— То есть… Как это? Погоди… Ты спала с мужем сестры? Или… Я не понимаю, Полина…


Как же мне было стыдно в эту минуту! Я подняла лицо, собираясь все ему рассказать, но внезапно увидела на парковке автомобиль Шалимова. Роберт направлялся в нашу сторону, пока Паша сидел рядом с каменным лицом и смотрел на меня свирепым взглядом. А мне захотелось со стоном закатить глаза от отчаяния, превратиться в маленькую крошку, которая затерялась бы бесследно в салоне автомобиля.

22

Полина


— Ну теперь я, конечно, понимаю, почему он крутится возле тебя… — холодный, суровый голос заставил меня вздрогнуть. — А мне? Что мне прикажешь делать? Спокойно за этим наблюдать? Или график встреч составить, когда могу тебя видеть? Что молчишь, Полина?


— Такие новости неприятно слышать, но… Давай поговорим вечером? Я все объясню…


Паша тяжело вздохнул, заметив Шалимова, а взгляд его стал еще мрачнее.


— Сиди в машине.


— Паша…


— Сиди, я сказал! — его низкий голос подрагивал от едва сдерживаемого гнева.


Накалять и без того накаленную обстановку я не хотела. Отвела глаза в сторону и посмотрела на приборную панель. Жаль среди этих кнопок не было ни одной нужной. Я бы с радостью перенеслась в будущее, когда все проблемы таковыми мне казаться больше не будут. Я испытывала сильный дискомфорт, злилась на себя, что так реагировала на все события. Но не было больше ни хладнокровия, ни выдержки, ни спокойствия внутри. Я была похожа на оголенный нерв.


Мужчины разговаривали у машины несколько минут, которые показались мне целой вечностью. Все это время я нервно теребила в руках телефон и была наготове, чтобы звонить в клинику и вызывать охранников, разнимать драку, но, к моему удивлению, Шалимов развернулся и пошел прочь. Вот так просто?


Паша стоял на месте и смотрел ему вслед. И лишь когда Роберт сел в автомобиль и уехал с парковки, открыл дверцу и забрался в салон. Я хотела знать о чем они говорили, и в то же время было страшно об этом спросить. Вид у Быстрова был такой, что я дышать боялась, не говоря уже о том, чтобы издать звук. Никогда еще не видела его таким злым.


— Мне нужно через час быть на работе. Я приехал забрать тебя из больницы. Мы можем сейчас поехать сразу ко мне домой? — спросил он, пристально посмотрев мне в глаза. — Ты хотела бы жить со мной?


— Что… — я непонимающе на него посмотрела. — Вот так сразу? Но как же Леся? Сафина? Наши вещи? А разговор?


— Да, разговор нам предстоит серьезный… — задумчиво протянул он. — Ну так что? Съезжаемся?


— Что он тебе сказал?


— То есть тебе важно, что он сказал? Важно, что он подумал? Важно с ним обсудить тот или иной вопрос, а на меня, мои чувства и предложения плевать? — на его лице появилось какое-то непонятное мне выражение, однако происходящее Быстрова, по-видимому, сильно огорчало. Что за игры вели мужчины и о чем разговаривали на улице?


— Паша, ты…


— Я в ужасе Полина! В голове не укладывается, что Сафина дочь Шалимова. Ты в курсе, что он приехал за тобой? Он собирается провести тест ДНК. Подтвердить свое отцовство и участвовать в жизни Сафины. Быть не просто сторонним наблюдателем, а забрать дочь к себе. И знаешь, что-то мне подсказывает, что после результатов анализа он и вовсе будет плевать на тебя, меня, наши чувства. Шалимов начнет жонглировать тобой так, как ему это будет выгодно. А выгодно ему, чтобы его дети были с ним. Менталитет у этих людей такой. Своих детей они не бросают. Ты и в самом деле уверена, что Сафина его дочь? — я потрясенно уставилась на него.


— Да, я уверена, — зеленые глаза Быстрова стали темными, и он громко выругался вслух и вдарил кулаками по рулю.


— В таком случае ты развязала ему руки. Он не успокоится, пока не добьется своего. Цель его, надеюсь, озвучивать тебе не нужно? Сама-то понимаешь, что тебя ждет?


— О чем ты? — Паша горько усмехнулся.


— Все о том же, Поля. Что ему нет смысла искать другую мать для своих детей. Он же надавит на твое слабое место, на твою дочь, а ты согласишься на все ради нее! И будешь полной дурой, потому что перечеркнешь свою блестящую карьеру на жизнь рядом с этим человеком.


— Мне неприятны твои слова. Да, я совершила ошибку в свое время, но ты ведь даже не знаешь толком ничего! Не пытаешься выяснить причину, почему я так поступила. И зачем говоришь, что Роберт отнимет у меня дочь? С чего ты вообще решил, что Шалимов опустится до подобного? Да, Сафина — мое слабое место, и я на многое пойду ради ее благополучия. Но разве ты можешь меня в этом упрекать, когда сам недавно сказал, что мы не можем пожениться, потому что Леся против нашего брака? Ты ведь рассуждал подобным же образом, отталкивался от интересов своей дочери! А сейчас что изменилось? Стало наплевать на нее?


