Я бы многое отдала, чтобы этой беседы не было никогда. Готова была бы смириться со множеством минусов Димы. Они ведь есть у каждого. Но предательства простить не могу. Да он и не просит за него прощения, по-тихому хоронит нашу семью за моей спиной, и только удачное стечение обстоятельств позволяет мне быть на шаг впереди. Какая-то игра «кто кого перехитрит». Мерзко.

– Ну раз ты так не считаешь, значит, я буду считать за нас обоих. Ладно. Спасибо за компанию, давно так хорошо не сидели.

Поднимаюсь из-за стола и начинаю прибираться. Накатывает горечь, а руки подрагивают. Хочется просто развернуться и уйти, но я понимаю, что должна играть свою роль до конца.

– Надь…

Голос мужа звучит так неожиданно, что я вздрагиваю. Перевожу взгляд на Диму и вижу, что он растерян. Не понимает, что происходит. И я тоже не понимаю. Даже сейчас, когда, казалось бы, всё яснее ясного.

– Что?

– Почему у нас всё так?

Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. И правда – почему у нас всё именно так? Не как у людей, которые прожили друг с другом столько лет. И у которых воспоминаний, разделённых надвое, столько, что по ним можно многотомники мемуаров писать. У которых дети… ради которых стоит жить, даже если тошно настолько, что хоть в петлю лезь.

– Как всё, Дим? Плохо? Или скорее – никак?

– Скорее никак.

– А я тебе об этом уже говорила. Раз, два, сотню. И устала говорить. У нас всё никак. У нас всё так дерьмово, что я из кожи вон вылезти была готова, чтобы это исправить. Раньше. А сейчас смирилась.

Я совсем не ожидаю того, что происходит дальше. Дима вскакивает, растерянность на его лице сменяется злостью. Не агрессией, а злостью, той которая бывает, когда задевают за живое. И ещё каких-то несколько дней назад я бы обрадовалась этой реакции, а сейчас от неё отшатываюсь.

– Значит, ты одна у нас из кожи вон лезла, выходит? А я так, бесплатное приложение к журналу «Мурзилка», которому наш брак на х*й не сдался? Так получается, да, Надь? Отлично! Можешь всё списать на меня. Раз ты у нас такая страдалица. Только вспомнить попытайся, сколько раз меня ломало из-за того, что у нас всё катится хер знает куда.

Для меня это удар под дых. Дима просто не имеет права перекладывать на меня вину за то, что сейчас мы оба стоим возле руин, в которые превратился наш брак, после чего пойдём каждый в свою сторону. Не имеет права! И снова хочется сделать то, что само просится наружу – признаться в том, что Элен – это и есть я. Но я сдерживаюсь.

Потому что мне нужно обдумать то, что сказал мне Дима. Сказал вот так откровенно впервые за долгое время.

– Раз ломало, почему не говорил? – выдавливаю я из себя, ощущая, как из меня словно бы выбивают весь воздух.

– Потому что не видел, чтобы это тебе интересно было. Ладно, я спать.

Он уходит так быстро, что я не успела бы его остановить даже если бы этого хотела. Но я не хочу. Не готова сейчас копаться в том, во что он меня вряд ли впустит. И впредь не буду готова тоже, потому что уже поняла – для меня всё это слишком. Когда меня отстраняют, не считаются с моим мнением и умалчивают о главном.

«Вспомнить попытайся, сколько раз меня ломало…» – звучат в голове рефреном слова мужа, которые я прокручиваю и прокручиваю. И не помню, как бы ни пыталась. Выходит, не замечала?

Впрочем, что сейчас об этом думать, если Дима выбрал путь наименьшего сопротивления? Ещё можно было бы всё исправить, если бы мы оба этого хотели. А он уже не хочет. Иначе бы не стал смотреть на сторону.

А хочу ли я – не знаю. Зато понимаю всем своим существом – я чертовски устала. И следствие этой усталости – равнодушие. От которого я вряд ли смогу избавиться.


«Я смотрел билеты на ближайшее время. Всё гораздо ближе, чем мы могли бы себе представить»

«Настолько быстро?»

«Да, а ты не хочешь?»

«Хочу. Но боюсь»

«Не бойся, глупая. Иди ко мне»

«*Подошла и устроилась на твоих коленях. Обняла за шею* Если ты рядом, я не буду бояться»

«Я рядом, ты же знаешь. Так всё же брать билеты?»

«Только при одном условии»

«Слушаю»

«Свой я куплю сама»

«Так дело не пойдёт»

«Нет, Дим. Или так – или никак»

«Элен… я же тебя в это всё «втянул»»

«Не втянул. Я сама этого хочу. Но куплю билет сама. Просто ты скажешь, на какой рейс его взял, идёт?»

«Ну… окей, идёт. Но в следующий раз именно я буду обеспечивать тебя всем необходимым. Точка»

«Договорились. Кстати, ты с женой не говорил?»

«О разводе?»

«Да. Я вот даже не представляю, как отпустила бы тебя куда бы то ни было, если бы мы были женаты»

«М-м-м! Вот как? А ты у меня ревнивица!»

«Именно так. И всё же?»

