В последние несколько недель Флетчер практически безвылазно жил в поместье Уэлгейтов и целыми днями подкарауливал Викторию, чтобы остаться с ней наедине. Он буквально не давал ей прохода, и она уже боялась одна выйти в коридор или спуститься в библиотеку.

– Представляю, каково вам пришлось, – глухо вымолвила Вивьен. – Незадолго до замужества я оказалась в похожей ситуации. Это невыносимо. Не знаешь, куда деваться, и чувствуешь себя совершенно беспомощной.

Виктория кивнула.

– Именно так я себя и чувствовала.

– Но ты предприняла попытку прекратить его домогательства, не правда ли? – уточнил Доминик.

– Да. Когда он прямо потребовал, чтобы я стала его любовницей, мое терпение лопнуло. – Она вздрогнула от омерзения, вспомнив, какие гнусности говорил Флетчер, прижимая ее к двери спальни. Только появление горничной позволило Виктории вырваться из тисков и убежать. – Я немедленно отправилась к лорду Уэлгейту, все ему рассказала, и он пообещал призвать мистера Флетчера к порядку.

– Судя по всему, порядок продлился недолго, – сердито заметила Хлоя.

– Несколько дней, – сказала Виктория. – Точнее, несколько дней мистер Флетчер делал вид, что не замечает меня, если где-то поблизости находились лорд или леди Уэлгейт. На самом деле он был страшно зол из-за того, что я посмела пожаловаться на него, и не собирался оставлять меня в покое.

Нет, о покое не могло быть и речи. Она окончательно поняла это в тот день, когда, играя с девочками на террасе, оглянулась и увидела стоящего в дверях Флетчера. Он смотрел на нее с ненавистью и вожделением, и, держа руку между ног, совершал абсолютно непристойные телодвижения. Ей стало жутко. Каким мерзавцем надо быть, чтобы так себя вести на глазах у маленьких племянниц.

– Он угрожал тебе? – спросил Доминик.

– Нет, но он откровенно и недвусмысленно продемонстрировал свои намерения. Более чем откровенно и совершенно недвусмысленно.

Доминик нахмурился, но ничего не сказал, и Виктория продолжила:

– Я решила отправиться к родственникам в Брайтон и написать вам, что ищу новое место. Мне оставалось только дождаться, когда лорд Уэлгейт вечером вернется из Лондона. Я собиралась поговорить с ним и сразу уехать.

Лорд Уэлгейт всегда хорошо к ней относился, и Виктории никоим образом не хотелось проявить к нему неуважение.

Уважила, нечего сказать. Всем, включая лорда Уэлгейта, было бы лучше, если бы она быстро упаковала вещи и как угодно, хоть пешком, добралась до Брайтона.

– Какая же я дура! Зачем я медлила? – сокрушенно произнесла она.

– Виктория, прекрати заниматься самобичеванием, – возмутился Аден. – Ты вела себя безупречно, запомни это раз и навсегда.

– Твой брат прав, – сказала Хлоя. – Тот факт, что ты подвергалась гнусным притязаниям в доме, где работала, бросает тень не на тебя, а на мистера Флетчера и его сестру.

– Вы правда так думаете? – неуверенно улыбнулась Виктория.

Большинство людей наверняка подумали бы иначе. «Сама виновата», «надо быть умнее», «надо быть скромнее», «надо работать, а не строить глазки господам» – вот далеко не полный набор типичных отзывов о служанке, пострадавшей от навязчивого внимания какого-нибудь хлыща. А такое случалось – и нередко – даже в самых лучших домах. Видимо, Виктории еще повезло, что она столкнулась с этим в двадцать пять лет, а не раньше.

– Кстати, чем занималась леди Флетчер, когда ее брат напал на тебя? – гневно поинтересовалась Хлоя.

– Она была на званом обеде в соседнем поместье. – Виктория горько усмехнулась. – Я думала, он поехал вместе с ней.

Ей казалось, все плохое уже позади. Определившись с планами, она на радостях налила себе стаканчик шерри. Разумеется, не из хозяйских запасов, а из бутылки, подаренной дядюшкой на Рождество.

Виктория глубоко вздохнула и перешла к следующей части повествования.

– Было довольно поздно. Хозяева еще не вернулись, девочки спали, слуги собрались на кухне. Перед отъездом мне нужно было поставить на место взятые из библиотеки книги. Из бокового крыла, где находилась моя комната, на второй этаж вела отдельная лестница. Выйдя на площадку, я увидела, что мне навстречу поднимается мистер Флетчер.

– Он мог оказаться там случайно? – грозно осведомился Аден.

– Нет. Боковое крыло отведено детям. Там спальня девочек, двух нянь и гувернантки, то есть моя.

– Значит, он решил воспользоваться отсутствием лорда и леди Уэлгейт, – с отвращением заключила Вивьен. – Грязное животное.

Виктория сомневалась, что ей когда-нибудь удастся забыть, какой ужас она испытала при виде Флетчера. Он и правда был похож на животное – коварное и опасное. Неверного света луны вполне хватало, чтобы рассмотреть его развратную ухмылку и похотливый блеск в глазах.

– Увидев меня, он расхохотался, – сказала она. – Я потребовала, чтобы он убирался прочь и не смел подходить ко мне, иначе я закричу.

– Но не закричала? Жаль, – огорчилась Хлоя. – Наверняка кто-нибудь пришел бы тебе на помощь.

