамку на самое видное место поставить. Чтобы никогда больше не забывать, какой жалкой могу быть, если слушаю их.

Оказываюсь в зале и сразу прячусь за колонной. Хочется очень громко и нецензурно выразиться. Потому что вижу перед собой самый жуткий кошмар. Я будто наяву возвращаюсь в тот ужасный день двухлетней давности, чтобы иллюзий не осталось совсем.

Мало тебе было догадываться, Алена? Так гляди! Во всех красках прожекторов!

Олейник стоит с той самой Наной, что выпустилась из нашего универа. С той самой, которая украла его в нашу ночь. Ее рука лежит у Марата на плече, она заглядывает ему в глаза, ластится, а он как бы и не против. И нет, ничего криминального не происходит, только внутри все обрывается разом – тухнет, дохнет, исчезает. Тошнота подходит к горлу.

Вижу прямое напоминание, что я чертовски забылась. Вовремя получаю этот смачный пинок. С мазохистским наслаждением наблюдаю, как девчонка с четвертым размером груди тянется к Олейнику и что-то шепчет на ухо. Да к черту все!

Едва Марат отходит от бара, спешу на выход. Вовремя вспоминаю про сумку с ключами. Надо, кстати, что-то с жильем придумать. Возвращаться домой не хочу, но не оставаться же в новой квартире после всего? И зачем вообще согласилась?

- Извини, - обращаюсь к Ярославе, что заливисто смеется и дерется на пальцах с тем самым брюнетом, про которого говорил Марат. – Отдашь мне сумку?

- А ты куда?

Она удивлена, смотрит за спину, оглядывает зал. Знаю, кого ищет. Плевать.

- Домой, дай, пожалуйста, мою сумку.

Поджимает губы, будто сдерживает себя. Но когда протягивает мне клатч, не отпускает сразу.

- Слушай, это из-за меня Марат с теми клушами ушел. Ну не умею я держать язык за зубами. Он разрулит и вернется. Просто подожди.

Я киваю, но все-таки ухожу.

- Аля! – доносится вслед.

- Не трогай девчонку, ей лучше знать, - говорит ее друг разумную мысль.

- Но…

- Ясь, не лезь.

На улице я тотчас вдыхаю свежесть. Непрошенные слезы рвутся из глаз. Но я дышу. Дышу глубоко и часто, чтобы удержать себя в руках. Только сейчас замечаю, как похолодало. Моя тонкая куртка едва защищает при температуре, что стремится к нулю. Глядя на других, нещадно хочу курить, хоть никогда и не пробовала. Просто чтобы занять руки, мозг.

Вызываю такси. Будто назло, мчит оно ко мне так же быстро, как черепаха. До приезда целых семь минут. За которые я раскисаю окончательно и бесповоротно.

И почему поддаюсь обаянию Олейника снова и снова? Почему допускаю мысль, что все может быть по-другому?

Голос мамы противно дребезжит в голове: «поиграет и бросит, поиграет и бросит». Крепко жмурюсь, чтобы унять его. И вроде бы выходит. Остается лишь мигрень от текилы и несбывшихся надежд.

Когда водитель наконец подъезжает, сажусь в машину, здороваюсь. Мужчина начинает с ходу о чем-то болтать, но я отворачиваюсь к окну. Правда, его это не останавливает – ему явно нужен не собеседник, а свободные уши.

Мы очень медленно продвигаемся по кольцу на выезд. На дороге целая толпа студентов и какая-то потасовка, не дают проехать. Спустя пару минут под перезвон автомобильных гудков народ наконец расходится. Мы трогаемся с места, а из груди против воли вырывается всхлип.

Черт! Не успеваю подумать, почему все-таки плачу. В этот момент распахивается дверь справа, и в салон запрыгивает Марат. Со сбившимся дыханием и дикими глазами.

- Что ты творишь? – забываю про слезы и кричу на него.

Только я не возмущаюсь. Переживаю, что он мог убиться, если бы водитель поддал газу. Тот, кстати, ругается, но нам все равно.

- Ты от меня так просто не отделаешься. Даже не мечтай.

Марат здесь. Сидит напротив. Ехидно скалится.

Я ненавижу все, что произошло. И почему улыбаюсь как дура во весь рот?

Марат

Алена улыбается. Капец, она красивая! Правда, только касаюсь ее лица, хмурит брови и отодвигается от меня как можно дальше.

- Едем, нет? – с раздражением спрашивает водила.

- Едем, - отвечаю я, но он смотрит на мелкую и ждет ее согласия.

- Да, - тихо произносит она.

