— Я не хочу выяснять отношения. Днем я сказала Паше, что вы оба сильно давите на меня. А теперь скажу тебе: так нельзя, Роберт. Я не справляюсь с прессингом, который вы устраиваете. Мне тяжело, а внутри много сомнений. Я отвечаю не только за себя, но и за Сафину…


— Сомнения — это нормально, Полина, но к твоему счастью у меня их нет. Особенно на твой счет, — Роберт поднялся со стула, и посмотрел на меня пристальным взглядом. — Сегодня была ваша с ним последняя встреча. Когда он вернется, тебе лучше так и ему сказать, потому что я не привык довольствоваться полумерами. Если Сафина моя, а в этом у меня почти нет сомнений, судя по всем твоим терзаниям, она будет жить со мной. Обе девочки будут расти в дружбе и согласии независимо от степени их родства. И выбор только за тобой будешь ли ты сторонним наблюдателем или переедешь вместе с дочкой в мой дом.


— В качестве кого ты предлагаешь мне переехать? Лизы тебе недостаточно, чтобы ухаживать за ребенком?


— В качестве матери моих дочерей. После результатов теста, я заберу Сафину к себе, — этот тон я угадала. Он означал, что спорить дальше бесполезно.


— Ну все с меня хватит, — я взяла сумочку.


Достала телефон и вызвала такси через приложение, решив, что Пашу дожидаться не буду. Вернусь домой, наберу его и скажу, что о нашем сожительстве даже речи быть не могло после всех заявлений его дочери. Я не до такой степени дура, чтобы сталкивать лбами детей, нагнетать и без того напряженную обстановку. Достаточно того, что я сама застряла между двух мужчин, которые обжигали так больно всеми словами и поступками, что в груди все вибрировало от этой муки.


— Куда ты Полина? — остановил меня Роберт.


Я подняла глаза и посмотрела на него, с ужасом понимая, что не в силах оторваться от его лица. От Шалимова веяло такой мужской силой, что перехватило дыхание. Но это было неправильно. Так нельзя…


— Знаешь… — запнувшись, ответила я, а внутри что-то екнуло. — Всему есть предел и моему терпению тоже! Я не святая! Входить в твое положение или положение Быстрова не буду. У меня есть дочь, и кроме нее мне больше никто не нужен. Я о ней должна думать, а не о том, кому из вас будет удобнее находиться при своем трофее. Мои силы и без того на грани, а вы оба близки к тому, чтобы сломать меня. Такого я допустить не могу. Сегодня была моя последняя встреча не только с Быстровым, но и с тобой.


Я выпалила ему это все в лицо, бросила несколько купюр на стол и быстрым шагом направилась на выход. Такси еще не пришло, но я едва сдерживала слезы, и я не хотела, чтобы Шалимов их видел. Он вызывал внутри этот странный трепет, и ничего невозможно было с тем сделать.


Выбежав на улицу, я накинула на плечи пальто, и расплакалась под усилившимся дождем. Слезы текли по щекам, а в груди саднило с такой силой, словно кто-то засыпал солью кровоточащие раны. Шалимов был прав, я сильно сглупила, когда пришла к нему в ту ночь. И не было у меня внутри никакого стержня. Ничего внутри не было кроме тянущей мучительной боли, которая высасывала из меня все силы.


— Полина! Не глупи, зайди в здание, — услышала смазанный голос Шалимова, но даже не обернулась.


Посмотрела в экран телефона, но перед глазами все расплывалось от слез. Такси должно было подъехать с минуты на минуту. Не могло оно побыстрее до меня добираться, потому все разговоры на сегодня я хотела прекратить.


— Полина! Да что же ты такая упертая!


Шалимов подбежал ко мне, схватил за плечи двумя руками, дернул на себя, а меня прошила острая вспышка боли, и слезы побежали сильнее.


— Плечо…


Он тут же изменился в лице. Исчезла жесткая маска, а в глазах появилось беспокойство.


— Прости, я забыл… Больно, Полина? Прости… Сейчас…


Роберт обнял меня, прижав мою голову к груди. Я позволила ему это сделать, чувствуя, как меня покидают последние силы, а я больше не могу сопротивляться. Даже стоять на ногах тяжело.


Когда мое дыхание выровнялось, а всхлипы стали тише, он отвел меня под навес.


— Я сейчас подгоню машину, стой здесь, — негромко произнес Роберт, с беспокойством заглядывая мне в лицо. — Хорошо? — я слабо кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза.


Шалимов оставил меня одну, а сам быстрым шагом направился на парковку.


Перед глазами все кружилось, я чувствовала себя разбитой, беспомощной. Сильно болела голова и плечо, а внутри все натягивалось, словно струна. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем я увидела яркий свет фар, который ослепил меня. Машина остановилась рядом со мной, Роберт открыл дверцу, я сделал шаг, чтобы забраться в салон, но вдруг обмякла, проваливаясь в черную пропасть.

