Лара Темпл - Внезапная помолвка

– Знаете, – задумчиво произнес он, – мне хотелось бы написать вас. Вы не похожи на мои излюбленные модели, но меня восхищает ваша многогранность. Вы кажетесь очень открытой, и все же я поклялся бы, что за этой очаровательной внешностью скрывается страстная натура. Да, мне бы очень хотелось вас написать.

– Благодарю вас, барон Уивенхо, но я даже не мечтаю о такой чести.

Его губы изогнулись, но под улыбкой Софи уловила злость.

– Оставьте ваши светские штучки. Со мной это не пройдет. Я знаю, что вы не такая.

– Какая же я?

– Точно не знаю. Мои впечатления противоречивы. Интересно, что могло бы случиться, если бы в нашу первую встречу рядом с вами не было Харкота. Он всегда будит во мне худшее. А вы, похоже, разбудили в нем лучшее, что само по себе немало, поверьте мне.

– За что вы его так ненавидите?

В глазах Уивенхо появилось странное выражение.

– У меня есть причина. Спросите его. Возможно, узнаете кое-что новое о своем будущем супруге.

– Я спрашиваю вас.

– Он отнял у меня все.

Слова были сказаны тихо и спокойно, но в них чувствовалось отчаяние, от которого у Софи перехватило дыхание. Она не успела ответить, потому что дверь у нее за спиной открылась, и, повернувшись, она увидела Макса. Одного. Софи вскинула руки, словно хотела его остановить, но он и сам замер. Его глаза уставились на Уивенхо, лицо превратилось в маску.

Потом он перевел взгляд на Софи:

– Вы заблудились, Софи?

– Да, вы мне поможете? – ответила она, и его взгляд смягчился.

Макс подал ей руку.

– Посторонись, Уивенхо. – Не дожидаясь, когда Уивенхо уступит дорогу, Макс двинулся вперед, как будто собирался пройти сквозь него. Но в последний момент Уивенхо слегка поклонился и, скривив губы, отошел в сторону.

Когда они вернулись в бальный зал, Софи подняла глаза на Макса. Он смотрел на нее тем отстраненным взглядом, который она так не любила.

– Похоже, вас нельзя выпускать из виду ни на минуту. – Его взгляд оставался таким же холодным, но в голосе Софи уловила дразнящие нотки, и ее плечи немного расслабились.

– Это чистая случайность. Но он не сделал ничего плохого, – заверила она, говоря себе, что это правда.

Макс не ответил. Потом появился лорд Крэнворт, который пригласил ее на танец, и Софи с облегчением предалась этому безобидному занятию. В Эштон-Коув она всегда мечтала о более бурной жизни, но, похоже, судьба вняла ее молитвам слишком буквально.

Макс смотрел, как Крэнворт ведет Софи в круг танца, и разрывался между желанием снова увести ее туда, где никого нет, и найти Уивенхо, чтобы раз и навсегда объяснить, что она для него недосягаема. Но прежде всего он должен убедить себя самого не прикасаться к ней. У Макса из головы не шло то, что произошло между ними днем. Перед глазами стоял образ Софи – запрокинутая голова, раскрытые губы, глаза, потемневшие от страсти… Под натиском этой атаки отступило даже чувство вины и недовольство собой. Даже ее легкое смущение во время разговора с леди Джерси вызвало у Макса новую, несвойственную ему реакцию. Он был готов защищать ее от любого, кто посмеет сказать ей что-то неприятное. Но по какой-то причине Софи удавалось самой обезоружить даже тех, кого, как Салли, всегда радовала возможность стереть в порошок любого человека со странностями куда меньшими, чем у нее. Софи умела сделать так, чтобы человек почувствовал себя хорошо и спокойно. Но не благодаря своему воспитанию, а благодаря способности к сочувствию.

И все же Максу хотелось видеть ее более защищенной. Доброжелательность делала Софи открытой для инсинуаций и обид. По всей вероятности, присутствие Уивенхо ее не радовало, но она не могла ясно дать ему понять, что между ними не может быть ничего общего, с чем с легкостью справилась бы любая женщина, привычная к светской жизни.

Макс не мог понять, что нужно от нее Уивенхо. Когда он вернулся в Англию после войны, его прошлое с Сереной и Уивенхо стало казаться далеким. Его гнев утих, оставив после себя недоверие и презрение. Так продолжалось до сих пор. Но, даже чувствуя эту новую ревность, Макс не мог заметить никаких признаков расположения Софи к Уивенхо. Возможно, тот просто провоцировал его. Однако к чему такая настойчивость? Она вызывала у Макса ощущение тревоги. И только что, когда воспоминание о моментах, проведенных перед Веласкесом, еще жгло грудь, эта тревога получила новую пищу. Когда он открыл дверь и увидел силуэт Софи, а за ним Уивенхо, смотревшего на нее пристальным взглядом, от которого он бы с огромным удовольствием избавил ее навсегда, потребовалась вся его воля и самоконтроль, чтобы удержаться и не начать действовать. В будущем придется следить за ним внимательней. Возможно, Уивенхо начал весь этот фарс из-за того, что случилось в прошлом. Но нет, – Макс мысленно выругался, – он не позволит его повторить.

Софи наклонилась ниже, чтобы приглядеться к двум оттенкам синей краски, которые мистер Ривз нанес на деревянную палитру. Он оказался прав, она заметила тонкое, очень тонкое отличие. В одном чувствовалась едва заметная дымчатая пелена, которая очень подошла бы для неба на портрете Мармадюка, другой мог удачно оттенить платье Хетти.

