Олег Кудрин - Во имя любви

— Претензии к нему были?

— Да нет, не было претензий.

Рыч посмотрел на Кармелиту с благодарностью.

— В таком случае, почему же ваш отец его уволил? — продолжал следователь.

— Я не знаю, — опустила глаза девушка, — я не вникала в дела отца…

— А то, что этот человек покушался на жизнь Максима Орлова, вы тоже не знаете?

— Это я знаю… — вздохнула Кармелита.

— Тогда почему же вы скрываете, что именно из-за этого покушения ваш отец уволил Голадникова?

Кармелита молчала, и тогда следователь продолжил:

— Из показаний Голадникова ясно, что он мстил вашему отцу. Именно поэтому он украл золото.

— Об этом я ничего не знаю, — растерянно лепетала Кармелита.

— Да, все так и было, — пришел ей на помощь сам Рыч.

— Вот видите, Зарецкая, Голадников подтверждает свою вину.

— Но это золото с похищением Кармелиты никак не связано! — Рыч еще раз поспешил повторить то, что говорил Солодовникову уже не раз.

— Он участвовал в вашем похищении? — продолжал следователь допрос Кармелиты.

— Участвовал. Но его заставили!

— Почему вы так решили?

— Потому что мы с ним оба были связаны. И он помогал мне бежать. В общем, он рисковал жизнью!

— Ну и что в итоге, вы тогда убежали?

— Нет…

— Понятно. А вам не приходило в голову, что он находился рядом с вами специально? Контролировал ситуацию? Ну и, конечно же, был связан, чтобы не вызывать подозрений! Может такое быть, как вы думаете?

Угрозы Руки отчетливо зазвучали в ушах Кармелиты.

— Не знаю… — прошептала она.

— У нас это называется "подсадная утка", — объяснял тем временем Солодовников. — Вы подумайте об этом, подумайте!

— Да нечего мне думать — я сказала все, как оно было на самом деле! — Кармелита стряхнула с себя наваждение и заговорила решительно. — И придумывать я тут ничего не собираюсь!

Но в следующую секунду угрозы бандитов убить ее Максима снова предательски всплыли в памяти.

Выходя из больницы, Максим вспомнил, что у него назначена встреча с Астаховым, — и сразу же поехал к нему.

Но в астаховском доме он, нос к носу, столкнулся с человеком, которого, с некоторых пор, увидеть здесь никак не ожидал. Правда, это тоже был Астахов, но совсем не тот, — Максим встретился с выходившим от Светы Антоном.

— И что же ты здесь делаешь? — первым заговорил Орлов.

— Странный вопрос, тебе не кажется? Я здесь живу!

— Мне как раз кажется, что ты здесь больше не живешь!

— А кто ты такой, чтобы решать, живу я здесь или нет?

— Что, натворил дел и смылся — отвечать не хочется? Это я понимаю, — тон Максима был донельзя презрительным. — А вернулся чего? Опять что-то мутишь, махинатор?

— Я пришел к матери моего будущего ребенка! Трудно догадаться?

— Что, неужели какая-то любовь проснулась?

— А тебе-то какое дело?! — А я тебе объясню. Света — близкий мне человек. Она — замечательная девушка. Аты ее мучаешь. И мне это не нравится!

— Ах, какой ты у нас весь правильный! Все по полочкам разложил! Только человеческие отношения — не книжки, их так просто по полкам не рассуешь… — Антон вдруг, неожиданно даже для самого себя, заговорил очень серьезно.

— Слушай, ты, знаток человеческих отношений! — Максим подошел к Антону вплотную. — Придет время — и ты по-любому за все ответишь!

— За что это, интересно?

— Перечислить? За бульдозер на кладбище! За ваши темные делишки с Форсом! За похищение Кармелиты! За то, что отца своего пытался обмануть! За все! И можешь не сомневаться — я лично приложу для этого все усилия!

— А теперь ты послушай: пойдешь против меня — с тобой серьезно поговорят. Очень серьезно!

— Говорили уже!

— Только на этот раз такой ранкой не отделаешься — мне терять нечего!

На их голоса из комнаты выглянула Света:

— Что здесь происходит?

— Ничего, Света, я ухожу, — и Антон наконец вышел из дома.

— Он обидел тебя? — спросил Максим Свету, когда они остались вдвоем.

— Меня не может обидеть тот, кто перестал для меня существовать, — сформулировала беременная.

— Зачем он приходил?

— Его послал мой отец.

— Зачем?

— Неважно… Это мои проблемы, Максим, и я должна их решить сама, — Света прошла в комнату, приглашая войти и гостя.

— Извини, Свет, просто, может быть, я мог бы тебе как-то помочь?

— Спасибо. Просто это — моя жизнь, и мне нужно самой навести в ней порядок.

Зайдя в комнату, где теперь обосновалась Света, Максим сразу обратил внимание на портрет Рубины. Изумлению его не было предела — один раз Рубина его сегодня уже удивила, неужели будет и второй?

— Ты портрет Рубины пишешь? А почему именно ее?

— Не знаю. Как-то само собой так получилось. Знаешь, это, наверное, странно, но я ее почему-то очень часто вспоминаю.

