Макси Фэй - Вместе

Ее глаза светились от пережитого восторга, щеки раскраснелись, а рыжие хвостики, что она собрала из волос перед полетом, растрепались. Неожиданно она бросилась к нему на шею и крепко обняла.

– Спасибо, Гриш! Я никогда такого не делала, все боялась, а оказалось – это так круто!!!

А потом так же резко от него отпрянула и смутилась, испугавшись своего порыва.

– Пошли дальше? – спросил он, пытаясь замять неловкий момент. – Может, на подземную экскурсию сходим? Там тоже интересно, я бывал как-то.

– А я нет. Мама боялась пещер и мы никогда вниз не спускались. Так что давай, – ему показалось, что она снова загрустила.

– Моя бы хоть чего-нибудь боялась… – пробурчал он в ответ. – Вечно нас по всякому экстриму таскала, говорила: «Мужик должен все попробовать и ничего не бояться». Она даже с парашютом до сих пор прыгает, представляешь? Каждый год, ровно пятого июня. Называет этот день своим личным Днем ВДВэшника.

– Ничего себе. Прикольно! А ты прыгал?

– Конечно. Это называлось инициация. Она притащила меня на аэродром в день пятнадцатилетия и сказала: «Будем прыгать!» А у меня парашют не сразу раскрылся, я вообще чуть не обделался там, и больше на такие развлечения ни ногой.

– А на троллее лететь не боялся?

– Тут-то чего бояться? – удивился он. – Ты их ремни и тросы видела? Фиг что оторвется. И куча народу следит за тем, чтобы это безопасно было. А в небе ты один, сам по себе и слишком многое может пойти не так…

Отстояв еще одну очередь (народу в этот солнечный день было много), они посетили и штольни подземной Рускеалы. Джели гида почти не слушала, но зато умудрилась, достав из рюкзака косметический карандаш, оставить свое имя на скалистой стене. Грир усмехнулся и тоже написал название своей группы, а еще нарисовал фак. Ребячество, конечно, но это было весело. А еще они загораживали друг друга спиной, чтобы никто не заметил хулиганства. А потом, уже выбравшись наверх, хохотали над своей проделкой…

Минут через пятнадцать Джели вышла из душа. В коротких шортиках и маечке с котенком, а на волосах был высокий белый тюрбан. Она сбросила ворох одежды на стул и принялась сушить полотенцем волосы, чуть наклонившись. А Грир не мог оторвать глаз от упругой попы и округлых очертаний груди под майкой, похоже, белья девушка не одела. Она заметила его взгляд и недовольно сощурила глаза.

– Я тоже в душ, – нашелся парень и подскочил со своей кровати. – А потом предлагаю немножко порепетировать и спать. Ребята завтра рано приедут, будем на рассвете снимать, пока в парке нет никого.

Когда он вышел, тоже переодевшись в домашние штаны и футболку, Джели сидела в кровати, укрыв ноги покрывалом, и писала что-то в телефон.

– Я готов. Порепетируем нашу сцену?

– Давай, – сразу согласилась она и повернулась к нему. Замерла на пару секунд, а потом, порывисто всплеснув руками, воскликнула: – Я так скучала по тебе!

– А ты так и собираешься сидеть на кровати? – удивился Грир.– Давай прямо с движениями порепетируем? Вот тут будет наша лавочка.

– Хорошо, – вздохнула Джели, и отошла к дальней стене.

Он присел на край кровати и стал вертеть в руках телефон, будто маясь ожиданием. Потом резко встал. Джели бросилась к нему на шею, и он тут же заключил ее в объятья. Пересилив себя (почему внутри него было сопротивление этому), потянулся к губам и поцеловал девушку. Она испуганно отпрянула и тяжело задышала, глаза быстро наполнялись слезами.

– Нет-нет, я не могу, – всхлипывая, замотала головой девушка, – давай пока без этого, ладно?

Гриша взял ее за подбородок и заглянул в глаза:

– Что этот мудак с тобой сделал?

Она помотала головой, не желая ничего рассказывать. Грир скрипнул зубами и снова прижал ее к себе. Крепко обнял, поглаживая по голове и спине, прижавшись губами к затылку. Джели плакала, уткнувшись в его футболку. Худенькие плечи вздрагивали, она вся сжалась, будто пыталась скрыться ото всех в его руках. Гриша никак не мог понять, что сейчас происходит, но ему очень хотелось не отпускать от себя эту девушку, оберегать, защищать, делать счастливой…

Через несколько минут она успокоилась и мягко высвободилась, шмыгая носом и утирая слезы.

– Спасибо, я в порядке, – прикоснулась пальцами к мокрым пятнам, оставшимся на футболке от ее слез: – Прости за эти лужи. Давай дальше, только без поцелуя. Мне нужно еще немного времени, а потом я смогу.

– Хорошо, – попытался улыбнуться Грир.

Усадил девушку на импровизированную лавочку, и они продолжили, держась за руки:

– Я так скучала по тебе!

– Я тоже скучал! Поговорила с Натальей?…

Воскресное утро у Лики – всегда время танцев. Музыка подбирается в зависимости от настроения: под классику она воображает себя балериной, задирает ноги и садится на шпагат; под восточную музыку – исполняет танец живота, позвякивая монетками и скрывая лицо за платком; под современную – отрывисто двигается в лучах мощных светильников. Сегодня в ее квартире на всю катушку грохочет «Gangnam Style». О соседях Лика не волнуется: стены в старом фонде довольно толстые, а свои она еще дополнительно покрыла шумоизоляцией, чтобы не смущать соседей ночами – ведь она никогда себя не сдерживала во время постельных игрищ.

