— Я сделал бы это и не зная, что она моя дочь.

— Да, но и не думая при этом, что разоряешь собственного сына.

— О чем ты говоришь? Это мой сын хотел меня разорить. Да что там разорить — попросту обокрасть… А что касается выкупа, то я бы очень хотел, чтобы Антон понимал: за жизнь человека можно отдать все деньги, и далеко не только деньги!

Глава 3

Форс злился и гнал машину к Баро в Зубчановку, не понимая, откуда возникла такая необходимость встречаться. Он же был у Зарецкого всего лишь пару часов назад, и вот — тот снова вызвал его к себе и снова срочно.

А Баро просто не мог найти себе места. И самым ужасным для него было абсолютное бездействие. Надо было спасать дочь, но сделать для этого он не мог ничего — только ждать. Форс же был единственной тонкой ниточкой, хоть как-то связывающей его с дочерью. Поэтому-то Баро и вызывал адвоката всякий раз, как только ему в голову приходила новая мысль о том, что еще они могут сделать. Ну, или хотя бы попробовать сделать.

— Надо срочно связаться с Рычем, — начал Баро сразу, как только Форс к нему вошел. — Я хочу услышать Кармелиту!

— К сожалению, это невозможно — у нас с ним односторонняя связь, звонит только он.

Баро со злости стукнул кулаком по столу.

— Я хочу убедиться, что с моей дочерью все в порядке! Я должен убедить Рыча, чтобы он не причинил Кармелите зла! Ты понимаешь меня?

— Я понимаю, и думаю, что это понимает и Рыч. Баро, для него Кармелита — это вещь, которая стоит миллион. Так зачем же ему портить столь дорогую вещь?

— Моя дочь — не вещь!

— Простите, я не хотел никого обидеть.

— Хорошо. Сделаем так: когда Рыч тебе позвонит, то, прежде чем обсуждать с ним что бы то ни было, ты потребуешь, чтобы он передал трубку Кармелите.

— Это может его разозлить…

— Я должен услышать голос Кармелиты! Я так хочу.

— Хорошо, я попытаюсь договориться с ним об этом. До свидания, — и несколько раздраженный Форс встал, чтобы уйти и заняться своими делами.

Но не тут-то было.

— А куда ты, Леонид? Сядь.

Форс вопросительно посмотрел на Баро.

— Вместе будем ждать звонка.

— Думаю, Рыч не будет звонить сегодня — они с Удавом прекрасно понимают, что вам необходимо время для того, чтобы собрать такую сумму. А лишний раз звонить — лишний раз светиться…

— Ну, а если все-таки позвонит?

— Тогда я попытаюсь убедить его в том, что вам, Баро, необходимо поговорить с дочерью. Назначу точное время и тут же приеду к вам…

— Не нравишься ты мне сегодня, Леонид. Юлишь, изворачиваешься, будто знаешь что-то и не говоришь.

— Все, что знаю я, знаете и вы. Я понимаю — у вас сейчас нервы на пределе, но, по-моему, я не давал вам повода…

— Ладно, не строй из себя обиженного… Тебе меня не понять.

— Ну почему же, я ведь тоже отец…

— Да, но твою дочь не похищали. И не дай тебе Бог узнать, что это такое.

— Да, конечно, не дай Бог!.. Крепитесь, Баро. Если мы будем действовать осторожно, я уверен — с Кармелитой все будет в порядке.

И Форс на прощание крепко пожал руку цыганского барона, как сделал бы это самый близкий, самый преданный друг.

* * *

Рыч, связанный по рукам и ногам, извиваясь, как змея, полз по подземелью в поисках Кармелиты. Острые камни резали его сквозь одежду. Веревки впивались в тело. Он понимал, что надо торопиться изо всех сил — вот-вот вернутся бандиты, — но все равно за час продвинулся на каких-то метров тридцать. И вот, за поворотом, в боковом коридоре пещеры показалась Кармелита — связанная, недвижимая и беспомощная.

Еще двадцать минут отчаянных попыток — и он уже сидел спина к спине с девушкой и пытался пальцами связанных рук развязать веревки на руках Кармелиты. Как только это наконец удалось, Кармелита освободившимися руками сорвала скотч со своего рта и со рта Рыча.

— Что все это значит?

— Бежим!

— Сначала ты меня похищаешь, а потом спасаешь?

— Меня заставили участвовать в этом. Удав угрожал жизни близкого мне человека. Развяжи себе ноги, развяжи меня — и бежим!

Но только Кармелита распутала веревки на своих ногах, как в подземелье послышались шаги.

— Прячься — и при первой возможности беги! — прошептал Рыч.

— А ты?

— Обо мне не думай. Беги к отцу и приведи всех сюда. Здесь Рука — он убил Бейбута, а еще и Удав может приехать с минуты на минуту.

— Постой, я развяжу тебя — бежим вместе!

— Не успеешь — сюда идут. Беги, пока не поздно! Кармелита послушалась, оставила Рыча связанным и осторожно, бесшумно побежала по пещере…

Тамара, довольная, буквально ворвалась к Антону, который продолжал возиться с ремонтом в Све-тиной студии.