— Действительно странно… Свет, я даже не знаю, с чего начать… Ты только не пугайся и постарайся меня понять, ладно? Ну, вот смотри — допустим такую ситуацию: у тебя умер родственник, не дай Бог, конечно. Вот, значит, он умер, и ты уже с этим смирилась, живешь, понимая, что его с тобой уже нет. И тут вдруг неожиданно оказывается, что вовсе он и не умер, а жив. Ты бы что почувствовала?

— Максим, ты это что, о чем? О ком? О Рубине, что ли?

И ему пришлось выложить Свете всю, похожую на чудо, историю воскрешения старой цыганки.

— Ну надо же! — едва могла поверить Света. — А Кармелита мне вообще ничего не сказала!

— Она ничего и не знает, Света. А я даже не знаю, как ей сообщить, — представляешь, какое это для нее потрясение? Если б Рубина в сознании была, тогда еще ладно. А так… Понимаешь, врач говорит, что в таком состоянии, как она сейчас, — бывает, и годами лежат.

— Да… Ты прав, Максим… А как быть с Кармелитой, я даже и не знаю, извини.

— Это ты меня извини, Света. Ты беременная, а я тебе еще такие вещи рассказываю, проблемы свои на тебя вешаю.

— Ну так а зачем друзья нужны? — и Света постаралась улыбнуться.

— Ладно, где Николай Андреевич, а то он мне встречу назначил?

— Ой, — вспомнила Света, — а он сказал, что у вас с ним встреча в ресторане — он туда поехал…

Максим перезвонил Астахову, тот действительно ждал его в ресторане и просил не задерживаться.

* * *

Астахов в ожидании Максима сидел за столиком и попивал кофе. Время наступило обеденное, ресторан был полон посетителей, так что Николай Андреевич развлекался пока разглядыванием разношерстной жующей публики. Вот в зал зашли еще две женщины: одна — средних лет, деловая, и с ней — молодая девушка.

К ним тут же подскочил вышколенный администратор, извинился, сказал, что свободных столиков сейчас нет, и предложил подсадить их к какой-нибудь паре, если только они согласятся.

— Что значит — подсадить? — спросила Алла Орлова — это именно она с Соней зашла в заведение. — Вот сидит человек один за пустым столиком, — и она показала на Астахова.

— К нему нельзя… — начал было извиняющимся голосом администратор, но Алла его перебила.

— Не морочьте мне голову!

И, не обращая ни на кого внимания, она прошла к астаховскому столику, увлекая за собой Соню.

— Здравствуйте! Простите, но мы составим вам компанию, — обратилась она к нему без особых церемоний. — Соня, садись!

Дочка послушно села рядом с матерью.

— Я прошу прощения, но у меня важная встреча, — заговорил Астахов.

— Извините, но в этом ресторане нет ни одного свободного столика.

Официант, меню!

— И вы считаете, что вы правы? — саркастически поинтересовался Николай Андреевич.

— Абсолютно! — Аллу трудно было сбить с позиций — она уже делала заказ официанту. — И сразу же подавайте горячее. И чтоб оно действительно было горячее, слышите?!

Астахова вся эта ситуация стала даже забавлять.

— А вы что, так и будете кофеек потягивать? — обратилась к нему Алла, как только разобралась с официантом.

— А что? Дождусь своего гостя, а там посмотрим.

— Ну-ну, ждите.

— Спасибо за разрешение.

— На здоровье, — последнее слово всегда долж-ло было оставаться за Орловой.

— Скажите, а вы всегда такая… — Астахов поискал нужное выражение, — такая напористая?

— А вам, значит, не нравятся женщины, которые могут за себя постоять?

— А разве на вас кто-то нападает? Или ваш принцип: нападение — это лучшая защита?

— Вы просто не любите активных женщин. Это типичный мужской шовинизм!

— Знаете, мы с мамой первый раз в этом городе, — впервые вступила в разговор Соня, и Астахов даже удивился ее вежливому тону, так контрастирующему с материным. — Вот, не знали, где пообедать…

— Сонечка, не нужно оправдываться, это унизительно.

— Что ж тут унизительного в том, что ваша дочь хорошо воспитана?

— А кто ее воспитал, по-вашему? — тут же вновь отбрила Астахова Алла.

Тот только улыбнулся.

Но вот в ресторан торопливо вошел Максим. Астахов, завидев его, помахал рукой. Максим направился к нему и, уже почти подойдя к столику, оторопел.

— Ну наконец-то, Максим! — приветствовал его шеф. — Я тут уже недельную норму кофе выпил.

— Сюрприз-то какой! — проговорил, наконец, Максим, глядя на мать и сестру.

— А ты что, знаешь этих дам? — удивился Астахов.

— Знаю немного. Знакомьтесь: Алла Борисовна — моя мама, Соня — моя сестра, Николай Андреевич — мой шеф.

— Присаживайся, сынок! — тут же распорядилась Алла.

— Спасибо, мама!

— М-да, действительно сюрприз… — Астахов был явно озадачен. — Знаешь, Максим, у тебя очень… очень… Очень решительная мама!