Ася Лавринович - Влюбить за 90 секунд

Мы молчали. Невнятное гитарное бренчание сменилось неуверенно подобранными аккордами. Снова раздался громкий девчачий смех. Затем кто-то из парней хрипло запел:

– Для тебя все это чудо,

Для тебя все это мило.

На тебя глазеют люди,

На тебя летят витрины…

Его приятели тут же подхватили эту песню «Зверей».

Ветер продолжал трепать наши волосы. Я наклонился и поцеловал Алену в губы. И мир вокруг будто снова замедлился. Смех, разговоры, гитара… все стало глуше. Теперь я слышал только свое сердцебиение.

Алена

Такси неслось по пустой дороге. В окне мелькали слабо освещенные безлюдные улицы. В машине не работал кондиционер, поэтому в открытые окна без труда проникала ночная прохлада.

Конечно, я все время думала о своем чудике. Мне казалось, что год назад я по-настоящему любила… Но то, что чувствовала сейчас… Это несравнимо. И не подвластно никаким объяснениям. Там, на крыше, когда Дима начал меня целовать, во мне будто взорвалась целая галактика. И сейчас, глядя из открытого окна на мелькающие сонные дома, я улыбалась, как дура.

Омрачало только одно – Тома. Черт возьми, по сравнению со мной она – настоящая модель. Хоть сейчас на обложку глянцевого журнала. Загорелая, длинноногая… И она встречалась с Димой. С тем самым Димой-чудиком. В глубине души что-то снова противно заскребло, но я быстро отогнала это раздражающее чувство. Не хотелось думать о плохом, строить какие-то предположения… Все потом. Тем более что Дима представил меня как свою девушку. И вафли он ел со мной, а не с этой расфуфыренной Томой. Я снова заулыбалась и схватила себя прохладными ладонями за горящее лицо.

Посмотрела на небо, на котором светили маленькие белые звезды. В какой-то момент я не выдержала и высунула голову в открытое окно. Придерживая рукой развевающиеся волосы, стала пялиться вверх. Мне казалось, что звездочки вот-вот сорвутся крохотными осколками и начнут сыпаться на спящий город.

– Это опасно, – проговорил таксист, когда я приняла прежнее положение. Нахмурившись, он поглядывал на меня в зеркало заднего вида.

– Сегодня столько звезд! Как осколки… – с восторгом начала я.

Мне казалось, что водитель разделит со мной эту радость. Но мужчина укоризненно покачал головой.

– Прикройте, пожалуйста, окно… – перебил он меня. А затем, прибавив громкость на магнитоле, выдал: – Слышали эту песенку у Артура Пирожкова? Такая прикольная, не могу!

Я тяжело вздохнула и начала сердито крутить ручку, чтобы поднять стекло.

– Эй-эй, девушка, осторожнее! Здесь все такое хрупкое, – проворчал таксист, вновь взглянув на меня в зеркало. Захотелось показать ему в ответ язык, но я сдержалась. А сердце мое не хрупкое? Оно едва не разбилось, когда таксист попытался сбить мой романтический настрой своим «прикольным Пирожковым». Но как бы не так! Я постаралась абстрагироваться от громкого «Юмора FM» и, откинувшись на спинку, продолжала внимательно разглядывать через окно звездное небо.

Дома меня встретила мама.

– Ты чего не спишь? – зашипела я, разуваясь в темноте. Написала ведь, что задержусь у Ксени и Петя меня обязательно проводит. Меньше знаешь – крепче спишь. Но это, видимо, не про мою маму.

– С тобой уснешь, гулена! – вздохнула она в глубине коридора.

– Мы там у Ксени… – Проходя мимо тумбы с маминым парфюмом, я нечаянно задела рукой флаконы. Раздалось громкое звяканье.

– Аленушка! – шепотом воскликнула мама.

– Расставят тут духи… – пробубнила я. – Как в магазине! На чем я остановилась?

– На том, что вы у Ксени…

– Ага! – А что дальше-то говорить? Хотелось поскорее проникнуть в свою комнату и прикрыть дверь.

– Ален?

Я остановилась и уставилась на мамин темный силуэт.

– Что? – громким шепотом отозвалась я.

– Ну, мальчик-то хоть достойный?

Черт, хорошо, что в коридоре темно. Кажется, я покраснела.

– Достойный, – ответила я. – Он очень-очень хороший, мам! В этот раз все будет по-другому…

– Спокойной ночи! – Кажется, мама улыбнулась.

В комнате было свежо. Оставив сумку с учебниками в кресле, я отправилась в ванную. Умывшись и переодевшись, все так же в темноте вернулась к себе и улеглась на кровать. Прохладная простыня и пуховое одеяло. Я ведь говорила Диме, что оставить в теплую майскую ночь окно распахнутым – настоящее счастье?

* * *

Все воскресенье я уделила подготовке к зачету. Обложилась со всех сторон книгами, конспектами, карточками с именами многочисленных персонажей… Когда у меня в голове начали путаться герои и сюжетные линии, зазвонил телефон.

– Да, Ксень? – вздохнула я. Подруге хорошо, у них с Петей автомат по предмету. А я, по мнению преподавателя, слишком часто отвлекаюсь на семинарах…

– Горошкина! Выручай! – прокричала в трубку Царева.

– Что случилось? – испугалась я.

– Настя возвращается!

