— Мне нужно возвращаться на ярмарку. Пожалуйста, дай мне время полностью обдумать всё, что сегодня случилось, — сказала я.

Он кивнул.

— Всё, что нужно.

Вытаскивая свой телефон из кармана, он спросил:

— Можно взять номер твоего телефона, чтобы я мог связаться с тобой вместо того, чтобы преследовать твоих подруг и выпытывать у них информацию? — это было слабой попыткой пошутить, но стоило отдать ему должное.

— Ты можешь дать мне свой номер, — ответила я, вытаскивая свой телефон.

— Справедливо, — констатировал он, а затем продиктовал мне номер.

Мы стояли в тишине, пялясь друг на друга. Затем он наконец сказал:

— Когда я узнал, что мои родители решили осесть и провести пенсию неподалёку отсюда, я не мог в это поверить. Чувство было такое, будто всё случается по причине. Просто подумай об этом, и позвони мне, — ответил он с истинной искренностью в голосе.

— Позвоню, — мягко ответила я, глядя вниз.

Он коснулся пальцами моего подбородка и приподнял лицо, чтобы я посмотрела в его глаза. Словно вечность прошла с тех пор, как мы позволяли нашим глазам общаться за нас.

— Я дам тебе время, Чесни, и не хочу торопить тебя, но я буду дома всего неделю, а затем мне нужно вернуться и отбыть свою командировку до конца. Всё, чего я прошу, это дать мне ответ до того, как мне нужно будет возвращаться. Мне нужно знать ответ до того, как я уеду. Не думаю, что смогу выдержать всё то время там в незнании. Даже если ты больше не захочешь меня видеть, пожалуйста, скажи мне.

— Скажу. Я обещаю. Прощай, Зейн, — я сделала шаг назад и поплелась назад на ярмарку.

— Пока, Чесни, — ответил он с болью в голосе.

Уходить было больно, зная, что он терзался внутри, но мне нужно было время, чтобы разобраться во всём прежде, чем даже думать о начале чего-то нового с ним. То есть, чёрт, я всё ещё была официально замужем. Сначала мне нужно было позаботиться об этом.

— Чесни, подожди, — крикнул Зейн позади.

Звук его глубокого, гладкого голоса почти заставил меня выпрыгнуть из собственной кожи. Я замерла на месте, желая, чтобы мои ноги развернули меня лицом к нему, чтобы я ещё раз могла впитать его красоту, пока он шёл ко мне.

Он взял мою руку в свою.

— Я знаю, что тебе нужно время, и я дам его тебе. Хотя, если твой ответ «нет», и я никогда больше тебя не увижу, мне нужно убедиться, что я не буду жалеть о том, что не сказал того, что нужно. — Его брови сошлись вместе, и он наклонился ближе, прижавшись своим лбом к моему. Он колебался. — Я никогда не чувствовал связи подобной той, которую я чувствую с тобой. Я всё ещё влюблён в тебя, и буду ждать столько, сколько потребуется, — он обхватил мою голову руками и мягко поцеловал в лоб.

Я подняла руки вверх, прикладывая их к его ладоням.

Он позволил своим губам задержаться, и я закрыла глаза, фокусируясь на его тёплых губах и дыхании на моей коже.

— Подожди минуту, — я моргнула, глядя на него вверх. — Перед нашим прощанием ты отдельно сделал ударение на том, что ты не состоишь в отношениях, если отправляешься в командировку. Откуда мне знать, что если ты отправишься туда сейчас, то не поймёшь, что это слишком тяжело, и просто снова разобьёшь мне сердце? Что изменилось?

— Я изменился. Теперь всё по-другому. Я никогда не чувствовал себя настолько плохо, как со дня моего разрыва с тобой. Я готов и хочу бороться за тебя. Бороться за нас, — сказал Зейн, лаская моё лицо. — Когда я получил обратно то письмо, которое отправил тебе, то запаниковал. Мысль о том, что я не смогу связаться с тобой, ужасала.

Я жадно сглотнула.

— Ты… ты на самом деле писал мне, когда был в командировке? — спросила я, слёзы уже собирались на глазах.

— Конечно, писал, — прошептал он. — Всё было похоже на ад, когда мы впервые прибыли туда, но как только у меня появилось свободное время, ты была первой, кому я написал.

Я была самой подлой дрянью на планете, потому что думала, что все эти годы он мне не писал. Он писал. Только было слишком поздно.

— Пытался найти твоих друзей, когда вернулся, но они сказали мне, что не знали, что случилось, — он вздохнул. — Я очень встревожился.

Это правда. Он так и не узнал, почему я покинула Англию, и вообще оставила позади военную карьеру. Я посмотрела вниз, чтобы он не увидел вины в моих глазах. Я должна сказать ему, но не сейчас.

— Пожалуйста, подумай о том, что я сказал, — он сделал шаг назад, опуская руки. — Спокойной ночи, Чесни.

— Спокойной ночи, Зейн, — я повернулась, чтобы закончить свой путь назад на ярмарку.

