Анна Джейн - Влюблённая ведьма

Все началось обыденно — инспектор ГИБДД попросил нас остановиться взмахом жезла, и Олег послушно припарковался рядом с патрульной машиной. Он спокойно открыл окошко и протянул документы мужчине, который сухо представился капитаном Васильевым. Я отвечала на сообщение Женьки, когда полицейский заявил, что машина Олега проходит по какой-то ориентировке. Поэтому он «намерен произвести досмотр транспортного средства». Олег удивленно на него взглянул, но согласился — все с тем же спокойствием. Он ничего не боялся. Знал, что не совершал ничего противоправного. И, повернувшись ко мне, улыбнулся, словно давая знать, что все хорошо.

Нас попросили выйти из машины, подвели двух каких-то мужчин — как оказалось, понятых, и, снимая все происходящее на камеру, начали этот самый досмотр. Олег держался уверенно и помогал инспекторам — сам открывал багажник, капот и бардачок, и я, глядя на него, не волновалась. Я была уверена, что еще несколько минут, и мы поедем дальше. Окажемся у него в квартире, я похвастаюсь своим тортиком, обниму Олега и буду целовать его до тех пор, пока губы не начнут гореть. И этот день станет прекрасным и светлым. Полным страсти и нежности. Ожидания новогоднего чуда. Любви.

Но этого не произошло.

Под задним сидением машины Олега нашли странный пакетик, скрученный в несколько раз, и я сразу поняла, что в нем может быть. Олег — тоже. Наркотики. Я ошарашенно смотрела на Олега и впервые за все время нашего общения увидела страх. Правда, страх тотчас сменился показным каменным равнодушием.

Я смотрела на этот пакетик как на бомбу замедленного действия, зная, что она рванет. И она рванула. Олега стали подозревать в хранении и продаже наркотиков. Моего Олега! В таком откровенном дерьме! Мне даже дышать стало сложно, и пульс стучался в висках так громко, что в какие-то моменты я слышала только его, а не голос полицейских и Олега.

Дальнейшее я помнила плохо — все было словно в тумане. Приехали еще какие-то люди. Нас обыскивали, задавали вопросы, составили протокол. Заставили подписать кучу бумаг, каждую из которых Олег внимательно читал. Все это длилось безумно долго и мучительно, и в какой-то момент мне начало казаться, что я наблюдаю за происходящим откуда-то сверху, снимая все на камеру телефона — это единственное, что я смогла придумать.

Торт, который я пекла для Олега с такой любовью, тоже был досмотрен — его вытащили из коробки, помяли, а после и вовсе уронили на асфальт.

Когда нам обоим делали смывы с рук, мне хотелось смеяться в голос — столь абсурдной казалась ситуация, в которую мы попали. Как это вообще возможно? Что происходит? Наверное, на моем лице было написано такое злое отчаяние, что Олег обнял меня и сказал на ухо:

— Все будет хорошо, Таня.

Мне хотелось верить в это, но я лишь закусила губу, чувствуя собственное бессилие перед происходящим. Откуда у Олега в машине наркотики? Он точно их не употребляет. И абсолютно точно не продает. Я попыталась донести это до полицейских, которые делали свою работу с равнодушными лицами, но Олег мягко остановил меня.

Олег потребовал адвоката, а еще — прохождения медицинского освидетельствования. Полицейские переглянулись, но согласились. Попросили нас сесть в разные машины и повезли в отделение. Для них все происходящее было обыденным, а мне казалось, что моя счастливая жизнь рушится по кусочкам.

— Ты же веришь мне? — тихо спросил Олег, прежде, чем мы расселись по разным машинам. — Это не мое. Веришь?

— Верю, — твердо ответила я. Разве я могла иначе? — Конечно, верю. Это не твое.

— Так все говорят, — насмешливо сказал кто-то из полицейских. — То подбросили, то случайно нашел, то друг попросил подержать у себя.

Олег одарил его ледяным взглядом, от которого тому стало не по себе.

— Позвони Чернову, Таня, — продолжал Олег. — У тебя ведь есть его телефон? Он поможет.

— А ты? — хрипло спросила я, чувствуя в глазах слезы.

— За меня не беспокойся. И помни — хоть ты пойдешь как свидетель, ничего не подписывай. Поняла?

Полицейский хмыкнул.

Олег первым сел в машину с мигалкой. Как преступник. Я последовала его примеру — тоже оказалась в салоне второго автомобиля.

Меня трясло от ужаса, злости и унижения. И в какой-то момент ко мне вдруг пришло осознание, что детские игры закончились — наступила жесткая взрослая жизнь. Настоящая. Та жизнь, за счастье в которой нужно бороться до последнего. Мне хотелось кричать и плакать, доказывать, что эти проклятые наркотики в заботливо свернутом пакетике подбросили, угрожать властью и деньгами собственного отца, чего я не делала никогда в жизни. Однако я молчала. Пыталась успокоиться и найти выход. Я должна была быть сильной.

