В пятницу, когда он собирался уже уходить и складывал в стопку сценарий, девушка взяла его ласково за руку:

– Ну и когда ты собирался мне это рассказать?

– Что рассказать? – прикинулся дурачком он, догадываясь о том, что она имела в виду.

– Иди сюда, – сказала Джели и притянула его к себе, крепко обнимая, а потом сказала на ухо: – я очень-очень рада, что у меня теперь есть такой классный брат!

Он посмотрел на нее, не веря в только что услышанное. Девушка улыбалась и кивала, подтверждая сказанное.

– Когда ты узнала? – спросил он, отстраняясь.

– Папа вчера рассказал. Вернее, он рассказал еще на прошлой неделе, что узнал про сына, но только вчера признался, что это ты.

– И что ты об этом думаешь? – Гриша пытливо посмотрел на девушку.

– Я же сказала, – улыбнулась Джели, а потом громко и отчетливо повторила: – я очень и очень рада, что у меня есть такой классный брат! Честно говоря, немного переживала, что он окажется каким-нибудь придурком.

Гриша усмехнулся, да уж, всякое могло быть.

– Я всегда хотела братика или сестренку. Помню, лет в пять прямо требовала у мамы: пойдем в магазин и купим себе лялечку! Но они всегда говорили, что им и одной меня с лихвой хватает. А когда я стала постарше, мама призналась, что не может больше родить, ей там повредили что-то, когда меня вытаскивали, – Джели вздохнула, видимо, вспоминая маму.

– Я тоже рад, что у меня теперь есть сестренка, – сказал он, чтобы подбодрить девушку.

Потом в палату завалился Захар с букетом, и Гриша поспешил ретироваться, чтобы не мешать влюбленным.

В субботу уже после трех братья были дома, что было немного странным: у обоих выходной, у обоих есть девушки и отношения в романтической стадии. Однако они сделали все свои дела с утра и вернулись домой. Они и его предупредили, чтобы он ничего не планировал на вторую половину дня, обещая сюрприз. Они вообще всю неделю мелькали рядом слишком часто – ночевали дома, вместе ужинали, смотрели фильмы или сериалы, то один то второй заводили долгие беседы. Гриша понимал, для чего они это делают – так Егор и Захар пытаются поддержать его, показать, что в их отношении к нему ничего не изменилось, что все нормально. Но если честно – его вся эта забота только напрягала, слишком уж явной она была. И хотя Грир понимал, что братья хотят как лучше, и он должен быть им благодарен, где-то в глубине души он все больше раздражался. Но старательно делал вид, что все хорошо и его все эти случившиеся мамины откровения вообще не парят.

А устроить в этот выходной братья решили «праздник живота» – так они его назвали в детстве. Заготовили разного мяса и вместе вышли во двор, чтобы его приготовить. Жарили шашлыки и курицу на гриле, подрумянивали сосиски и тут же поедали все это с пылу с жару, закусывая свежими овощами и зеленью. Весело болтали и травили анекдоты, Грир даже спел парочку своих песен – просто так, даже без музыки, и произвел явное впечатление на братьев. Он хотел показать им и новый клип, который уже смонтировал, но еще не выбросил на ютюб, но вовремя вспомнил, что в клипе они с Джели типа целуются и решил лишний раз не драконить Захара.

Наевшись до отвала, парни развалились на диванах и креслах в гостиной, включили фоном «Южный парк» и начали лениво играть в дженгу. Настольных игр у них была целая коллекция, мама с детства приучала их к ним. И потом, уже повзрослев, они собирались иногда все втроем и играли – в скрабл или монополию, имаджинариум или каркассон, дженгу или гембло – по настроению. Бывало, что к их троице присоединялся отец и играть становилось гораздо интереснее, потому что обыграть Михаила в играх на логику было довольно сложно.

И так они играли, поднимая башню все выше и выше, периодически ржали над шутками сериала и в целом неплохо проводили время, совсем как раньше. Если бы ни одна навязчивая мысль, которая грызла Грира изнутри, – желание выяснить, насколько же он отличается от Романовых внешне. Он украдкой сравнивал лица и фигуры братьев со своим лицом и своей фигурой и пытался находить схожие черты. Они были, естественно, как же иначе. Но все-таки у Егора с Захаром общего было гораздо больше, чем у любого из них с ним.

Неожиданно раздался звонок, Зар подскочил к окну, ругнулся и подошел к домофону.

– В этом доме тебе не рады, мам, уходи, – твердо сказал в трубку и отключился.

– Блин! Ты что творишь??? – вскрикнул Егор и бросился к воротам.

Спустя минуту они уже видели, как Лика зашла во двор и тепло обняла старшего сына. Захар растерянно взглянул на брата, взъерошил свои волосы, выругался и ушел на кухню. А Гриша смотрел в окно на то, как мать тихо переговаривается с Егором, и внутри него зарождалась злость. Подскочил с места и резким взмахом руки разрушил построенную башню. Но этого ему оказалось мало и парень перевернул журнальный столик, на котором остались бокалы и обломки башни. Громко рыкнул и скрылся в своей комнате, закрыв дверь на защелку.

Тихий, но уверенный стук раздался спустя пять минут. Грир сжал зубы и кулаки, продолжая сверлить яростным взглядом стену.

– Гриша, открой! Нам нужно поговорить!

