И Солодовников попросил доставить Форса. Когда того привели, следователь начал:

— Очень интересное у нас с вами дело получается: каждый из вас утверждает, что Удав — не он, а как раз другой. То у нас не было ни одного Удава, то — целых два.

Глаза Рыча все это время наливались злостью и презрением.

— Решил все на меня спихнуть?! — бросил он Форсу, не слушая следователя.

— Гражданин следователь! — начал Форс. — Я не собираюсь ничего ни на кого "спихивать". Я хочу добиться справедливости и восстановить свое доброе имя. Все те преступления, которые вы инкриминируете мне, называя меня Удавом, связаны, так или иначе, с Зарецким и его семьей. И начались они после того, как Рыча, простите — Голадникова, который работал у Зарецкого охранником, выгнали из того дома. Это так? — повернулся Форс к Рычу. Но Рыч не удостоил его ответом.

— Обиженный на своего бывшего хозяина, он начал мстить, — продолжал Форс. — Сначала Голадников похитил их священное цыганское золото и вымогал у Зарецкого деньги за его возвращение. Во время передачи денег, где я выступал от имени Зарецкого в качестве посредника и переговорщика, погиб Бейбут Милехин.

— Я никого не убивал! — не сдержался Рыч.

— Конечно, не убивал. Зачем убивать самому, если можно отдать приказ убить подручным?

Форс смотрел на Рыча с явным превосходством. Он давно уже выстроил всю линию своего поведения, учитывая то, что вряд ли Рыч, решивший начать новую праведную жизнь, станет отрицать правду. Поэтому прежде всего адвокат упирал на то, к чему Богдан Голадников действительно имел прямое отношение.

— …А потом, гражданин следователь, была похищена Кармелита Зарецкая, — перешел Леонид Вячеславович к следующему эпизоду. — И похищена она была все тем же Голадниковым, чему есть два свидетеля — сама Зарецкая и Орлов.

Форс замолчал.

— Что вы на все это скажете, Голадников? — спросил следователь.

Но молчал и гордый Рыч.

— А теперь давайте перейдем к самому главному, — Форс сделал профессиональную эффектную паузу. — Гражданин следователь, вы помните дело о покушении на Максима Орлова?

— Да, я его просматривал.

— Просматривали? А я бы посоветовал вам внимательно его прочитать!

Орлов тогда отказался давать показания. И знаете почему? Он думал, что приказ о покушении на него был отдан отцом его любимой девушки — то есть Зарецким!

— А почему же он так думал?

Форс не только ждал этого вопроса, но и специально подводил к нему следователя.

— Да потому что покушение на него совершил не кто иной, как Голадников.

А когда правда всплыла, Зарецкий выгнал его из своего дома! — и, повернувшись к Рычу, победоносно спросил: — Я все правильно излагаю?

"И кто-то еще будет со мной тягаться!" — самодовольно думал в это время многоопытный адвокат про себя.

* * *

Вернулась из магазина Кармелита и застала в доме незнакомых гостей.

— Вот, познакомься, — это… — начал было Максим.

— Ой, вы, наверное, мама Максима, да? — догадалась девушка. — Очень приятно!

И, сказав еще буквально пару слов для знакомства, Кармелита побежала к себе в комнату, чтобы переодеться в лучшее свое платье, сшитое и подаренное ей Земфирой. Выйдя вновь к гостям, она взяла Максима под руку и остановилась, давая возможность будущей родне себя рассмотреть.

— Вы очень хорошо смотритесь вместе! — похвалила молодую пару мать жениха. — Только скажи, Кармелита, деточка моя, а почему такой странный наряд?

— Почему же странный? Это — моя национальная одежда.

— Не понимаю?

— Я - цыганка. Максим, а ты что, не говорил?

— Не успел.

Мать и дочь Орловы переглянулись.

— Вас это смущает? — спросила Кармелита.

— Н-нет… Конечно же, нет! — старшая из женщин первой вышла из замешательства.

— А папа Максима приехал? — Кармелита просто светилась радостью, позабыв в этот момент обо всех свалившихся на нее бедах и угрозах.

— Нет, мы оставили его дома. Должен же кто-то и фирмой управлять. А твои родители, Кармелита, где?

— Маму свою я и не знала — она умерла при родах. А папа ушел с табором.

— С табором? — мать Максима даже поперхнулась.

…Ну а вы, читатель? Как бы отреагировали на такую новость вы?

Представьте себе, что это не Максим Орлов, а ваш родной сын решил жениться на цыганке, чей отец кочует с табором? И если только, читая эту книжку, вы отнесетесь к подобным вещам чуть-чуть иначе, чем до того как взяли ее в руки, — то, значит, писалась она уже не зря…

— А что ж мы стоим-то? — встрепенулась Кармелита. — Давайте я сейчас на стол накрою — чаю попьем или пообедаем!

— Нет-нет. Вы знаете, мы устали с дороги и, пожалуй, пойдем отдохнем в гостиницу.

— А зачем же — в гостиницу? Отдохните у нас! Смотрите, какой дом большой — всем места хватит.

