— Привет. — Улыбаюсь своему отражению. — Пока парни обедают, показываю тебе студию звукозаписи. — Поворачиваю планшет вокруг себя на вытянутых руках. Глазок камеры фиксирует каждый метр пространства. — Видишь? По сути, это коробка. Подожди.

Перешагиваю через провода.

— Смотри, здесь все так устроено, чтобы добиться более сочного звучания инструментов. Акустика помещения должна звучать меньше. Вокальные партии к этой песне пишем завтра, а… — Смеюсь, воображая, как она будет смотреть это видео. — Если сегодня не сдохнем, конечно. Пойдем, покажу барабанную установку. — Усаживаюсь на место барабанщика. — Вот сюда Ник садится, надевает наушники. Он должен хорошо слышать клик метронома и важные для него партии. Видишь, здесь куча проводов и микрофонов? Важно правильно отстроить мониторинг и качественно снять звук. Здесь все очень дорогое, как бы мне чего не сломать.

Отворачиваю планшет от себя. Держу его левой рукой, в правую беру палочку.

— Это барабаны: басс, малый, том-томы, тарелки — ведущие и акцентовые. Если Дима будет смотреть видео с тобой, скажет, если я где навру. Вот эти тарелки, прижатые друг к другу, как ракушка, называются «хай-хэт», ударник нажимает на педальку, и они открываются и закрываются. Вот так. — Нажимаю. — И звуки соответственно получаются разные. — Касаюсь палочкой. — Их чередование создает особый, ну, не знаю, шарм, что ли. Хай-хэты задают ритм. — Поворачиваю планшет, меняю угол съемки. — Или вот смотри, это крэш, а это райд. Базовые тарелки. Крэши дают быстро затухающий звук, а райды, — осторожно ударяю, — долгий и звонкий, будто шипящий, по ним играют кончиком палочки — по краю тарелки или по колоколу, в середине.

Передо мной появляется улыбающийся Ник. Качает головой и корчит рожи:

— Эй, звезда Ютуба, ролик для чайников снимаешь?

— Это для Ани, — объясняю я.

— О. Ну, привет, Аня! — Парень смущенно машет рукой в экран.

— А это наш звукорежиссер. — Направляю камеру на появившегося за пультом чувака. — Он очень крутой. Никто из нас так и не догадался, на каком инструменте этот парень играл. Разбирается просто во всем. И если наш Ник налажает, до записи следующих инструментов все будет отредактировано. — Слышно, как Никита усмехается. — А если я налажаю, то, наверное, меня заменят сессионным музыкантом. Ха-ха, надеюсь, не прокосячусь до такой степени. А, да, еще в студии просто классный кофе.

Встаю, навожу планшет на Ярика, стоящего за стеклом с кружечкой горячего напитка. Подзываю его жестом к себе.

— Сейчас, Анют, подожди. — Передаю парню гаджет, беру гитару. — Гляди. Яра, ты снимаешь? Ага. Вот, смотри, — сажусь на стул, обхватываю блестящий корпус руками, мягко провожу пальцами по струнам, — на этой бас-гитаре я буду играть. Она сделана вручную, у нее пять струн. А это уселок. — Показываю пальцем на здоровенный черный ящик. — А там дальше в другом зале «кабинет». Не спрашивай, что это. — А это дайрект-бокс, — указываю на маленькую коробочку с проводами, — он подключает меня, то есть гитару, и к пульту, и к усилителю.

Ярик тяжело вздыхает.

— Все, больше ничего не говорю, Солнце, а то ты опять будешь ругаться, что ни хрена не понимаешь. Позже еще немного поснимаю весь процесс. Не могу говорить, когда эти придурки на меня смотрят. — Показываю «фак» парням. — Бесите, чуваки. Хватит ржать!

Выхватываю планшет и останавливаю съемку. Больше всего мне сейчас хочется, чтобы скорее наступил вечер. Тогда я смогу хотя бы услышать ее голос.


Анна


— Послушайте, неделю назад мне сказали сделать запрос. Я сделала, сколько еще ждать? Неужели сложно просто посмотреть в компьютере и ответить?

Женщина поднимает на меня усталый взгляд. Складочка на ее лбу напряженно дергается.

— Девушка, я передала ваш запрос в архив. — Поправляет очки. — Поймите, что сейчас все абитуриенты в базе, а двадцать лет назад? Все было на бумаге. — Разводит руками. — Нужно перерыть кучу документов в архиве, чтобы отыскать нужного студента. А вы ни фамилии не знаете, ни факультета.

— Черт! — С глухим стуком опускаю ладони на ее стол. — Простите. — Выдавливаю, едва завидев испуг в ее глазах. — Простите меня. — Не стоило, наверное, стучать по столу секретаря ВУЗа. Просто меня нестерпимо тошнит, а утреннее свидание с унитазом не состоялось по причине того, что я опаздывала. И вот как раз сейчас мой вчерашний ужин просится наружу, а запах булочек, доносящийся из столовой, только усиливает вероятность того, что чей-то стол сейчас будет заблеван.

— Анька? Ты? — Раздается позади меня.

Оборачиваюсь, стискивая кулаки. Сейчас я покажу тебе Аньку! Но весь пыл улетучивается, едва я вижу, кто передо мной. Марат. Парень стоит в дверях, играя мышцами. Высокий, мощный, с бицепсами, рвущимися на волю из рукавов футболки, ставшей ему маленькой еще, наверное, в классе восьмом.