– Когда? – всполошилась теперь и я. Ведь Ксеня говорила, что ее сестра уехала до середины июня…

– Завтра днем! Какие-то там у нее дела срочные образовались в городе! Деловая колбаса, е-мое! – проворчала подруга. – Короче, Ален, собирай все шмотки и тащись сюда, я уже у Насти! Порядок навожу…

– Бегу!

Я с радостью отложила в сторону надоевшие учебники. Вытащила из шкафа увесистый пакет с вещами, которые одалживала у Насти Царевой.

– Куда это ты? – обратился ко мне отец, заметив, как я собираю у зеркала волосы в короткий хвост.

– Ксене надо кое-что передать!

– Ну-ну! – усмехнулся папа.

Хм, это что за смешки такие?

– Бабочки несут навстречу приключениям? – решил уточнить родитель.

– Хватит с меня приключений. Надеюсь, теперь обойдусь без них.

Я шла по зеленому Настиному двору и вдруг увидела, как со стороны соседнего дома вышагивает Ярослав Елизаров. Ах ты, шпала упырчатая!.. Я искренне надеялась, что он меня не заметит. И вообще, что он тут забыл? Я прибавила шаг – авось удастся проскочить в подъезд незамеченной. Однако парень тоже зашагал быстрее. Причем мне навстречу. Черт! Ему что-то нужно от меня? Если передать «пару ласковых» Царевой, то здесь я пас, она – моя подруга. Пытаясь не встречаться с ним взглядом, я на всех парах летела к подъезду. Елизаров не отставал. Мы словно два состава на железнодорожных путях неминуемо приближались к столкновению. Бабах!

Мне все-таки удалось первой прийти к цели. Я уже взбежала по ступенькам, когда Елизаров крикнул:

– Грохольская!

Я тут же притормозила. Интересно, это Светка ему рассказала о моей «подпольной кличке»? Обернулась. Ярослав уже подошел и внимательно смотрел на меня.

– Верно я тебя назвал? – спросил он, улыбнувшись.

– Горошкина! – поправила я его. – Моя фамилия Горошкина.

– Вот как, – кивнул парень.

Елизаров не уходил и молча продолжал дырявить меня глазами. Было неуютно. Я без макияжа, в своих любимых кедах, старых джинсах и простой майке. Наверняка он привык к другим девчонкам. Почему-то вспомнив Тому, я чуть зубами от злости не скрипнула. Эта фифа не выходила у меня из головы.

В этот момент дверь подъезда с грохотом распахнулась, и оттуда выбежал тот самый рыжий мальчишка, который в прошлый раз опаздывал в школу.

– Привет! – почему-то поздоровался он со мной. Видимо, я так часто бываю в этом доме в последнее время, что успела намозолить глаза всем жильцам.

– Привет, – растерянно пробормотала я.

– Кажется, тут живет Настя? – кивнул на дверь подъезда Ярослав.

– Тебе не кажется, – тут же отозвалась я.

– Света рассказывала, у вас тут что-то вроде штаб-квартиры по преображению… Для обольщения ботаника. Интересно. Я бы даже сказал – забавно.

Я промолчала. Взять бы да уйти. Кто он мне? Да никто. Но это было бы невежливо.

– Кто все это придумал? – спросил вдруг Елизаров. – Наверняка Царева? На нее похоже…

– Тебе-то какая разница? – не выдержала я.

Ярослав пожал плечами.

– Действительно, никакой… Просто удивился, что такое вообще можно придумать!

Я усмехнулась. Да уж. Тут он прав. Большей дурости и сочинить нельзя. Но что сделано, то сделано… Что ж теперь.

– И все-таки я склоняюсь к тому, что это идея Царевой, – продолжил Ярослав. – Ты сама кажешься доброй и неиспорченной…

– Про фамилию «Грохольская» ты тоже от Светы узнал? – перебила я, не выдержав нравоучительного тона.

– Нет, – покачал головой Елизаров. – От Димы.

– От Димы? – искренне удивилась я. – Что за ерунда?

Мимо нас медленно проехала машина. Из салона доносилась громкая музыка. Глухие басы били по ушам: бом-м-м, бом-м-м. Мы с Ярославом проводили машину сердитыми взглядами, а затем уставились друг на друга. Елизаров разговаривал с Димой? Но при каких обстоятельствах такое вообще могло произойти? Ничего не понимаю.

– Дима – мой лучший друг, – прояснил ситуацию Ярослав. При этом он внимательно следил за моей реакцией.

– Вот как, – пробормотала я, чувствуя, что краснею.

– Вижу, для тебя это открытие.

– И даже неприятное, – согласилась я и тут же быстро произнесла: – На самом деле все не так уж ужасно, как описала Света… Вернее, ничего веселого в этой истории, конечно, нет. То, что сначала задумывалось, как шутка…

Я подавленно замолчала. То, что сначала задумывалось, как шутка, переросло в нечто иное. И теперь мне совсем не до смеха.

– Да ладно, что ты так нервничаешь? – удивился Ярослав. – Я ж тебя ни в чем не обвиняю… Просто стало интересно, как это вам в голову пришло…

Если Ярослав уже успел преподнести эту историю Диме, да еще в таком же ключе, как рассказала Света, то… Все пропало. Я пропала! Дотянула, называется.

– Я не нервничаю! – сердито ответила я. – Просто должна тебе сказать… Дима очень хороший. Мне бы не хотелось его обижать.

Елизаров, усмехнувшись, засунул руки в карманы светлых летних брюк.