— Что ты сказал этому парню с усами, что он пропустил нас сюда? — я наклонилась к уху Бью, надеясь, что разрисованные фанаты возле нас меня не услышат.

— Секрет. Я не могу тебе этого рассказать, — он улыбнулся. — Тебе нравятся эти места?

Я не собиралась его упрашивать. Осмотревшись, я заметила, что мы сидим в центре стадиона. Со своего сидения я могла видеть движения мускулов разогревающихся игроков, тренеров, что-то пишущих на своих досках, и смешные движения Рамзеса, который двигался прямо к нам.

Я вытащила свой телефон.

— Ты меня не сфотографируешь? Это пункт из моего списка.

Бью склонил голову набок:

— Ты, что, берёшь пункты из моего списка для своего собственного?

— Да. Давай же, фотографируй, а то у меня не будет другого шанса.

Как только плюшевый барашек подошёл к нам, я потянула его за руку. Он положил своё огромное копыто мне на плечи и показал Бью большой палец.

— Подожди-ка, Рамзес, — Бью нажал на экран моего телефона, а затем занял свободное место рядом с талисманом. Он вытянул свою длинную руку и снял нас троих вместе. — Это будет здорово смотреться в блоге.

— Спасибо, Рамзес, — я обняла талисман, прежде другой фанат потянул его в противоположном направлении. Я посмотрела на фотографии в своём телефоне. Это была моя первая фотография с Бью, и я пыталась удержать себя от покраснения. Он выглядел очень мило. Мы мило смотрелись вместе, несмотря на огромного плюшевого барана между нами.

По залу раздался звонок. Настало время игры. Бью начал подпрыгивать вверх и вниз около меня, и я заметила, что и другие студенты подпрыгивают, словно лопающийся попкорн.

— Давай, прыгай, Лондон. Подпрыгивай, — он рассмеялся и начал бесконтрольно подпрыгивать.

Это было заразно. Я тоже начала подпрыгивать, подражая безудержной энергии других студентов в нашей секции, и улыбнулась Бью. Это было весело.

***

— Что ты думаешь о своей первой баскетбольной игре? — Бью и я вышли в морозную февральскую ночь. На самом деле, мне было жарко после всех этих прыжков и танцев. Воздух приятно бодрил.

— Мы выиграли! Это было невероятно!

— И почему это была твоя первая игра?

— Я задаю себе тот же вопрос. Я чувствую, что многое упустила за эти четыре года. Это было так весело. Спасибо за то, что взял меня с собой.

— По крайней мере, ты больше не баскетбольная девственница.

Хорошо, что мои щеки уже были красными от всего этого ликования, а то упоминание Бью о девственности, даже в спортивном контексте, определённо заставило бы меня покраснеть. Почему я вообще думаю в этом направлении?

— Чем ты хочешь заняться сейчас? — спросил он сквозь ревущий гул автобусов, припаркованных у тротуара. Мы спустились в самый конец по лестнице и теперь ждали, пока рассосётся очередь фанатов, садящихся в автобусы.

— О, я не знала, что ты хочешь заняться чем-то ещё, — он застал меня врасплох. Было ли это продолжением нашего лже-свидания? Мне стало сложно отделять проект от наших собственных желаний.

— Конечно. Нет, не бери в голову. У тебя, наверно, есть планы. Встретимся в классе на следующей неделе, — он начал отступать у меня на глазах.

— Постой. У меня нет никаких планов. Давай сходим куда-нибудь.

— Да? — он улыбнулся.

— Да. Только давай пойдём туда, где немного теплее. Я опять начинаю замерзать.

Он рассмеялся:

— Хорошо, кинозвезда. Пойдём, отогреем тебя где-нибудь.

Мне понравилось то, как он это сказал. От его слов уже стало теплее.

***

Я стояла позади Бью у стойки в кафе «Дриада». Я настояла на том, чтобы самой заплатить за свой чай. Конечно, это были свидания, хоть и ненастоящие, но Бью уже заплатил за вино, коктейли и билеты. Я должна была внести что-то сама в эти несуществующие отношения.

— Я займу нам столик, — он держал в руках огромную кружку. Я захихикала, когда увидела пенку в виде сердца в его кофе. Рыжая девушка за кассой наблюдала за ним, пока он уходил.

Я заказала ягодный чай, заплатила и заняла места напротив Бью.

— Ты не пьешь кофе? — верхняя губа Бью была покрыта пенкой.

— Подожди. У тебя здесь есть кое-что, — я потянулась к нему и провела большим пальцем по его полным губам. Под моими пальцами они ощущались твёрдыми, и неожиданно мне захотелось их поцеловать. Я осознала, что мои щёки горят. Без сомнений, бариста всё это видела. Она не прекращала пялиться на Бью.

— Спасибо, — он потянулся за салфеткой. — Как твой чай?

Смутившись, что нарушила его личное пространство, я решила отвлечься разговором:

— Хорошо. Я люблю ягодный чай.

Да уж. Не самый увлекательный комментарий. Я сделала осторожный глоток.

— Расскажи мне что-нибудь о Лондон Джеймс, актрисе и новоявленной любительнице баскетбола.

— Что, например?

— Не знаю. Откуда ты? Есть ли у тебя родители?

Я рассмеялась. Бью хорошо умел разрядить обстановку.