Быстров напряженно выдохнул и покачал головой.


— Многое изменилось, Полина. Сейчас я отговорил Шалимова от встречи с тобой и поездки в клинику. Сказал, что ты неважно себя чувствуешь, а после того его визита на сильных успокоительных. Но завтра днем он приедет к вам, чтобы съездить с тобой и Сафиной в клинику и провести этот чертов тест. А что потом будет сказать тебе или сама догадываешься?


Желудок сжался внутри до тошноты. Если раньше я верила, что Шалимов вскоре исчезнет из нашей жизни, то теперь это было просто невозможно.


— Что ты хочешь от меня услышать? К чему говоришь мне все эти слова и запугиваешь меня? Мне и так не по себе от всей этой ситуации…


— Я хочу услышать ответ на свой вопрос, Поля. Мы можем сейчас поехать сразу ко мне домой? На днях мы распишемся, а я и близко его не подпущу к вам с Сафиной, имея на то все права. Выбор за тобой.


— То есть ты предлагаешь мне выйти замуж? Прямо сейчас?


— Именно. Я планировал сделать все иначе, но судя по тому, как Шалимов решительно настроен добиться своего, у меня нет времени организовать все красиво, но есть возможность уберечь тебя от ошибок. Отгородить тебя от этого мужчины. Тебя и твою дочь.


— Мне нужно подумать, — спокойно ответила я. Взять себя в руки стоило мне огромных усилий.


— О чем? — поморщился он. — О чем думать, Полина?


— Хотя бы о том, что от этого решения будет зависеть наше будущее с Сафиной. Я не готова затевать с Шалимовым войну. Дочка потянулась к нему, он тоже к ней тепло отнесся. Мышка — мое слабое место. Такое же, как и Леся для тебя, а я не хочу давить на эти места, потому что дети меньше всего виноваты во всем, что происходит между взрослыми людьми. Я не могу думать только о себе, и делать что-либо назло Шалимову. Да и не хочу этого, понимаешь? А Леся? Как ты представляешь себе нашу жизнь на данном этапе? Осознаешь ли, что прессинга по всем фронтам я не выдержу? Ты не помощь предлагаешь, Паша, а муку… — выдавила я из себя. — Заставить страдать твою дочь, Сафину ради призрачного намека на спокойствие?


Я привыкла слушать свой внутренний голос, а сейчас он буквально кричал мне, чтобы я не принимала никаких поспешных решений.


— То есть это твое «нет»? — резкие черты лица были непроницаемы, но в глазах Быстрова вспыхнула злость.


— Мне нужно подумать. Я не хочу наломать дров. Однажды я уже сделала глупость за неимением времени, как следует взвесить все за и против. Принимать решений на скорую руку ни на твой счет, ни насчет Шалимова я не буду. И знаешь, Паша… — немного помолчав, я продолжила, смотря ему в лицо: — У меня создалось впечатление, что ты не от ошибки хочешь меня уберечь, а боишься, что я выберу отца своей дочери. И чем тогда ты лучше Роберта в этой ситуации? Вам обоим плевать на мои чувства? — я сама не понимала, что побудило меня произнести это все, но я не выносила давления. Шалимова ждали завтра те же слова.


— Хорошо, — сухо произнес Быстров и превратился в холодного, угрюмого незнакомца с леденящим взглядом зеленых глаз. — Я все понял, — он угрожающе сжал губы, отвернулся от меня и завел двигатель.

23

Полина


— Мама, мы правда поедем кататься с сестренкой на машине? — Мышка удивленно на меня посмотрела, а я отложила телефон в сторону. — Я не пойду сегодня в садик?


Разговор с Робертом продлился от силы две минуты. Он уточнил удобно ли нам с Сафиной съездить после обеда в клинику, чтобы провести генетическую экспертизу. Я ответила, что удобно.


— Да… Прокатимся с Робертом и Дамирой до одного места. До конца недели без садика, побудешь дома вместе со мной. Хорошо? — Сафину кивнула.


— А до какого места? — спросила она. — В парк?


Я закусила губу, думая над тем, что ответить, но на ум ничего не приходило. Как и любой ребенок Сафина до дрожи боялась врачей и осмотров, даже если они безобидные, и потому я решила сказать правду, чтобы не пришлось этого делать в машине Роберта.


— Мы поедем в одну клинику, наподобие той, где я работаю. Вам с сестренкой в ротике поводят ватной палочкой. И… Все.


— Я больна? Или Дамира?


— Нет, это просто небольшая формальность. Пустяк. Больно не будет. Ты обещаешь не плакать? — Сафина спрыгнула со стула.


— Если пустяк, то не буду, — серьезно ответила она. — Но если будут делать уколы…


— Никаких уколов, — пообещала я.


— Хорошо… Давай, я помогу тебе помыть посуду? — дочка поставила пустую тарелку в раковину и побежала в свою комнату за табуретом.


С фиксирующей повязкой было проблематично выполнять домашние дела, с которыми раньше я справлялась в два счета. Врач пообещал, что через две недели я смогу вернуться к прежнему образу жизни, но мне хотелось верить, что это случиться немного раньше.