Когда додралась до входа, то обернулась через плечо в последний раз. Зейн всё также стоял там, в тёмных джинсах и голубой футболке, руки спрятаны в карманах. Он поднял одну руку и медленно помахал. Я улыбнулась и однократно кивнула. Поворачиваясь, чтобы показать охраннику свой пропускной браслет, я прошла и повернула за угол, исчезая с поля зрения Зейна.

Остановившись у кабинки с билетами, я опёрлась на её стенку, откинула голову назад и выпустила воздух, который сдерживала. Лёгкие горели от того, как быстро я вдохнула прохладный ночной воздух.

Я содрогнулась, и обняла себя. Вряд ли я забуду эту ночь. Теперь мне предстоит хорошенько покопаться в своей душе. Моё решение повлияет на всё моё будущее, и что ещё более важно, на будущее детей. Я привыкла сидеть в одиночестве и желать, чтобы Зейн вернулся в мою жизнь, но теперь, когда это случилось, я не была уверена, что хочу его рядом. Собрать осколки воедино было чертовски тяжело, когда он порвал со мной, и я не была уверена, что во мне найдётся достаточно сил, чтобы сделать это снова.

Собравшись с духом, я вытащила телефон, и быстро набрала сообщение.


Я: Эй, я вернулась. Вы где?


Джесс: Возле аттракциона с машинками.


Я не знала, как объяснить всё Джесс или остальным. Даже сама не понимала всего.

— Мааамочка! — Алайна закричала, когда увидела меня.

Обхватывая её руками, я подняла дочь и крепко-крепко обняла. Если и было что-то в моей жизни, на что я могла положиться, так это любовь моих детей. Они всегда делали мою жизнь лучше, не важно через что я проходила. Их невинность и любовь ко мне была тем, ради чего стоило жить.

Я улыбнулась ей.

— Эй, малышка, тебе весело?

— Да! Дшесс такая весёлая. Она посволила мне плоехать на поешде! Чуух-чуух! — она захохотала, когда вскинула маленькими ручонками в воздух, притворяясь, будто дёргает за свисток поезда.

Поскольку становилось поздно, мы взяли детей и решили вернуться домой.

— Ты в порядке? — спросила Джесс с тревогой.

Нет, я не в порядке, хотелось ответить ей. Я задыхалась, и неважно, как тяжело я пыталась, дыхание перевести не получилось.

— Да, всё в порядке, — солгала я, выдавив улыбку. — Я истощена. Поехали.

Дилан зевал, и Алайна потирала глаза. Все были истощены.

Джесс посмотрела на меня с сочувствующей улыбкой, когда мы поместили наших детей в машины.

— Почему бы тебе не заехать ко мне на горячий шоколад? — это было нашим кодовым словом для вина, когда мы были с детьми. — Затем сможешь рассказать мне всё, что случилось, когда ты ушла поговорить с Зейном.

Алайна сонно произнесла:

— Оооооо! Я люблю голячий шоколад! Не сабудьте сефилки, — зевнула она, когда я закрыла дверь.

— Почему бы и нет. Вообще-то, это было бы мило. Я ещё не готова возвращаться домой, — я сделала паузу. — Подожди, откуда ты знаешь, что мужчину, за которым я пошла, звали Зейн?

— Это то, что я пыталась тебе сказать, когда ты убежала. Хизер разрывала мой телефон, и твой, очевидно, тоже, чтобы дать нам знать, что Зейн связывался с ней, и собирался найти тебя.

Это правда. Он сказал, что связался с одной из моих подруг.

— Ну, думаю, в следующий раз мне стоит остановиться и послушать тебя.

— Да, чёрт возьми, стоит, — ответила она, заставляя меня смеяться. Могу сказать, что она будет держать меня в узде, а это было именно то, что мне нужно.


* * *


Когда мы подъехали к дому Джесс, дети уже крепко спали в наших машинах. Мы разбудили старших и попросили их пойти в дом и лечь в свои кровати. Младших мы понесли на руках и уложили в кроватки, а затем отправились на кухню и налили себе немного вина.

Джесс вязла пару бокалов из шкафчика и поставила их на деревянную столешницу. Вытащив пробку, она наполнила оба бокала самым вкусным красным вином. Затем передала мне мой.

Сбросив обувь и подогнув под себя ноги, я удобно устроилась в чрезмерно большом кожаном кресле. Подруга села напротив меня на чёрный кожаный диван и посмотрела на меня с тревогой.

— Ладно… что-то не так. Я это вижу по твоим глазам, — она сделала большой глоток вина. — Выкладывай.

Я вздохнула, не зная толком, с чего начать.

— Я серьёзно не знаю, сколько смогу выдержать, Джесс. Моя жизнь — сплошной бардак. Брак закончился, я снова живу в доме с родителями, дети задают вопросы о Чейзе, и Зейну каким-то образом удалось вытащить мои старые чувства на поверхность, которые я так тяжело пыталась похоронить годами. Вкратце: что делать, я не знаю.

Я выдержала паузу, чтобы перевести дыхание и сформулировать мысли.

Слёзы собрались на нижних ресницах, пока я говорила.

— Чего мне на самом деле хочется, так это свернуться клубком и остаться в кровати на месяц. Я не хочу принимать решения. Я могу решать лишь что-то одно за раз.