29

Полина


Возвращаться к действительности было очень тяжело. Голова болела, в висках пульсировало. Глаза получились открыть только с третьей попытки. Я обвела комнату внимательным взглядом и уставилась на темно-зеленые шторы, которых никогда не было в моей спальне. Они были плотно зашторены, а в комнате царил полумрак. Тускло горел ночник у прикроватной тумбы. Кое-как приподнявшись, я села, ничего не понимая.


Я точно находилась не у себя дома, вне больничных стен, и это не гостиничный номер.


— Проснулась? — услышала знакомый голос из глубины комнаты и только сейчас заметила, что в кресле сидит человек.


— Где я? — хриплым ото сна голосом спросила я у Шалимова.


Но я и так уже догадалась, что нахожусь в его доме. Он привез меня к себе? Против моей воли? Но Сафина… Господи, Алёнка теперь с ума сходит… Она же обещала позвонить в полицию, если я не вернусь! Подумав об этом, я ощутила волну физической паники. Осмотрелась по сторонам, и, заметив свою сумку, которая стояла на комоде, спустила ноги на пол, намереваясь дойти до нее, чтобы взять телефон.


— Лежать, — услышала голос Шалимова, и замерла.


На коже выступили мурашки, а в районе солнечного сплетения все сжалось в тугой узел. Роберт встал и медленно подошел к кровати. Выглядел он уставшим, в спортивных брюках и черной футболке видеть его было совсем непривычно.


— Мне нужно позвонить… — негромко произнесла я и глубоко вздохнула, чтобы снять напряжение, но напрасно. Легче не становилось. — Сафина… Алёна… Они переживают, что я не вернулась домой. Зачем ты привез меня сюда? Ты ведь знаешь, где я живу. Это все похоже… на беспредел. Тебе не кажется, что прежде нужно было спросить у меня разрешения?


Все случилось, как и предвещал Быстров. Но только даже раньше. Он просто оставил меня на двадцать минут в ресторане, а я уже находилась в доме Шалимова, за семью печатями, и точно знала, что в ближайшее время никто и никуда меня не отпустит.


— Ты находишься в моем доме. И вы с Сафиной теперь в нем останетесь жить. Я тебя предупреждал об этом, — спокойным голосом говорил Роберт. — Тебе стало нехорошо вчера. Врач сказал, что у тебя небольшой стресс, истощение. Режим, прогулки на свежем воздухе и покой быстро поставят тебя на ноги. Здесь вам будет хорошо.


— Ты привез к себе и мою дочь?


Сердце билось как сумасшедшее, стремясь вырваться из груди.


— Да. Я принял это решение за вас двоих. Эти метания и сомнения до добра не доведут.


— Сафина сейчас в твоем доме? — я никак не могла поверить, что он сделал это.


— Со вчерашнего дня вы обе находитесь здесь. Часть вещей я забрал. Алёна помогла со сборами. Ваши комнаты с Сафиной находятся рядом.


— Комнаты? — спросила я, оглушенная всеми его словами.


Все было похоже на плохой сон. Это не могло быть правдой. Но геройствовать, бросаться на Шалимова с кулаками, бить его в грудь, чтобы он услышал меня, и отвез нас с Сафиной немедленно домой не было сил. Я прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова сильно болела, слабость накатывала волнами. Сколько я спала? Как теперь выкручиваться из всей этой ситуации?


— Разве ты не собирался в командировку?


— Я отложил ее на несколько дней. Хочу провести время с вами. Ты еще очень слаба.


А Паша? Что он теперь подумает обо мне, когда узнает, где я провела весь вечер и ночь? Я ведь просто исчезла, ничего не дала ему о себе знать, а Роберту, конечно, на это наплевать! Как можно быть таким своевольным? Как он посмел принимать решения за других?


— Нет! Никакого времени мы с тобой проводить не будем. Ты не имел права перевозить нас к себе, — я взяла себя в руки, и с вызовом посмотрела на него.


И только сейчас обратила внимание, что на мне была надета ночная сорочка вместо брючного костюма, в котором я вчера отправилась в ресторан. Господи… Неужели он сам меня переодевал? Или Алёна? Как она только допустила эту ошибку? Почему отдала ребенка и помогала ему? Меня же удар хватит от таких событий…


— Ты прямо сейчас отвезешь нас с Сафиной обратно!


Я поднялась с кровати, меня потряхивало. Ноги не слушались, а чувство было такое, что я сейчас упаду.


— Нет, — спокойно произнес он, сделав шаг мне навстречу, и поймал в кольцо сильных рук. — Перестань демонстрировать упорство. В прошлый раз это ни к чему хорошему не привело. Твой обморок стал последней каплей в переполнившейся чаше моего терпения. Мне следовало забрать тебя еще из больницы после выписки, силком вытащить из машины Быстрова, и отвезти к себе…


Пальцы Шлимова пробежались по моим позвонкам, а я пожалела, что не послушалась его, и не осталась в кровати. Он смотрел на меня, на мои голые плечи, не отрываясь, а мне показалось, что я сейчас снова потеряю сознание.