Сегодня «sexy lady» отплясывает прямо в нижнем белье: кружевные шортики и корсет мелькают то в одном, то в другом зеркальном шестиграннике, что в произвольном порядке наклеены на стене ее гостиной. Выкручивает бедрами восьмерки, оттопыривает попку, прыгая назад, извивается под зажигательные ритмы, любуясь своим красивым телом. Не сказать, что она тратит слишком много сил на поддержание себя в форме – спорт и танцы по настроению, еда – тоже без всяких запретов, она вообще мало думает о похудении: голова вечно забита потрясающими поворотами сюжета и поисками оных, а тело постоянно требует секса. Лика удовлетворяет все свои хотелки сразу же, как только они возникают – и в этом весь секрет ее прекрасного самочувствия и жизненной энергии.

Финальные аккорды пятого повтора сегодняшнего хита прерывает трель дверного звонка. Женщина наспех накидывает халат и бежит к дверям. На пороге стоит Егор, старший сын, – невероятный красавец двадцати шести лет, начинающий бизнесмен. Он смущенно разглядывает вспотевшую маму в криво запахнутом халате, из-под которого виднеется оранжевая кружевная лямка.

– Эм… Я, наверное, не вовремя, – мямлит он, стоя на пороге.

– Нет-нет, я одна, заходи, – хихикает Лика, затаскивая сына в квартиру. – Танцевала. Почти голышом. Иди на кухню, я сейчас.

Через несколько минут, уже в домашнем платье, она делает себе и сыну смузи, слушая последние новости со съемочной площадки. Егор выполнил ее просьбу – закрутил роман с девушкой, без которой не проходит ни один день съемок, и теперь Лика всегда будет в курсе всех сплетен.

– В общем, директор по кастингу капает на мозги режиссеру, что от Гришки и той девчонки толку не будет, и надо сразу брать запасные варианты. А там в претендентах ее то ли племянник, то ли еще какой родственник, и она хочет его продвинуть. А еще эта Алла Дмитриевна спит с продюсером, и если ребята реально не справятся, она может пустить в ход все доступные аргументы, чтобы их выгнать.

– Они справятся, – улыбается Лика. – Твой брат молодец, да и девушка серьезно настроена. Хочешь посмотреть?

Она протягивает сыну свой айфон с открытой фотографией – где на груди Гриши спит рыжеволосая девчонка. Она спрашивала вчера у него, как дела, а он вместо ответа отправил это фото из «Ласточки».

– Красиво они вместе смотрятся, правда? – снова умиляется Лика.

– Угу, – отвечает Егор, а потом задумчиво добавляет: – Любопытно…

– Что? – живо откликается Лика. Она просто обожает все любопытное.

– Да так, интересно. У Гришки отношения намечаются, у меня с Настеной как-то закрутилось быстро. Представляешь, будто даже дышать без нее не могу полной грудью. Вот прямо сейчас сижу и думаю, а где она, а что делает, а кого цвета на ней сегодня белье…

– Я очень рада за тебя, – Лика наклоняется к сыну и целует его в макушку. – Любовь – это счастье. Главное, не потерять ее по дурости или нерешительности. А то потом всю жизнь жалеть будешь, а ничего уже не исправить. И разойдутся ваши пути-дорожки в разные стороны. У нее своя семья будет, у тебя своя… – ее голос становится все тише и печальнее.

– Мам, ты чего? – испуганно прерывает ее Егор. – У нас все хорошо, а любовь ли это или так, увлечение, – время покажет. Не волнуйся, я своего не упущу. Но я не о том хотел с тобой поговорить. У Зара проблемы, тоже на любовном фронте, кстати.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Лика, вмиг забыв про свои грустные мысли.

– Не знаю, вправе ли я тебе все подробности рассказывать… В общем, он кое-кого встретил, влюбился, а потом они разругались. И теперь наш дон жуан топит свое горе в бутылке. Я убедил его выйти на работу завтра, так-то у него еще две недели отдыха, но пусть уж лучше чем-нибудь полезным займется вместо саморазрушения. Тебе бы с ним поговорить, может, разберешься, в чем проблема, и помочь сможешь.

– Да, конечно, я поговорю с ним, – обеспокоенно говорит Лика. Она рада, что ее мальчики вступают в мир взрослых отношений, но вот любовные страдания им совсем ни к чему. Счастье – пусть будет только оно. Она достаточно настрадалась в прошлом – на несколько жизней хватит – пусть вселенная это учитывает и не мучает ее сыновей!

Три часа спустя Лика задумчиво просматривает список контактов в телефоне. Захар обещал заехать завтра, сослался на плохое самочувствие и необходимость подготовиться к первому рабочему дню в фирме Егора. Лика не настаивала, сказала только, что очень соскучилась и хочет с ним повидаться. В этом году ее средний сын закончил юридический факультет, на последнем курсе подрабатывал в мелкой конторе консультантом. Недавно уволился, чтобы заступить на нормальную перспективную должность с белой зарплатой под крылом старшего брата.