Снова холодная, как долбаный айсберг в океане, но я, наверное, заслужил. Хотя мне и того, что увидел, достаточно. Пусть изображает Северный полюс. Уверен, она не так равнодушна, как старается показать. С этим уже можно работать.

Честно, боялся, что прямым текстом пошлет, визжать станет. Но нет же, молчит. Сопит недовольно, но молчит. Удивлен, что выгонять из тачки не стала.

Пока едем домой, ни на минуту не перестаю рассматривать Алю. Та нарочно отвернулась и прячет глаза, но это не мешает мне. С особой жадностью ловлю моменты, когда на мелкую падает свет фар.

Так хочется ее снова. В руки, на колени. Черт! Здесь не время и не место. Да сейчас у меня и нет ни на что права. Но как это втолковать самому себе. Хз.

Когда такси останавливается у дома, где мы сняли мелкой квартиру, я выскакиваю первым. Быстрее обегаю машину, чтобы открыть дверь. Подаю Але руку, но она игнорирует ее, просто проходит мимо.

Сую водиле деньги и прошу подождать, а сам спешу за ней. Решаю, что буду идти до конца. Насколько позволит. И, возможно, чуть дальше.

Аля, как ни странно, пускает меня в подъезд. Демонстративно игнорирует лифт, и мы молча поднимаемся по лестнице. Наверное, не хочет находиться рядом со мной в маленьком пространстве. Я это как-нибудь переживу.

С каждым этажом мелкая дышит тяжелее и громче – все же на десятом живет. А у меня слюни текут, потому что смотрю на обтянутую короткой юбкой задницу и схожу с ума от напряженного молчания.

В штанах уже привычно тесно, но мозг, кажется, возбужден сильнее. И как она так задурила мне голову? Сам не пойму.

Мелкая отпирает дверь. В тишине поворот ключей отдается грохотом. Один, второй. Нервы на пределе. Третий. Меня срывает. Толкаю Алю через порог к стене. Целую ее лицо, как сумасшедший.

- Прости, прости, прости, - шепчу, - Аленка моя.

Она не сразу, но отвечает. Сначала приоткрывает рот и пускает внутрь. Там, сука, так горячо и влажно, как… Фак. Хочу ее. Губы Али двигаются с моими в такт. Ласкаю язык, а девчонка рвет на мне волосы, выгибается и шипит. Принимаю за согласие, ловлю вздох, опускаю руку ниже. Завожу за пояс юбки и нажимаю через колготки и белье.

Не понимаю, в какой момент все меняется. Но Алену начинает трясти. В первые пару секунд думаю – от удовольствия. Только следом чувствую, что отталкивает меня, а я продолжаю давить на нее весом. Отшатываюсь к противоположной стене. Нащупываю выключатель, загорается свет. Мы оба щуримся, дышим, как после пробежки, смотрим в глаза. И мне не нравится, что ее распахнуты. Я вижу в них страх.

- Прости, - снова повторяю.

Да, как попугай, ну а что делать? Это сотворил с ней я. Ненавижу себя.

- Прости, что оставил тебя одну. Неправильно это. И насчет Наны… Между нами ничего нет. Она вообще ничего для меня не значит.

- Я верю, - дрожащим голосом говорит Аля.

И, кажется, говорит правду. Но если не это, то что?

- Тогда чего ты боишься? Секса? Я все-таки сделал что-то тебе? Ален, я готов ждать, сколько нужно.

Член протестует, но я протест отклоняю. Настахренело расплачиваться за его выходки. Пора хотя бы раз подумать головой, что на плечах. Алена ведь важна мне. Сейчас осознаю особенно четко.

Но мелкая все еще смотрит, отрицательно машет. Нет? Что конкретно нет? Запутался, блин.

- Не секса, - вскидывает подбородок выше с вызовом, - что ты уйдешь сразу после. Оставишь меня одну, как тогда. Как снова сейчас.

Твою ж мать. Она всхлипывает, глотает слезы. Подаюсь вперед, но Алена выставляет руку и не позволяет приблизиться к ней.

- Я не могу… точнее, не хочу проходить все заново. И, пожалуйста, держи дистанцию, рядом с тобой у меня плавится мозг.

Усмехнулся бы, потому что со мной творится то же самое, но пугает серьезность, с которой мелкая говорит.

- Марат, если я хотя бы что-то для тебя значу, оставь меня в покое.

Слова бьют больнее, чем пощечина. Становится не по себе, но я не собираюсь отступать. Выжидаю, пока Аля немного успокоится и будет способна выслушать. Цепляю ее взгляд и улыбаюсь.