– Меня все равно не услышали бы. В детском крыле все спали, и я, выйдя на лестницу, плотно закрыла за собой дверь. А до кухни на первом этаже я в любом случае не докричалась бы. Флетчер это прекрасно понимал и только посмеялся над моей угрозой.

– Проклятый ублюдок, – прорычал Аден. – Не будь он уже мертв, я разорвал бы его на куски собственными руками.

Выражение лица Адена явно свидетельствовало – он именно так и поступил бы, причем без малейших колебаний. Казалось бы, чистое варварство, однако у Виктории потеплело на душе. Хорошо иметь брата. Еще лучше, когда этот брат готов вступиться за сестру с таким ражем.

– Аден, мне понятен твой кровожадный порыв, но ты несколько запоздал, – заметил Доминик. – Виктория сама превосходно справилась с чрезвычайно опасной ситуацией.

У нее вырвался нервный смешок.

– Можно сказать и так.

– Только так, – заверила Хлоя. – Значит, он набросился на тебя, и между вами завязалась борьба. Дорогая, я не хочу показаться бестактной, но… как сильно ты пострадала?

Виктория зажмурилась, прокручивая в памяти кошмарную сцену.

– Не сильно. Он успел только разорвать лиф платья и оцарапать меня. Сущие пустяки по сравнению с тем, что могло бы быть.

Аден тихо, но вполне отчетливо выругался. Сэр Доминик промолчал, однако переменился в лице. Виктория от души порадовалась, что они на ее стороне. Не дай бог испытать на себе силу гнева таких людей.

– Флетчер повалил меня на пол, но мне удалось ударить его локтем в челюсть, и он упал не на меня, а рядом. Поэтому я смогла быстро вскочить на ноги. Мое сопротивление привело его в бешенство. Он был готов… готов… – Она прерывисто вздохнула. – Готов растерзать меня.

Хлоя взяла ее за руку.

– Успокойся, дорогая. Он больше не сможет причинить тебе никакого вреда.

– Я об этом позаботилась, не так ли? – попыталась пошутить Виктория, но ее робкая попытка явно не увенчалась успехом.

– Если вам тяжело, не надо рассказывать до конца, – участливо предложила Вивьен.

Виктория покачала головой. Что сделано, то сделано. Нечего малодушничать и жалеть себя.

– Спасибо, я справлюсь. Тем более, осталось совсем немного, – ответила она. – Флетчер схватил меня за ноги. Я вырвалась и пнула его. Он кубарем скатился с лестницы и через несколько секунд неподвижно лежал на плиточном полу в неестественной позе. Я бросилась вниз в надежде, что ему еще можно помочь. Но, заглянув в его неподвижные стекленеющие глаза, поняла, что убила человека. И это ужасно, каким бы мерзавцем он ни был.

– Виктория, тебе не в чем себя винить, – твердо произнес Аден. – Не ты затеяла эту грязную игру.

– Аден прав, – сказала Хлоя. – Флетчер пал жертвой собственной низости. Он предвкушал легкую победу, но просчитался. Слава богу, у тебя хватило сил и отваги одолеть его.

– Я вовсе не такая отважная. Мне было страшно, – призналась Виктория. – Но я внучка хозяина постоялого двора. Дед с ранних лет учил меня давать отпор пьяным и развязным посетителям. Очевидно, я хорошо усвоила его уроки. Может быть, даже слишком хорошо.

– Итак, Томас Флетчер отправился к праотцам. А ты? – спросил Доминик.

– Я побежала наверх, разбудила одну из нянь, сказала ей, что с мистером Флетчером произошел несчастный случай, и попросила привести дворецкого и экономку. Потом пошла к себе в комнату и набросила шаль, чтобы прикрыть разорванное платье. – Она поморщилась: – Напрасный труд. Няня, безбожно преувеличивая и на ходу выдумывая пикантные подробности, рассказывала каждому встречному и поперечному, в каком непристойном виде я к ней явилась после происшествия.

– Как отнеслись к ее россказням экономка и дворецкий? – спросил Доминик.

– Они знали ей цену и не поверили. В отличие от многих других обитателей дома.

Леди Уэлгейт точно поверила. Она снова и снова расспрашивала говорливую няню, а та заливалась соловьем. Эта девица терпеть не могла Викторию, утверждая, что «она слишком много о себе воображает». Такова участь гувернанток. Хозяева смотрят на них свысока, а слуги завидуют якобы привилегированному положению.

– Вскоре вернулись хозяева дома. Сначала приехала леди Уэлгейт, не так ли? – уточнил Доминикк.

Виктория кивнула.

– Да. Ее светлость, едва войдя в дом, увидела двух лакеев, несущих тело, и немедленно забилась в истерике.

К тому времени Виктория успела переодеться, причесаться и коротко изложить свою версию событий дворецкому и экономке. Слава богу, они поверили ей, а не пресловутой няне. Умудренные опытом слуги не любили мистера Флетчера, хотя, конечно, держали свое мнение при себе. Жаловаться леди Уэлгейт на выходки ее брата было бессмысленно и опасно. Никому не хотелось в мгновение ока вылететь с работы без рекомендаций.

– Ты говорила мне, что лорд Уэлгейт вел себя очень достойно, – напомнил Доминик.

– Да. Он уговорил жену прилечь в спальне, потом послал за коронером, рассказал ему о домогательствах мистера Флетчера и твердо заявил, что не считает меня виновной в его гибели.