Он продолжал молчать, прекрасно понимая, что мать не уйдет. По голосу слышал. Наверное, лучше открыть – раньше начнет, раньше закончит свои глупые оправдания: «Я не хотела! Прости! Он сам ко мне пришел!» – и что там еще она может сказать. Он распахнул дверь рывком и встал прямо в проходе, скрестив руки на груди:

– Говори!

– Это правда? – требовательно спросила Лика. – Ты принимаешь наркотики?

– А если и да, то что? – закричал он, злясь еще больше. Это Захар его сдал, или даже Егор. Братья называется! – Тебе всегда было плевать на меня!

– Это неправда, Гринька, неправда! – попятилась от него мать. – Я люблю тебя! Я беспокоюсь! Пожалуйста, скажи, что это не так!

– Это так, мама, так! – непонятно зачем соврал Грир. Хотя нет, как раз понятно зачем: хотел ее напугать, ошарашить, отомстить… – Наркотики, знаешь ли, отлично помогают справляться с хреновыми новостями!

Она на миг поникла, но потом вскинула голову и прищурилась:

– А по-другому с ними справляться у тебя духу не хватает? – произнесла и тут же закусила губу, видно, сообразив, что сказала лишнего. – Прости. Я никогда бы тебе не рассказала про него, мне пришлось.

– А мне что теперь делать? Что? Кого мне теперь отцом называть? Где жить? Что делать? Какого черта ты разрушила мою жизнь именно сейчас? Зачем ты вообще меня рожала, если я не был нужен ни тебе, ни ему?

Он бросал в лицо матери обвинения и никак не мог остановиться. Слезы подступали к глазам – за все обиды, пережитые в жизни. Разом, скопом – но мужики не плачут, поэтому он превращал эти слезы в ярость, в длинные острые копья, которые друг за другом запускал в мать. Она тоже была хороша – разбитая, израненная, но изо всех сил защищающаяся львица. Он не слушал, что она там говорит, лишь громче и громче начинал орать сам…

– Ты была шлюхой, шлюхой и осталась! – вырвалось из него наконец то, что он говорить никак не собирался.

В тот же миг непонятно откуда возник взбешенный Егор, и в его щеку врезался мощный кулак. Отлетая к стене, затуманенными глазами он видел, как на Егора накинулся Захар, пытаясь его удержать от удара или ударить сам, было непонятно. Слышал как разом все начали друг на друга орать, обвиняя или призывая успокоиться. Ударившись об косяк, Грир тут же выпрямился и бросился на Егора с криками:

– Какого хрена ты ее защищаешь?

Захар пытался его остановить, но он врезал и ему со словами:

– Это ты меня сдал!

Началась настоящая свара и уже непонятно было, кто кого бьет, а кто пытается всех успокоить. Когда же они схватились так, что никто из троих не мог сдвинуться с места, Егор вдруг спросил:

– А где мама?

Лики не было. Они растерянно расцепились, будто осознав, какую дичь сейчас творили. Егор бросился за мамой, а Захар встал и, растирая руки, глухо произнес:

– Это не я. Терентьев помог вытащить тебя от ментов, ему в отделении все рассказали.

– Че-ерт! – застонал Гриша, привалившись затылком к стене.

Казалось, весь мир теперь знает о его оплошности. И все они теперь будут капать на мозги, напоминать, «оберегать». Даже в глазах настоящего отца, с которым Гриша собирался наладить отношения, он теперь навсегда останется испачканным этой дрянью.

– Она уехала и телефон опять отключила, – доложил запыхавшийся Егор.

– Да идите вы все! – в сердцах крикнул Грир и ушел в свою комнату.

Ну их к черту! Всех! Раз все считают его наркоманом, он и будет наркоманом. Чтобы уж хоть в этом не разочаровывать родственничков! Контактов в телефоне и на компе у него не осталось, но он вспомнил пару ребят, которые частенько баловались солями, и знал, в каком клубе они обычно тусят. Парень запихал в карман пачку наличных и выпрыгнул в окно, чтобы лишний раз не проходить мимо братьев. Братьев-предателей, так вот стоит их теперь называть. Один полностью на стороне матери, другой сдал его настоящему отцу. Ну и пошли они! Теперь Грир-пока-еще-Романов сам по себе! А скоро он и фамилию изменит, чтобы не иметь с ними ничего общего. Теперь все будет по-другому! Парень легко перемахнул через забор позади дома и быстро зашагал в сторону шоссе.

Соучастник

Влад снова посмотрел на часы – серебристые ролекс, подарок Райского за хорошую работу. Час ночи – как же долго тянутся эти сутки. Мучительно долго часы сменяются часами и ничего не меняется. А может быть, дело не во времени, а в нем? Чего же он ждет? Ведь можно просто взять и позвонить ей… Но зачем?

Прошлая неделя была сумасшедшей. Из-за Джели изменили график съемок – и он теперь ездил на студию почти каждый день. Плюс основная работа и посещение дочки в больнице – он уже и не помнил, когда спал больше четырех часов подряд – все какими-то урывками, когда придется. А еще постоянно переживал о сыне. На этой неделе совместных сцен в сериале не было и они встречались лишь пару раз в больнице, здоровались и расходились каждый в свою сторону. Влад не навязывался, видел, что паренек не готов еще. Но был благодарен, что тот навещает Джели, скрашивает ее одиночество и помогает репетировать. Странно так, что они встретились и сдружились еще до того, как все узнали правду. Видно, какие-то родственные узы взыграли, а может, и просто так совпало. В любом случае, он был рад за своих детей. И ждал, когда и сам сможет нормально общаться с сыном.