– Как вы этого добиваетесь? – спросила она мистера Ривза, завидуя его умению делать краски таких удивительных оттенков.

Он усмехнулся, и его худощавое лицо засияло от гордости.

– Для этого нужны годы, мисс. И почти все вещества, известные человеку. Когда-нибудь, если у меня будет время, я приглашу вас в заднюю комнату, где мы смешиваем порошки.

– О, мне бы очень хотелось посмотреть! А пока я возьму обе краски.

– Очень хорошо, мисс.

Пока он заворачивал ее покупки, Софи повернулась и рассеянно посмотрела на пару, стоявшую в другом конце прилавка и разговаривавшую с продавцом. Женщина, одетая в платье бутылочного цвета с ярко-красными лентами и шляпку с очень высокой тульей, слегка сдвинутую назад, из-под которой виднелись темные кудряшки, прислонилась к шкафу и, очевидно, скучала. Софи с удивлением узнала в ней модель с картины Уивенхо, которую она видела на выставке. Девушка заметила взгляд Софи и дерзко подняла брови. Как ни странно, Софи не обиделась, а улыбнулась в ответ, и в глазах девушки мелькнуло смущение. Она зарделась и опустила глаза на свои потертые красные туфельки, торчавшие из-под юбок.

Софи поблагодарила Ривза, взяла свой пакет и подошла к девушке.

– Простите, что я так уставилась на вас, – извинилась она. – Просто мне показалась, что я узнала в вас модель одной из картин на выставке. Только там вы выглядели очень… печальной.

Девушка фыркнула.

– Может, это я, а может, и нет, – угрюмо ответила она, а ее спутник, повернувшись к ним, нахмурил брови.

– Лиз, если собираешься болтать, выйди на улицу и жди там!

Девушка пожала плечами и направилась к двери. Софи пошла за ней.

– Уходите. Я работаю, а из-за вас у меня будут неприятности.

– Простите, я не хотела. Вы ведь натурщица, верно?

– Да, а вам что? Вы одна из тех дам-художниц?

– Думаю, да.

– А вы что, не знаете? – насмешливо бросила Лиз.

– Иногда мне кажется, что знаю, а иногда нет.

Софи улыбнулась. В этой угрюмой девушке было что-то трогательное, и чем дольше Софи на нее смотрела, тем моложе она ей казалась. По-видимому, ей было лет шестнадцать-семнадцать. Девушка попыталась усмехнуться, но уголки ее губ опустились, и лицо сделалось усталым.

– Что вы имели в виду, говоря, что работаете? – спросила Софи.

– Ничего. Я делаю то, что мне говорят. Хотят, чтобы я позировала, – я позирую. Я говорила ему, что я не актриса и не умею изображать никакие чертовы трагедии. И я не виновата, что выгляжу как мертвая.

– Как кто? – попыталась разобраться Софи, но пухлые губы девушки плотно сжались, потому что из лавки вышел ее спутник.

– Идем, Лиз, я хочу поймать свет.

Девушка, опустив голову, поспешила за ним, и вскоре они скрылись за углом.

– Странная парочка, – раздался голос у нее за спиной.

На миг Софи замерла от неожиданности, потом медленно повернулась к барону Уивенхо.

– Покупаете краски, дорогая? И с вами нет сторожевого пса? Ни одного из двух?

– Со мной Джеймс, лакей моей тети. Он ждет в экипаже.

– Не волнуйтесь, я не стану на вас нападать. О чем вы говорили с прелестной Лиз? Харкот не одобрил бы общения с падшими женщинами.

– А она падшая? Я узнала в ней модель с вашей картины, и мне стало любопытно.

– Любопытно? Что?

– Что значит быть натурщицей. И почему на вашей картине она выглядит такой печальной.

– И что она сказала?

– Ничего. Ей пришлось уйти.

Уивенхо поджал губы, и ощущение опасности усилилось.

– Она хороша, верно? Соблазнительна. Мужчинам нравится этот томный, чувственный взгляд. Она удивительно похожа на предыдущую невесту Макса, леди Серену. Вы уже слышали про Серену, мисс Тревелиан?

Софи вдруг почувствовала благодарность к леди Мелиссе за то, что та рассказала ей о Серене раньше, чем Уивенхо.

– Конечно, Макс мне все рассказал.

– Неужели все? Удивительно. Не думал, что Харкоту нравится говорить о своих поражениях. Даже с очаровательной новой невестой. Значит, он рассказал вам, что его возлюбленная невеста была моей любовницей и что она отравилась? Кто дал ей яд, так и не выяснили. Ее всепрощающий глупый отец заявил, что она скончалась от лихорадки. Но доктор считал, что она умерла, пытаясь избавиться от нерожденного ребенка, зачатого вне брака. Знаете, такое случается. Благородной девушке совсем непросто раздобыть нужное снадобье, но мы, мужчины, знаем, где его взять, когда это необходимо. Если хотите, спросите Харкота, где его можно достать… Хотя, пожалуй, это будет неразумно.

Софи была готова к его мстительности, но не к этому. Ей с трудом удалось устоять на месте и не выдать своих чувств. Ей вспомнился Макс, вспомнились несколько коротких фраз, которыми он поделился с ней, вспомнилась их беззащитная страсть… и ей захотелось ударить Уивенхо.