— Нет, мы все же вернемся в гостиницу — у нас там вещи… Ну а потом посмотрим. Рады были очень с тобой познакомиться, Кармелита!

И старшая Орлова — Алла Борисовна — увела дочь Соню в управскую гостиницу.

Глава 18

Не то настроение царило в таборе. Совсем не то, что бывало, когда во главе кочующего табора стоял Бейбут.

Кто знает, может, отвыкли цыгане от странствий за время последней долгой стоянки в Управске. А может, и устали от такой жизни за гораздо более долгие годы кочевья. Ну а может быть, просто тянул к себе управский театр, в котором впервые за годы существования табора им удалось сыграть самый настоящий спектакль — ведь у каждого цыгана душа артиста!

Баро вошел в трейлер молодого вожака.

— Миро, я хочу с тобой поговорить.

— Да, Баро?

— Мы с Земфирой должны вернуться в город.

— Что-то случилось, Баро? Или, может быть, я тебя чем-то обидел?

— Да нет, Миро, ну что ты!.. Просто Земфире было видение — она говорит, что в городе что-то случилась. А она ведь теперь все-таки шувани… Я понимаю, Миро, что мой уход выглядит как бегство, как будто я испугался трудностей. Но, поверь мне, это не так.

— А что же видела-то Земфира? — Миро и сам уже был встревожен.

Баро молчал — не знал, говорить или нет. Но все же решился:

— Земфира видела Рубину, Миро. Она видела Рубину живой. Вернее — ожившей… И я теперь молю Бога, чтобы с Кармелитой все было в порядке!

— Знаешь, я бы и сам вернулся в город — убедиться, что с Кармелитой все в порядке, — сказал Миро, помолчав.

— Разве ты можешь бросить табор, Миро?

— Нет, не могу. Но дело в том, что и многие таборные хотели бы вернуться в город.

— Знаю, Миро. Понимаешь, жизнь меняется, и для того, чтобы быть свободным, — не обязательно кочевать. Главное — чтобы были свободными твои мысли и твое сердце.

— А как ты думаешь, Баро, что сказал бы об этом отец?

— Бейбут был настоящим вожаком, и он поступил бы так, как это было бы лучше для всего табора.

— Ты думаешь, вернуться хочет весь табор?

— Я не могу сказать за всех — надо поговорить с людьми.

— Так и поступим!

* * *

Вернувшись в свой гостиничный люкс и действительно упав от усталости на кровати, Алла и Соня Орловы обменивались мнениями обо всем увиденном и услышанном.

— Ну, каков наш Максим-то? — говорила Алла. — Это ж надо додуматься: жениться на цьланке!

— Мам, ну и что же, что цыганка? Зато по ней сразу видно, что она — воспитанная девушка. И дом у них очень даже приличный.

— Дом! — хмыкнула Алла. — Да я не удивлюсь, если она в этом доме какая-нибудь горничная! Выдает себя за хозяйку, а настоящие хозяева где-нибудь за границей…

— Мама, ну перестань! Максим же ясно сказал, что это — дом Кармелиты.

— Ой, не знаю, не знаю — эти современные девушки, они кому хочешь голову заморочат, а такому, как Максим, — и подавно.

— Мам, ну зачем ты так? По ней же видно, что она девушка добрая, открытая.

— Ты всегда была у нас идеалисткой — тебя только ленивый не обведет вокруг пальца!

— Ну, мамочка! — и Соня, как в детстве, перебралась на кровать к матери, чтобы к ней прижаться-приласкаться. — Ты же всегда со мной — ты меня не дашь в обиду!

— Вот именно, что все "мамочка" да "мамочка"! Вы бы все без меня пропали!

— И все-таки, мамочка, Максим правильно не разрешает нам влезать в свои личные дела. И на твоем месте я была бы с ним помягче.

— Вот когда ты будешь на моем месте, тогда и будешь говорить! Я — его мать, я его родила и воспитала. И я не позволю ему делать глупости — хочет он этого или нет!

— Мама, что ты еще задумала?

— Я не допущу этой свадьбы! Соня даже отпрянула от матери:

— Не могу сказать, что мне нравится твоя затея… И как же ты собираешься их свадьбе помешать?

— Пока не знаю — у меня об этой девчонке слишком мало информации. Так что мне теперь понадобится немного времени, и еще нужно будет завести кое-какие знакомства.

— Ох, мамочка, но если только об этом узнает Максим… — Соня покачала головой.

— Ну, значит, нужно действовать так, чтобы он как можно дольше об этом не догадывался.

— Он слишком хорошо тебя знает, мама… И долго водить его за нос у тебя не получится.

— А я и не собираюсь это в долгий ящик откладывать. Сделаем все тихо и, главное, — быстро.

— А может быть, пусть Максим сам выбирает то, что ему надо в жизни? — робко вступилась за брата сестренка.

— Ну уж нет! Я не для того растила сына, чтобы отдать его каким-то цыганам!

* * *

Нежданный-негаданный приезд родни выбил Максима из колеи. Нет, конечно, винить тут некого — давно уже надо было самому расставить все точки над "i" в своих запутанных отношениях с родителями и самому сообщить им о собственной женитьбе.