– Привет! – выдохнула Алена. – Проходи… Чувствуй себя… Э-э… Как дома!

Алена приняла из моих рук бутылку и направилась на кухню. Я огляделся:

– Ты одна здесь живешь? – выкрикнул я из просторной прихожей.

– Ага! – отозвалась Алена.

Я вспомнил, как девушка отправляла сообщение маме из магазина. Словно прочитав мои мысли, Грохольская громко проговорила:

– Правда, мама вечно обо мне беспокоится, часто звонит и все такое… Да что об этом говорить? Забей! Ты лучше скажи, быстро нашел, где я живу?

Глядя на себя в зеркало, я почесал нос. Учитывая, что сам я обитаю в соседнем доме…

– Да! – выпалил я, заходя в светлую комнату, совмещенную с кухней. – Я же тебя провожал. Или ты забыла?

Алена смутилась:

– Нет, не забыла, конечно… Все-таки тебе очень идет эта рубашка!

На ужин я надел ту самую рубашку в клетку, что мы купили вместе с Грохольской.

– А тебе, повторюсь, очень идут платья!

Алена снова смущенно улыбнулась.

– У тебя миленько! – сказал я, оглядываясь.

– Спасибо! – ответила Алена и уселась на пол перед духовкой, словно гипнотизируя ее.

– Пахнет вкусно. Это и есть твое коронное блюдо?

– Угу, – быстро ответила Алена, – хмуро поглядывая на уютно светящийся духовой шкаф. – Мясо по-французски. С соусом беша… Ха-ха! Бешамель!

– А что смешного? – удивился я. – Мне ждать какой-то подвох?

– Ага! Сюрпрайз! Причем не только для тебя… Для меня тоже. Понимаешь, это такое коронное блюдо, которое готовится впервые…

– Я думал, у слов «коронное блюдо» другое значение.

– Ну а мы вложим в них иной смысл! – беспечно отозвалась Алена, хватая прихватку-варежку. – Коронуем наше мясо по-французски…

Я рассмеялся, а она осторожно приоткрыла духовку и заглянула внутрь.

– Ну как?

– Томится, – важно ответила Алена. – В ожидании…

– Коронации?

Алена покосилась на меня, затем рассмеялась:

– Да, наверное!

Я потянулся к своему рюкзаку.

– Кстати, у меня для тебя кое-что есть!

Грохольская заинтересованно следила за тем, как я доставал…

– Хрюша? – с неподдельной радостью в голосе воскликнула девушка. – Ну же! Иди к мамочке!

Алена протянула к игрушке руку в огромной варежке.

– Ты, Димчанский, настоящий герой, раз после нашего побега решился вернуться в «Черемуху»!

– Да ерунда! – скромно пожал я плечами.

Алена отнесла поросенка в спальню и вернулась на кухню. Уселась за барную стойку напротив меня. Мы молчали и внимательно смотрели друг на друга.

– Может, вино? – наконец предложил я. – У тебя есть штопор?

– Штопор? – как-то отстраненно отозвалась Алена. – А где он?

– Где он? – переспросил я. Грохольская снова какие-то странные вопросы задает.

Девушка спрыгнула с высокого стула и подошла к одному из кухонных шкафов. Долго гремела приборами, затем завопила:

– Нашла! Прикинь, Дим? Нашла! Ну надо же!

Пританцовывая, она подошла ко мне и протянула штопор.

– Впервые вижу, чтобы штопору так радовались, – усмехнулся я.

– А я просто очень люблю это дело! – проговорила Алена, наблюдая, как я открываю бутылку.

– Что, выпивать? – спросил я.

– Ага!

Я с удивлением посмотрел на девушку. Девушка звонко рассмеялась:

– Да шучу я, Димчик! Так легко тебя наколоть, ей-богу! Дзынь-дзынь?

Грохольская протянула два бокала.

Мы вновь сели друг напротив друга. Алена сделала небольшой глоток, не отрывая от меня взгляда. Я сделал то же самое. Было одновременно и хорошо, и немного нервно. Грохольская определенно держала меня в тонусе. Как бы не ляпнуть чего лишнего. А еще я не знал, что может приключиться в следующую секунду рядом с этой девушкой. Что жутко заводило и волновало. Как и сама Алена.

Дверь большой лоджии была распахнута настежь. С улицы доносились шуршание машин и живая музыка. По соседству находился ресторан, где в летнике время от времени устраивали джазовые концерты. Тот же саксофон было слышно и из окна моей комнаты. И такой вкусный воздух бывает только прохладными майскими вечерами. Невольно мне вспомнился мужичок, который попросил угостить сигареткой.

– Ты чувствуешь, чем это пахнет? – серьезно спросил я у Алены.

– Японский магнитофон! – завопила Грохольская. – Мое коронное блюдо!..

* * *

Мы с Аленой внимательно оглядывали «мясо по-французски».

– Что ж, напоминает запеканку… Ведь так и должно быть? – осторожно спросил я.

– Смеешься? – сердито отозвалась Алена. – Напоминает нечто инородное, что расползлось по всему противню…

– Но запах вроде ничего так!

Мы одновременно принюхались и вновь уставились на «коронное блюдо» Грохольской.

– Рискнем? – предложила Алена, протягивая вилку.