— Да, у меня есть родители. Они живут в Эшвилле3, там я и выросла.

— Это хорошее место для взросления.

— Да, наверное. Я никогда об этом не

думала. Я не большой фанат снега, да и зимы в общем, поэтому сколько себя помню, я планировала переехать туда, где тепло.

— Ты поэтому так решительно хочешь переехать в Лос-Анджелес? Бежишь от снежинок?

— Я ни от чего не убегаю. Я говорила тебе, что хочу стать актрисой. Я актриса.

Бью поднял руки, защищаясь:

— Я просто дразню тебя, Лондон. Я знаю, как важен для тебя Лос-Анджелес, — он осторожно отпил свой кофе, избегая появления пенных усов. — Что твои родители обо всём этом думают? Они согласны на твой переезд на другой конец страны?

Я вдохнула.

— Нет. Они определённо не согласны, но у меня с ними соглашение. Если я закончу со университет только с оценками «отлично», то могу идти и делать всё, что захочу. Они сказали, что будут поддерживать меня первые шесть месяцев, а потом я буду сама по себе. Я либо вернусь домой в Эшвилл, либо заработаю на билет в Калифорнию.

— Хмм, — Бью выглядел так, словно вычислял что-то в уме.

— Что? Ты не одобряешь?

— Нет. Дело не в этом. Мне кажется, это круто, что ты собираешься делать то, что сама хочешь. Просто теперь я понимаю почему тебе нужно только «отлично». Это имеет смысл. В тебе гораздо больше смысла.

— Спасибо, наверное, — я не была уверена, какое мнение обо мне сформировал Бью.

— Это хорошо. Слишком много людей бросают свои мечты.

Я не могла винить в этом алкоголь, так как всё, что я пила во время игры была кола, а сейчас я пила ягодный чай, однако вопрос просто вылетел из моего рта:

— Как ты?

Он выглядел озадаченным:

— О чём ты?

— Ты действительно хочешь учиться на юриста и следовать по стопам матери?

— Конечно. Почему бы и нет?

Я уже перешла черту и не хотела отступать:

— Ты не тот тип людей, что становятся юристами.

— Прости?

— В тебе слишком много авантюризма, Бью, для того чтобы просиживать весь день за столом или на встречах. Ты умрёшь со скуки, выслушивая показания и споря в зале суда. Окей, ты хорош в спорах, но ты устанешь от них.

Его смех разнёсся по всей кофейне. Мне не нравилось, что мы привлекали внимание других людей в кафе и этой чёртовой баристы.

— Та, с кем я встречаюсь не по-настоящему, кажется, думает, что знает всё о том, кто я на самом деле, что мне нужно и чего я хочу.

Я подавила импульс сглотнуть. Чего он хочет? Разве он не видит, что всё, чего я хочу сейчас — это прикоснуться к его губам? Он наклонился ко мне, его глаза смотрели сквозь меня, заставляя меня чувствовать слабость в коленях. Он был прав. Я действительно думала, что знаю его, и его планы после выпускного не казались мне правильными. Он был прав в кое-чём ещё — я не была его девушкой. Услышав это от него, часть меня захотела, чтобы это было неправдой.

— Просто зови меня своей наблюдательной ненастоящей девушкой.

Бью откинулся на своём сидении и прочистил горло. Окей. Я зашла слишком далеко.

— Ты готова? — Бью встал. Я догадалась, что это было намёком на то, что свидание окончено.

— Да.

Я вышла из кофейни вслед за ним, но засомневалась подходить ли мне к мотоциклу или нет. Кажется, я перевернула наше свидание с ног на голову. Я должна была открыться ему и сказать, что знаю, какого это, когда от тебя ждут определённой жизни. И о том, что я знаю, как сложно освободиться от чувства вины из-за того, что ты разочаровываешь людей, которые тебе небезразличны, потому что ты хочешь, чтобы они видели только твои успехи. Однако, я не сказала ему ничего из этого. Несмотря на то, что мне было легко обнажать своё сердце на сцене, являя миру каждую человеческую эмоцию, делиться всем этим с Бью вынуждало меня чувствовать себя уязвимой больше, чем я того хотела.

— Ты можешь меня подвезти?

Он мне не ответил. Просто протянул пассажирский шлем и подождал, пока я заберусь на мотоцикл. Прежде чем я смогла решить, куда положить руки, он потянулся, схватил и крепко обернул их вокруг своей груди.

Я прижалась своим телом к его спине и положила голову ему на плечо. Он сжал мою ладонь, прежде чем завести мотоцикл и вывезти нас с парковки. Мы перестали говорить, но не перестали общаться.

Когда мы подъехали к моей подъездной дорожке, дома не горел свет. Нина, наверное, уже спала, а Кэндис до сих пор была у Пирса.

Я слезла с мотоцикла и посмотрела на Бью. Стоять рядом с ним теперь ощущалось как-то по-другому. Я не была готова завершить это лже-свидание. Чувство волнения, циркулирующее во мне в течение нескольких недель, снова зашевелилось внутри. Я пробежалась по списку способов попрощаться, но всё, на чём я могла сфокусироваться были эти губы и тёмные глаза. Мой разум был абсолютно пустым.

— Спокойной ночи, Лондон, — Бью надел свой шлем и опустил солнцезащитный козырёк.