«Мы говорили, да. Не поверишь, но она тоже хочет развода»

«Вот это сюрприз…»

«Для меня тоже. Но я рад, что всё так прошло. Безболезненно»

«И я рада. Тогда давай договоримся. Сразу, как только ты купишь билет, напишешь мне номер рейса и я куплю свой билет на него тоже»

«Отлично. Я просто не передать что чувствую в этот момент»

«Расскажи»

«Эйфория. Предвкушение. Понимание, что стою на пороге чего-то нового»

«Мне очень нравится всё, что ты перечислил»

«А ты чувствуешь то же?»


«Да. Чувствую. И теперь не буду писать про страх»

«Не нужно. Не бойся. Я рядом. Ты не должна бояться»

«Хорошо… я постараюсь. А вообще… не буду, да. Я не буду бояться»


***

Я не буду бояться. Повторяю это себе как мантру, потому что впереди у меня встреча с Димой в аэропорту, где и будут сброшены все маски. Всё возвращается в привычную колею – дети ходят в школу, я занимаюсь нашим с Демом проектом, и это то, что хоть как-то позволяет мне держаться намеченного курса. Наверное, много бы отдала, чтобы пройти через предстоящее испытание быстро и безболезненно, но это невозможно. Если бы относилась к встрече Элен и Димы спокойно, наверное, мне просто изначально не нужно было бы во всё это ввязываться.

– Надь, ты слышишь меня? – доносится голос мужа, и я вскидываю голову. Сколько вот так просидела, тупо глядя в монитор ноутбука и не видя ровным счётом ничего, даже сказать не могу.

– Слышу. Что случилось?

Он смотрит на меня, а у самого в глазах сомнение. Не знаю, что оно обозначает, да наверное, и знать не хочу. С того самого момента, как мы с ним «чудесно» поужинали, больше тема нашей семейной жизни и её окончания не поднималась. Хотя, я заметила, что за последние пару дней Дима вдруг стал проявлять много внимания по отношению к девочкам. И в любой другой момент меня бы это обрадовало, но не сейчас.

– Я уезжаю в командировку на неделю, – наконец произносит он ровным тоном, а у меня от его слов сердце начинает колотиться где-то в горле. – Справитесь без меня?

– А почему не должны? Мы уже взрослые девочки. – Передёрнув плечами, я снова возвращаю всё внимание ноутбуку, но вновь не вижу ничего – всё расплывается перед глазами.

Знаю ведь прекрасно, куда именно он собрался, и в душе всё пылает горечью и жаром. Потому что предал меня, свою семью и наши планы снова. И только понимание, что ни черта у него не выйдет, придаёт мне сил.

– Хорошо.

– А куда едешь, если не секрет?

– Не секрет. В Европу. Важные переговоры.

– М. Окей.

– Возможно, вернусь раньше.

Вот как… Интересно, почему? Разумеется, этот вопрос вслух не задаю, но… может же Дима опасаться, что Элен ему не понравится, и оставлять сейчас пути отступления?

– Окей. Звони. И счастливо добраться.

Дима кивает и делает то, чего никак не ожидаю. Подходит ко мне, наклоняется и целует в макушку. Замирает так на несколько секунд, а у меня только одно желание – сорваться и сбежать куда подальше.

– Спасибо, я не сейчас же улетаю, – хмыкает он и уходит.

Конечно, об этой поездке я уже знаю, но с того момента, как Дима и Элен всё решили точно, не перестаю надеяться, что муж одумается. Словно есть какая-то точка, дойдя до которой он поймёт, насколько отвратительно поступает. Но время идёт, он готовится в «командировку», мысленно строит планы на путешествие с другой женщиной, и у меня всё меньше поводов считать, что эта история в принципе может закончиться чем-то оптимистичным.


– Хочешь, я тебя докину? – предлагает Демьян, когда выходим с ним из ресторана, где с самого рассвета шла профессиональная съёмка для нашего будущего тура.

– Не надо, спасибо. Мне на другой конец города.

– И что? Думаешь, моя машина так далеко не доберётся? – Он улыбается, и мне, несмотря на бурю самых ужасных эмоций, что бушуют внутри, хочется ответить ему тем же.

Наверное, было бы достаточно эффектно после встречи с Димой в аэропорту сесть в машину к другому мужчине, но это вынудило бы меня посвятить Демьяна во всё, а это последнее, чего мне хочется делать.

– Уверена, что доберётся. Но за мной уже подруга приехала, – киваю я на припаркованную неподалёку машину Петровой. – Так что спасибо. И до встречи.

– Надь? – окликает меня Демьян, когда я иду на трясущихся ногах в сторону Опеля Майи. – У тебя всё хорошо?

– Да, конечно, – обернувшись на пути, вру я Дему. – Всё отлично. Пока.

Когда усаживаюсь рядом с подругой, которая, быстро окинув меня взглядом, отъезжает от тротуара, понимаю, что вообще не могу выдавить из себя ни слова. Испытываю страх, такой всеобъемлющий, что от него внутри всё холодеет. Словно там ледяная пустыня образовалась, но вместо того, чтобы эмоции исчезли, их просто сковало морозом, и они бьются внутри, как умирающие бабочки.

– Ты парик не забыла? – хрипло выдавливаю из себя, когда большая часть пути позади, и у меня всё отчётливее желание крикнуть Петровой, чтобы остановилась. Тогда можно было бы сделать то единственное, чего хочу – выбежать из машины и помчаться обратно.

– Нет. И моё предложение в силе.

– Исключено. Или я делаю так, как придумала, или не делаю никак.