Он вздрогнул и чуть отстранился. Его зрачки расширились, а на скулах выступили красные пятна.

– Что? Что случилось? – спросила она.

Хотя о чем тут спрашивать. Все и так ясно. Ник шокирован ее поведением и тем, что она набросилась на него с таким пылом.

Какой позор… Наверное, ее мать также вела себя с принцем-регентом.

– Прошу прощения, милорд, – произнесла Виктория. – Стыдно представить, что вы обо мне думаете.

Конечно, он тоже не ангел, и явился к ней в комнату с вполне определенной целью. Но уважающая себя девушка должна уметь дать отпор соблазнителю, даже если по уши влюблена в него.

Он по-прежнему держал ее за талию. Виктория попыталась вырваться, но он не разжал рук и, легко приподняв ее, прислонил спиной к двери.

Преодолевая стыд, Виктория робко заглянула в его изумительные голубые глаза. Он смотрел на нее с нежностью и пониманием.

– Милая, ты самая добрая, светлая и прекрасная девушка на свете. В том, что происходит между нами, нет ничего дурного. Просто меня поразила твоя горячность. – Арнпрайор улыбнулся и добавил: – Приятно поразила.

Она зажмурилась и покачала головой.

– Нет, так нельзя. Никак нельзя. Ведь мы не муж и жена.

– И кто в этом виноват, скажи на милость?

Она со вздохом открыла глаза.

– Я. Но я чувствую…

Он ласково поцеловал ее в щеку и прошептал:

– Что ты чувствуешь?

– Что не гожусь тебе в жены.

– А я уверен в обратном.

Знал бы он, какие тайны она скрывает.

– Возможно, ты ошибаешься.

– Нет, мы созданы друг для друга, и я с радостью докажу тебе это.

Он прикоснулся губами к ее губам, и она ответила ему, страстно желая, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался.

Но не тут-то было. Ник отстранился от нее и нахмурился.

– Что на сей раз? – возмутилась Виктория.

– Тихо, – прошептал он.

Она прислушалась. Из коридора доносились звуки шагов. Очевидно, дворецкий перед сном обходил дом, проверяя, все ли в порядке.

Граф застыл, удерживая Викторию в неудобном положении.

– Ты не мог бы позволить встать мне на ноги? – вежливо поинтересовалась она.

– Зачем? – спросил он. – Меня вполне устраивает такая поза.

– А меня нет, – строго ответила она, хотя во время поцелуя ее все устраивало.

– Чопорная англичанка, – сказал Арнпрайор, опуская ее на пол. – Впрочем, ты права. Сейчас нам лучше отойти подальше от двери. Тогда мы наделаем меньше шума. Кроме того, для первого раза такая поза пожалуй, и в самом деле не очень подходит.

Виктория вытаращила глаза:

– То есть как, для первого раза? А потом? Разве этим можно заниматься стоя у двери?

– Дорогая, этим можно заниматься где и как угодно. У двери, на стуле, в карете и так далее. – Он усмехнулся. – Стоя, лежа, сидя и даже на четвереньках. Мы непременно все это испробуем, когда ты освоишь азы.

Виктория вспыхнула от смущения и возмущения. Разумеется, у Арнпрайора богатый опыт, но она не обязана безропотно выслушивать всякие непристойности.

– Милорд, я не собираюсь ничего осваивать. Традиция соблюдена, мы обменялись новогодними поцелуями. Желаю вам доброй ночи и прошу покинуть мою комнату, – сухо произнесла она и завершила речь реверансом.

Ник рассмеялся:

– Виктория, не будь такой жестокой. Разве ты не видишь?

Она проследила за его взглядом и увидела топорщившийся под натиском мужского возбуждения килт. Виктория быстро отвела глаза.

– Сэр, уже два часа ночи. Все давно легли.

– Ты права, мисс. Мы должны последовать их примеру. Я готов немедленно уложить тебя в постель, – ответил он, многозначительно выгнув бровь.

Виктория не знала, то ли смеяться, то ли сердиться, то ли броситься в его объятия.

Лицо Ника стало серьезным.

– Любовь моя, почему ты так упорно сопротивляешься?

– Я… Я уже говорила тебе. Я не хочу, чтобы ты совершил ошибку.

Он смотрел на нее с сочувствием. А может быть, с жалостью. Она отвернулась, подошла к камину и, взяв кочергу, принялась беспорядочно ворошить поленья.

– Дай сюда, дурочка, – сказал он и отнял у нее кочергу. – Не надо делать глупостей.

– Именно об этом я тебе все время твержу, – со вздохом произнесла она.

Он поставил кочергу на место, взял Викторию за руки и увел подальше от камина.

– Ты волнуешься из-за своего происхождения? Мы уже это обсудили, – сказал он.

– Но…

– Это вовсе не препятствие, и тебе это прекрасно известно. Признайся, почему ты колеблешься.

Причина была одна и очень простая. Томас Флетчер.

Она боялась потерять уважение графа, увидев, как от ее признания нежность уходит из его взора и сменяется смятением и возмущением. Тогда-то он точно припомнит все причины, почему она не годится ему в жены.

И она потеряет его навсегда.

– Виктория? – мягко спросил он.

– Я… Я отнюдь не святая, милорд. Я совершала поступки, которыми не горжусь, и я не идеальна.

