Она вздрогнула, услышав мой голос, а Быстров повернулся ко мне лицом, спиной заслоняя свою избранницу от меня. Не поможет. Я уйду только после того, как получу ответы на интересующие меня вопросы.


— Опять ты? Тебе же сказали все вчера… Сколько можно оббивать пороги? Все, лавка прикрылась. Уходи!


Быстров поравнялся со мной, но я приехал не с ним разговоры вести. Если ему что-то не нравилось, то мог прямо сейчас выйти из палаты и подождать, когда мы закончим с Полиной.


— Остался у меня один вопрос. Невыясненный, — с мрачной усмешкой произнес я, и заметил, что Быстров потянул ко мне руку. Я перехватил ее в последний момент, и вывернул ему за спину.


Драк устраивать не собирался, но судя по тому, как уперся это бык и был настроен почесать об меня свои кулаки, про мирные переговоры с его стороны речи не шло. Но черта с два я доставлю ему такое удовольствие. Вытолкав его за дверь, я захлопнул ее и закрыл изнутри на замок. Взял в руки стул и подпер им ручку, чтобы наверняка никто к нам не сунулся.


Медленно повернулся в сторону Полины и, заметив ее ошеломленный вид, шумно вздохнул.


— Что ты себе позволяешь? Я же сказала тебе все вчера… Это и в самом деле переходит все границы!


В глубине ее глаз застыл ужас, хотя она всячески пыталась его скрыть. Но теперь я иначе смотрел на всю эту ситуацию. И понимал чего она так боялась. Приблизился к ней, вложив руки в карманы брюк, и не сводил пристального взгляда с ее лица, смотря на него сверху вниз. Быстров молотил кулаками в дверь, кричал, что вызовет охрану, но я не слушал его и игнорировал эти звуки. Пусть хоть ОМОН позовет на подмогу. Пока я не услышу правду, никто из этой палаты не выйдет.


— Рассказывай. Все рассказывай, — потребовал я. — От начала и до самого конца. Зачем скрыла дочь? Хотя зачем и так понятно, раз вела шашни с моим отцом. Но теперь я хочу знать подробности.


Полина сильно побледнела, слегка пошатнулась, а затем попятилась назад, потрясенная услышанным. Дошла до стены и остановилась, резко втянула в себя воздух, и покачала головой из стороны в сторону, смотря на меня большими, испуганными глазами. Прямое попадание. В яблочко. Значит в Сафине действительно текла кровь Шалимовых, я не ошибся в своих предположениях. И хорошо, что не привел Полину в дом, потому что лишиться последнего близкого человека не входило в мои планы, а эта правда убила бы мою мать.

20

Полина


Ледяной пронизывающий взгляд синих глаз вызывал дрожь во всем теле. Роберт подошел так близко, что мне стала видна едва заметная щетина на его лице, а в нос ударил древесный запах его одеколона.


— Что молчишь, Полина? Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне правду.


Мне казалось, что я лишусь чувств. Прямо в эту же минуту. Все его слова звучали, как раскаты грома, оглушали, вызывали лишь одно желание: скрыться в самый дальний и безопасный угол, чтобы переждать ненастье.


Откуда он узнал про Сафину и с чего взял, что я спала с его отцом? Вздохнув и выдохнув несколько раз, я перевела взгляд в сторону двери, которая сотрясалась от ударов Быстрова.


— Полина, — я уловила в тоне Роберта сильное раздражение.


Время шло, а я не могла собраться с мыслями, сил не было произнести даже звука. Мне казалось, что никогда в жизни я не была такой несчастной, как сейчас. Неужели пришло время расплачиваться за совершенные ошибки? Но я все еще была не готова…


— Откуда ты узнал про Сафину? — сиплым голосом спросила я.


Он на секунду закрыл глаза и покачал головой:


— Вчера, когда отвозил ее домой. Дамиру пришлось переодевать в машине, а твоя дочь заметила ее родимое пятно на спине и сказала, что у нее такое же только чуть-чуть побольше. Теперь я понимаю почему тебе стало плохо в детском отделении, когда ты увидела впервые мою дочь. Из-за этой отметины, да? Поэтому не хотела, чтобы я был в вашей жизни? Боялась, что я узнаю правду? Одного не понимаю: зачем ты скрывала дочь? Отец знал, что…


— Причем здесь твой отец? — перебила я Роберта. — Сафина не его дочь, а твоя…


Он медленно растянул губы в оскале, обнажив крепкие белые зубы.


— Что значит моя дочь? Как это возможно?


Не имело смысла отпираться, когда меня в буквальном смысле прижали к стенке. Да и не осталось у меня на это моральных сил. Перед глазами все кружилось, колени дрожали от слабости. Секрет, который мы хранили с Кристиной, этот страшный скелет, пора уже было достать из шкафа и явить миру.


— Полина! — прорычал Роберт. — Мне клещами вытягивать из тебя слова? Говори.


Я поджала губы, почувствовав, как в уголках глаз начала собираться влага. Ума не приложу, что теперь ждало нас с Сафиной, но сейчас я смотрела на Роберта, а видела перед собой его ужасного отца. И Кристину, которая пришла в тот злополучный вечер домой, растрепанная, едва стоящая на ногах, с размазанной тушью на щеках и диким, животным страхом в глазах.


— Мне… Мне нехорошо, — тихим голосом произнесла и начала сползать вниз по стене.