— Привет, — выдавливаю, замечая его удивление.

Еще бы. Я изменилась с момента нашей последней встречи. И если он только посмеет сказать, что у меня серое лицо, впавшие щеки и волосы цвета борща с майонезом, пристрелю на месте. Но парень просто оглядывает меня с ног до головы и широко скалится.

— Чо, как?!

Святые филологи. Я уже и забыла, почему рассталась с ним. Теперь припоминаю. Это дебил всем моим знакомым говорил при встрече: «Чо, как». Вместо приветствия. А еще у него было любимое выраженьице: «Вот это шлак», «Шлак ваще» или вот это «Да ну нах такой шлак». Помнится, поставила в один прекрасный день его в известность, что мы больше не вместе, развернулась и просто ушла. Вот легко и не сожалея. И надо же, не вспоминала потом ни разу.

Так почему же с Пашкой такое не прокатывает? Отправила его в другой город, где можно заниматься, чем захочется, в компании с женщиной, к которой ревную, на растерзание толпы поклонниц, которые у группы уже начинают появляться… И думаю о нем каждую свободную минуточку. И не свободную тоже. Думаю, думаю, думаю.

— Нормально, — тихо отвечаю я.

— Ну, ты ваще, — Марат разводит руками и, как макака, выпячивает вперед нижнюю губу. — Круто выглядишь, бэйба.

Ох… Ну, спасибо, что хоть шлаком не обзывает. Свезло так свезло. Еще бы не пялился так.

— Спасибо, — пожимаю плечами, подхожу к двери и пытаюсь протиснуться наружу. В нос ударяет запах его парфюма. Что-то ядреное. Древесное, кажется. Да он и сам выглядит, как лесоруб. Здоровенный детина, на котором вот-вот лопнет модная мальчуковая одежда, легкая небритость и что это… о, Боги, не верю глазам, — маникюр! Метродровосек, мать его!

— Ты куда? — Пытается догнать меня.

— Мне пора на работу.

— Все еще в том кафе работаешь?

А вот это тебе знать не обязательно. Как и то, что меня поставили на место Геннадьевны, чтобы не приходилось на время токсикоза умирать от ароматов, захвативших собой кухню и зал. Спасибо Диме и Маше, сижу теперь в офисе у открытого окна, еще и заметки для газеты пишу. Забавно, но читателям нравятся истории от загадочной официантки. Особенно вчерашняя, про ресторанных бомжей. Это такие люди, которые слоняются из угла в угол по кафе, подсаживаясь к разным компаниям и бухая за чужой счет. Вечно носят с собой какие-то сумки, портфели на лямке, чтобы походить на делового человека. Мы всех их знаем в лицо. Пашка… Мой Пашка… Он так смеялся, когда я зачитывала ему заметку по телефону…

— Ну… А… Ага. — Мычу в сторону бывшего.

Марат обгоняет меня и преграждает путь.

— Анька, а…

Сейчас всеку ему. Вот гад. Сейчас все выскажу. Как он смеет меня так называть? И почему я раньше ему это позволяла?

— Аньк.

Остановилась.

— Что?

— Ты чо, как? Чо трубки у меня не брала?

И как я могла забыть, что этот идиот учится в этом сраном ВУЗе? Угораздило же встретиться.

— Слушай, Марат… — Поправляю спереди платье. Животик еще не заметен, но все равно — втягивать уже не получается. Он тугой, плотный и уже слегка округлый. Вот прям слегка. — Я приходила сюда по делам, а сейчас мне нужно идти.

— Не хочешь, значит, говорить. — Парень складывает руки на груди. — Ну, и лана, чо. Я ж не давлю. Просто хотел узнать, чо и как. Как сама?

Еще немного, и от его туалетной воды меня вывернет наизнанку.

— Нормально, — выдыхаю с шумом, — у меня все нормально.

Он и не думает сдвигаться с места. Обойти, что ли, его?

— Чо сюда приходила? Я уж понял, что не из-за меня.

— Искала одного человека, но не нашла.

— Может, я чо помогу?

Не «чо», а чем. Мы как, вообще, общались раньше? Ах, да. Мы были заняты немного другим. И слава богу, совсем недолгое время. Рядом с таким неандертальцем деградировать можно в два счета.

— Вряд ли. Этот человек учился здесь двадцать лет назад, и даже архив пока не может мне помочь.

— Мм… — Многозначительно кивает Марат. Задумался. И когда я уже хочу, наконец, улизнуть, воспользовавшись тем, что этот бугай завис, он хватает меня за руку и куда-то тащит.

— Эй, полегче!

— Эм… прости. — Ослабляет хватку, но продолжает вести за собой. — Сейчас покажу человека, который может помочь.

Надо же. Может ведь еще и разговаривать нормально.

— Ну, там, чо и как, чо, где и кто. Все знает. — Добавляет Марат, развеивая мои сомнения.

Послушно плетусь следом.

— Федор Асхатович, можно? — Мой сопровождающий заглядывает в один из кабинетов. Читаю табличку: «деканат». Ясненько. — У меня тут девушка к вам с вопросом.

И он буквально впихивает меня внутрь, заходит следом и закрывает дверь.

Вижу перед собой за столом тщедушного старикашку, одетого по моде послевоенных лет. Коротковатые для его роста брючки, хлопковая рубашка, вязаный жилет. Тонкие седые волосинки зачесаны так, чтобы немного прикрыть собой лысину. Морщинистые руки застыли над бумагами. На носу очки на цепочке.