– И прекрасно – я и сам далек от совершенства, – произнес Ник и улыбнулся. – Я не хочу жениться на воплощении всех добродетелей. Сложно представить что-то более скучное.

– Но…

– Дорогая, тебе известно: я и сам совершил много чего, чем отнюдь не стоит гордиться. Ты же не отворачиваешься от меня из-за этого?

– Конечно нет. Ты просто пытался выйти из жутких ситуаций.

– А когда ты совершала те самые поступки, которыми не гордишься, что ты делала?

Виктория вздохнула.

– Пыталась выжить.

– Именно. Теперь скажи, ты когда-нибудь намеренно причиняла вред другим людям или шла наперекор собственным принципам?

– Нет, – честно ответила она.

– Так я и думал. Виктория, очевидно, в твоем прошлом скрываются тревожащие тебя события, и я надеюсь, однажды ты поделишься со мной своими тайнами. Но я уважаю тебя, твою личную жизнь, твои секреты. В конце концов, я и сам утаивал от тебя многое, пока моя проклятая семейка не выдала. Я не принуждаю тебя ни к чему, любовь моя. Я подожду, пока ты не станешь готова открыться мне сама.

Его благодушие заставило Викторию почувствовать себя лживым ничтожеством, в то же время она ощутила огромное облегчение.

– Спасибо, милорд. Я… я очень благодарна.

– Что-то ты не выглядишь очень благодарной, скорее крайне кислой, как выразился бы Ангус.

– Вот как?

– Ага, но я знаю, чем тебя взбодрить.

– Я не… не важно.

Сейчас она сама не могла разобраться в собственных эмоциях. Пытаться объяснить их было бессмысленно.

Ник тихо рассмеялся, сунул руку за пояс и вытащил небольшую коробочку, как от ювелира. Сердце Виктории забилось чаще.

– Еще один подарок, сэр? – Она выдавила улыбку. – В этом нет необходимости. Вы уже столько дали мне, к примеру, это замечательное платье.

– Как же мне долго пришлось тебя уговаривать его принять, – сухо ответил он.

– Неприлично, чтобы ты покупал мне одежду.

Они уже много раз вступали в горячие дискуссии на этот счет. Арнпрайор настаивал, что она должна быть одета, подобающе статусу будущей графини. Мисс Найт сдалась лишь из-за вмешательства Иди и Алека, принявших сторону Ника.

– В таком случае я с радостью избавлю тебя от платья, как только вручу это, – ответил он и открыл коробочку.

У Виктории перехватило дыхание. На темно-красном бархате лежало кольцо с крупной жемчужиной, окруженной небольшими, но не менее прекрасными брильянтами. Виктория никогда не видела таких красивых украшений – столь лаконичных и изящных одновременно.

– Боже правый, милорд, я не могу его надеть.

– Не вижу никаких причин его не надевать, – возразил он, взял ее за руку и надел кольцо на палец.

– Но все решат, будто мы обручены, – заявила она напряженным голосом, словно вот-вот разревется.

– А все и так уже пришли к такому выводу. Почему бы не сделать это официально?

Виктория мгновение колебалась, а затем покачала головой:

– Лорд Арнпрайор…

– Николас, – мягко перебил он и положил ее руку себе на грудь. – Или Ник.

Мисс Найт уставилась в его прекрасное лицо, и сила воли покинула ее. У нее даже защемило в груди – так сильно она его хотела.

– Носи кольцо ради меня, хотя бы одну ночь, – добавил граф, нежно целуя ее в губы.

Виктория обняла его за шею и прошептала:

– Хорошо, Николас.

В его глазах загорелся триумф, он взял Викторию на руки и направился к кровати с балдахином.

Завтра же. Завтра же она напишет Доминику. Она отказывается хранить секреты от Арнпрайора.

Он опустил ее на постель, и в голове Виктории остались только мысли о Николасе.

– Виктория, я собираюсь заняться с тобой любовью. Прямо сейчас, – с соблазнительной хрипотцой в голосе произнес он. – Ты не против?

Она дважды сглотнула, прежде чем решилась ответить:

– Не против. Пожалуйста. Сэр.

Ник рассмеялся. Он снял с нее туфли и запустил руки под юбку, отстегнул подвязки и стянул чулки. Виктория почувствовала возбуждение от прикосновения его больших, сильных рук.

Она начала гладить широкие плечи графа. Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– Виктория, я желаю тебя так, что едва могу сдерживаться, но пойми, я не хочу спешить.

– Я немного нервничаю, – призналась она.

– Просто скажи, если я буду делать что-то, неприятное тебе. Хорошо?

Он был так серьезен, что она не удержалась и улыбнулась.

– Превосходно. Готова выбраться из платья?

Виктория изобразила трагический вздох.

– Да, хотя оно такое красивое, что мне не хочется с ним расставаться.

– Можно и не расставаться, – с лукавой искрой во взгляде ответил Николас. – Правда, оно слегка помнется, прежде чем я закончу.

– Боже, как ужасно, – заявила она с напускным возмущением.

Арнпрайор быстро расстегнул пуговицы на спине и стянул с нее платье и сорочку. Платье он бережно положил в кресло.

– Как же ты прекрасна, – заявил Ник, разглядывая ее.