– Давай…

Я поддел вилкой кусочек мяса. Следом тут же потянулся расплавленный сыр. Алена, словно завороженная, следила за происходящим. Но я не успел поднести мясо ко рту – Грохольская вскрикнула:

– Нет! Не могу подвергать тебя такой опасности, Димчик…

С этими словами Алена первая быстро запихнула мясо в рот. Ненадолго зажмурилась. Потом открыла глаза. Жевала она долго, задумчиво глядя в одну точку.

– Тщательно пережевываешь? – спросил я. – Хочешь распробовать?

– Если честно, просто не могу проглотить! – с кислым выражением лица призналась девушка.

– Все настолько плохо?

Наконец мясо было проглочено, и Алена потянулась за бокалом.

– Господи, это ж надо так пересолить!

– Влюбилась? – рассмеялся я.

Девушка быстро взглянула на меня и виновато проговорила:

– Может, суши закажем?

Я пожал плечами.

– Давай! Мне без разницы…

– Вот что я умею делать просто виртуозно, – проговорила она, потянувшись к телефону, – так это заказывать еду на дом!

– У меня, кстати, это тоже отлично получается! – улыбнулся я.

Спустя сорок минут мы заполучили долгожданный набор суши-роллов. Вооружившись палочками, приступили к ужину. Ели молча, но при этом не чувствуя неловкости. С улицы по-прежнему доносилась живая музыка. Было уютно. И как-то по-настоящему.

– Когда допьем вино, предлагаю новый спор. – Я первым прервал тишину.

– Это еще какой? – тут же насторожилась Алена.

– Спорим, что можно достать пробку из пустой бутылки, не разбивая ее?

Алена звонко рассмеялась:

– Ну уж нетушки! Здесь ты меня не проведешь! Я знаю, это старый прикол…

– Вот как, – удивленно произнес я.

– Неужели ты не заметил, что я тоже люблю спорить?

– Не только спорить, но и проигрывать, – не смог удержаться я от колкости. Все-таки Грохольская уже два раза мне проспорила…

Алена тут же кинула в меня смятую бумажную салфетку.

– Перестань! – жалобно произнесла она. – Просто мне в последнее время не везет… Поэтому я решила завязать со спорами. Глупая это затея. Ничего хорошего из них не выходит…

По-моему, мой спор закончился очень даже хорошо. Сижу напротив самой красивой и самой необычной девушки из всех. Другой такой нет.

– А как друзья относятся к твоим спорам? – спросил я.

– Лучшая подруга поддерживает. И сама чаще всего меня на споры разводит. – Алена улыбнулась. – Папа подтрунивает, что я никогда не повзрослею. Мама ахает и хватается за голову!

Алена округлила глаза и зацокала языком, изображая, по-видимому, свою мать. Затем рассмеялась.

– Но вообще, говорю тебе, ничего хорошего в спорах нет. – Внезапно девушка стала серьезной. – Особенно, когда они строятся на обмане. Тут можно столько дров наломать…

Алена замолчала. А я замер с палочками в руках. К чему она ведет? Казалось, сейчас она произнесет что-то вроде: «Ну вот ты и попался, господин Чудиковище… Признавайся, что вы с Яриком задумали? Зачем поспорили на меня?» Грохольская по-прежнему выглядела какой-то отстраненной.

– Да, обманывать – не очень хорошо! – откашлявшись, произнес я. Кажется, попался.

– Ты тоже так считаешь? – подняла на меня глаза Алена. – Особенно ужасно лгать человеку, который тебе искренне нравится…

Мне стало не по себе. Как она догадалась? Что ж, пора во всем сознаться. Но Алену словно прорвало:

– Это так подло и эгоистично – вести двойную жизнь. И уже даже не забавно! Чем я лучше бывшего? Хорошо, что ты никогда не был в такой ситуации…

– Никогда не был? – эхом откликнулся я. Ничего не понимаю. – А что натворил твой бывший?

– Ой, лучше не спрашивай! – поморщилась Алена. – В сердцах про него ляпнула. До этого лгуна мне, конечно, как до Китая пешком… До встречи с ним ни разу не чувствовала себя такой использованной. Ненавижу обманщиков! Оттого еще печальнее, что я…

Алена снова замолчала. Словно не могла подобрать слов, чтобы описать свое возмущение. Что она хотела сказать? «Что я снова вляпалась в обман»? Так, кажется, мой спор принял не самый приятный оборот. После такой обличительной речи как-то неудобно начинать исповедь на тему «Я не совсем такой, каким ты увидела меня в день нашего знакомства».

– Ладно, все мы не без греха… Всякие бывают обстоятельства, – осторожно начал я.

– Нет этому оправдания! – решительно выдала Грохольская.

– Вау, не горячись ты так! – опешил я. – О’кей, обманывать плохо, я согласен!

– Ты тоже не любишь обманщиков?

– Я готов сжигать их на костре, – угрюмо отшутился я. Правда, и как теперь сознаться в содеянном? Обманщик-то я. – Слушай, может, пока сменим тему?

Алена еще несколько секунд колебалась, будто решаясь что-то мне еще высказать, а затем утвердительно кивнула.

– Я ведь уже говорила, что жуткая трусиха?

– К чему ты ведешь?

– Ладно, ты прав! Не будем портить вечер! – согласилась она. – Выйдем на балкон? Там просто волшебно в этот час.

Мы вышли на лоджию. Отсюда открывался отличный вид на вечерний город. Небо было так близко от нас, раскинулось безмятежным черным океаном, что, казалось, стоит только протянуть руку и можно потрогать звезды.