В отделении я позвонила папе — звонок разрешили сделать только при одном из полицейских, и он примчался в течение получаса вместе со своим адвокатом, злой, как волк. Первым делом он удостоверился, что со мной все хорошо и пошел разговаривать с кем-то из начальства. Ибо еще через полчаса меня отпустили вместе с ним. В коридоре с синими стенами мы встретили Олега, которого сопровождал полицейский, и папа, уже видимо находясь в курсе дела, не нашел ничего лучше, как набросится на него и схватить за ворот пальто. Если бы не адвокат и полицейский, папа бы точно ударил Олега по лицу, а так лишь тихо сказал ему что-то такое, от чего на его скулах заходили желваки. Я попыталась вмешаться, но папа отпустил Олега, схватил меня за локоть и потащил за собой. Довел до машины и велел садиться внутрь. Он был так зол, что мне стало не по себе. Я никогда не видела папу в такой ярости. И я не хотела, чтобы он вот так узнал о наших с Олегом отношениях.

Я оказалась на переднем сидении, зная, что сейчас грянет буря. Хотелось съежиться в крохотный комочек, но я не могла позволить себе такую роскошь. Как говорится, если бороться, то до конца.

— Пап, я все объясню, — устало сказала я.

— А мне уже все объяснили, — хрипло ответил он, явно пытаясь прийти в себя. — Дочь связалась со взрослым мужиком, который употребляет наркоту. Красота.

— Олег не употребляет. Ему подбросили! — с жаром возразила я, чувствуя, как кровь прилипает к щекам.

— Да ты что, — посмотрел на меня как на дуру папа. — Подбросили? Ах он бедный-несчастный. Подбросили ему целый пакет травы! Я думал Ксюша ни черта в жизни не смыслит да в людях, но нет. Ты ее перещеголяла. Задушил бы подонка! — стукнул кулаком по панели приборов папа. — Как ты вообще с ним связалась, с этим Владыко? Познакомилась, когда этот урод к нам домой пришел?

Я отвела глаза, и папа, заметив это, поднял брови.

— Что, еще раньше? — сердито спросил он, вдруг все поняв. — Выходит, вы меня оба за идиота держали, что ли? Татьяна, ты смотри — узнаю, что балуешься этой дрянью, положу на лечение! Поняла меня? Поняла, спрашиваю, или нет?!

Папа так кричал на меня в салоне машины, что я едва не оглохла. Он грозился перестать давать мне денег и запереть дома, обещал способствовать тому, чтобы Олега посадили, сетовал на судьбу. А я не знала, что отвечать ему — просто сидела, уставившись в одну точку за стеклом. Мне было безумно плохо. И в какой-то момент я просто закрыла лицо ладонями.

— Ох, Танька, дура ты у меня, — резко успокоившись, вдруг устало сказал папа и погладил по волосам.

— Что теперь будет, пап? — не отнимая ладони от лица, спросила я шепотом.

— Виновные получат по заслугам, — жестко ответил он. — Не бойся, тебе ничего не будет. А вот Владыко…

— Он не виноват, — резко сказала я.

Это были последние слова, которые я сказала вслух в этот день.

Дома меня ждал скандал. Ругались все: родители, бабушка, даже брат, которые заявил мне, что я тупая, за что огреб. Только Ксю молчала — смотрела на меня большими испуганными глазами и молчала. Я понимала, что родные волновались за меня, но все равно ужасно злилась. Неужели они не понимают, что мне плохо? Неужели не видят, что я на грани?

Я сидела перед ними в кресле и сжимала руки в кулаки.

Папа превзошел всех.

— Я этого чертового придурка придушу! — кричал он с такой яростью, что даже собакам стало не по себе — Ронни спрятался под столом, а Эльф гавкал. Он всегда нервничал, когда разговаривали на повышенных тонах. — Пусть только выйдет! Каков поганец, а! Положил глаз на мою дочь! Как будто ровесниц нет, студентку ему подавай! Как ты с ним познакомилась? Таня, отвечай немедленно!

Я молчала.

— Совсем обалдел! Сам наркотой балуется, еще и дочь мою решил пристрастить! Говори, он предлагал тебе что-нибудь? Татьяна!

Я молчала.

— Зачем я только с ним связался, а?! Разорву с его проклятой компанией договор! А ты больше не смей с ним общаться. Поняла?

Я все равно молчала. Смотрела на него и сжимала губы.

— Да ты мне хоть слово скажешь?! — взорвался папа. Арчи вздрогнул, бабушка вздохнула и обняла его.

— Перестань, — встала вдруг с дивана мама, подошла ко мне и положила руку на плечо, давая понять, что поддерживает меня. — Володя, хватит кричать.

— А что я должен делать? — спросил папа, тяжело дыша от ярости.

— Для начала успокоиться. Посмотри на Таню. Ты вообще видишь, что ей плохо?

— Я о ней беспокоюсь!

— Мы все о ней беспокоимся, — отрезала мама. — Но сейчас не время для разборок. Девочке и без того тяжело. Ты вообще понимаешь, что ей пришлось сейчас пережить?

— А меня никто не хочет спросить, что пережил я? — сквозь зубы спросил папа. — Когда она мне позвонила во время совещания и сказала, что ее задержали. Когда я стал пробивать по своим каналам информацию и понял, что из-за наркотиков. Когда как идиот унижался перед полковником, чтобы забрать ее. Конечно, наплевать. У меня-то чувств нет, я железный человек. Это вы тут все творческие и одухотворенные. Я один мизантроп и тиран.