Роберт подхватил меня на руки, и в это же мгновение дверь с грохотом открылась, а на пороге появился Быстров. По мне лучше бы он оставил нас с Шалимовым одних, чтобы я разом отрезала все, что так сильно болело последние шесть лет.


— Что ты с ней сделал? — взревел он. — Положи ее на кровать и отойди от нее немедленно, иначе я за себя не ручаюсь.


Роберт негромко выругался, но приказ Быстрова выполнил и опустил меня на кровать. У меня все кружилось перед глазами, но все же я нашла в себе силы открыть их, и попросила Пашу выйти. Роберт прав, пусть правда раскроется, раз он узнал о Сафине. Я устала таскать эти тяжелые камни за пазухой. Хватит.


— Что значит выйти, Полина? Ты посмотри до чего он тебя довел! Ты же на ногах не стоишь… Бледная как смерть. Я позову врача, а ты вон пошел! Чтобы тебя рядом с ней не было!


— Паша, выйди, пожалуйста, — тверже повторила я, выдержав его непонимающий взгляд. — Я потом тебе все объясню, но сейчас нам нужно поговорить с Робертом, — я села на кровати и спустила ноги на пол. Перед глазами летали черные мушки, но как бы тяжело не было, я вывалю на Шалимова всю правду. Он захлебнется ей!


— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — с этими словами он отступил назад и с громким стуком захлопнул дверь, а я подняла голову и взглянула на Роберта, чувствуя себя из рук вон плохо.


— Если тебя не затруднит, ты бы не мог взять стул и сесть? Мне тяжело держать голову так высоко…


Он сделал, как я попросила. Сел напротив и посмотрел на меня внимательным взглядом.


— Рассказывай. С самого начала. И желательно по порядку.


— Сафина — твоя дочь. С твоим отцом у меня ничего никогда не было. И уверена, что у Кристины тоже. Он… Он был ужасным человеком… Настолько ужасным, что я совершенно не жалею о его смерти! Незадолго до вашей свадьбы на сестру напали… Среди бела дня затолкали в машину и изнасиловали ее, а затем выкинули из машины, как вещь, сказав напоследок, что это свадебный подарок от твоего отца…


— Ложь!


— Кристина была в ужасном состоянии… За несколько дней до регистрации вашего брака она уже была обесчещена, а твой отец, словно в насмешку обозначил это условие про девственность, сказав, что по вашим законам брак можно считать действительным только тогда, когда невеста сохранила для своего будущего мужа целомудрие, что это знак благочестия. Но Кристина на тот момент его не просто не сохранила, она… — я не смогла продолжить и лишь вздрогнула, когда Роберт с холодной яростью перебил меня:


— Бред! Ты все это на ходу выдумываешь? Что за договоренности о девственности и целомудрии? Я впервые об этом слышу!


— Нашего отца едва не посадили, он прогорел на какой-то важной сделке, а твой попросту не захотел иметь дел с будущим уголовником, он решил избавиться от неблагонадежного партнера и его дочки-обузы таким ужасным способом…


— И ты решила помочь сестре, придя вместо нее ко мне в спальню? А что же вместо нее не осталась, если такая правильная? Не понравилось? — усмехнулся он, а мне захотелось залепить ему пощечину, но у меня не было на это сил.


— Наутро я вернулась домой, выпила таблетку, но беременность все равно наступила. Когда я узнала об этом, то решила не идти на аборт. Переехала в Питер, а родителям сказала, что встретила человека… Позднее призналась им, что он бросил меня, когда узнал о беременности… — с трудом говорила я дрожащими губами.


— Кристина знала о твоей беременности?


— Знала… После смерти родителей она приезжала к нам с Сафиной пару раз. Каждая из нас еще задолго до той ночи выбрала свой путь: Кристина приняла вашу веру, стала твоей женой, а я, как и мечтала с детства, уехала в другой город и выучилась на врача…


— Все это похоже на сумасшедший бред! Ты сама-то в него веришь? Я собираюсь проверить твои слова.


— Каким образом?


— Девочки пройдут тест ДНК.


— Должна сразу тебе сказать, что Сафина только моя дочь, я не позволю отнять у меня ребенка! Именно по этой причине я скрывала девочку от вашей семьи, зная, на что способен твой отец. Я впредь бы это делала, потому что в тебе течет его кровь…


— Если Сафина окажется моей дочерью, то все решения относительно вашего будущего буду принимать я. И никто другой, — безапелляционным тоном заявил он.


— Ты не посмеешь…


— Если все, что ты сказала правда, а ты легла под меня по просьбе сестры… — он крепко сжал челюсти. — Просто уму непостижимо, сколько в вас двоих лицемерия и глупости! Почему нельзя было признаться мне во всем и сказать об изнасиловании в ту же ночь? Ты в курсе сколько людей женятся друг на друге, не соблюдая священных законов и предписаний? В конце концов, это был договорной брак! — я опустила глаза и уже собиралась было сказать, что наш разговор окончен, но Роберт быстрым движением потянулся ко мне одной рукой, схватил меня за затылок и сжал волосы, заставляя смотреть ему в лицо. — Или желание выйти за богатого человека переселило все доводы разума и морали? — увидев, в какой он ярости, я испытала минутный страх, но тут же взяла себя в руки. — Что еще вы скрывали?