— Антоша, письмо сработало! Астахов поверил, что Кармелита его дочь.

Переживает!

— Не перестаю тебе удивляться, мам: только что ты окончательно потеряла мужа — и так этому рада.

— Я рада, потому что наконец, спустя восемнадцать лет, освободилась от обязанности перед ним лгать и притворяться. Антон, сегодня я получила свободу, а завтра получу деньги!

— Ты думаешь, мы уже можем требовать с Астахова деньги за его новую дочку?

— Несомненно! Он отдаст за дочь миллион и не пожалеет. Да он жизнь готов за нее отдать!

— Ну, жизнь, так уж и быть, пусть он оставит при себе, а вот миллиончик нам с тобой не помешает.

— Ну, так давай писать новое письмо…

* * *

Астахов собрался уже ехать к Баро, когда пришли Олеся с Максимом.

— Ребята, простите, но мне надо ехать.

— Вы к Зарецкому? — спросил Максим.

— Да. Олеся, подготовь, пожалуйста, список счетов, с которых можно снять деньги, и потом дай мне их реквизиты.

— Конечно, Коля. А ты только за этим едешь к Зарецкому?

Астахов смутился и посмотрел на Максима.

— Коля, я Максиму все рассказала.

— Да, Николай Андреевич, я хотел бы обсудить с вами… Мне кажется, вас обманывают. Ну, как Кармелита может быть вашей дочерью?

Астахов достал лист с фотографиями Кармелиты и Евгении.

— Ладно, начнем все сначала. Смотри, это Женя — моя первая жена.

Максим был поражен. Хотя он и слышал уже о сходстве, но не думал все же, что оно так велико.

— Нет, ну, похожи, конечно, очень похожи, но это же не может быть доказательством.

— Дело не в сходстве. Кармелита действительно моя дочь. Тамара мне все рассказала — это она восемнадцать лет назад поменяла Кармелиту и родившуюся мертвой дочь Зарецкого.

— Бред какой-то. Николай Андреевич, а вы не можете предположить, что ваша жена… Что Тамара Александровна вас обманывает?

— Нет, Максим, она говорит правду. Есть абсолютно неопровержимые доказательства, поверь мне… Сейчас я должен срочно ехать к Зарецкому — похитители могут объявиться в любой момент. Олесь, не забудь про счета.

— Хорошо.

— И, в общем-то, надо быть готовыми к ситуации, когда все счета придется вообще обнулить.

— Но ведь ты тогда станешь банкротом?

— Ну, во-первых, мне к этому уже не привыкать, а во-вторых, я думаю, что это в жизни еще далеко не самое страшное.

— Да, Коля, конечно…

— Николай Андреевич, — Максим как будто очнулся от своих мыслей, — а вы сейчас расскажете обо всем Зарецкому? Вы решитесь на это?

* * *

Кармелита старалась ступать совсем беззвучно, а вот те, другие, шаги становились все слышнее. Она остановилась, прислушалась… В груди прыгало сердце, по темной пещере кто-то шел прямо на нее.

Девушка стала ощупывать стены подземелья. Вдруг ее руки провалились куда-то в пустоту. Она едва успела шагнуть в большую, совсем темную нишу, когда через то самое место, на котором она стояла секунду назад, прошел Рука.

Кармелита задержала дыхание, дождалась, пока шаги Руки начнут стихать, осторожно выбралась из своего укрытия и также неслышно побежала на свет.

Через две минуты она выскочила из подземелья, обрадовалась солнцу, деревьям, траве, побежала куда глаза глядят — прочь, подальше от этого места. И вскоре выбежала на дорогу.

А Рука наткнулся на связанного Рыча:

— Что это ты тут делаешь? К девке решил поближе, да? — тут он оглянулся по сторонам. — А где она?

Рука стал лихорадочно шарить вокруг. Изумление на его лице сменилось ужасом.

— Где она?!! — подскочил он опять к Рычу.

— Решила отца проведать. Сказала, что соскучилась.

— Ах ты, урод! Ах ты, сволочь!.. — Рука стал было бить беспомощного Рыча ногами, но опомнился — не это сейчас главное. Наскоро заклеил ему рот и побежал к выходу догонять беглянку.

* * *

Астахов прошел в кабинет Баро, поздоровался и просто открыл чемодан, полный денег.

— Спасибо, Николай Андреевич… — голос Баро задрожал от волнения. — Вы спасаете мою дочь. Без вас я не сумел бы собрать такую сумму.

— Ну, я слышал, что у вас так принято: когда кто-то из цыган попадает в беду, то все ему помогают.

— Но вы же не цыган.

— Да нет… Но… — Астахов замялся, но потом решительно достал ту самую распечатку анонимного письма с фотографиями и протянул Баро. — Я не могу от вас этого скрывать, это было бы нечестно.

Баро пробежал письмо и брезгливо бросил лист на стол.

— Ну и зачем вы мне это показываете? Кто-то над вами подшутил, и вы хотите, чтобы я эту шутку оценил? Извините, Николай Андреевич, но мне сейчас не до шуток.

— Это не шутка, — Астахов отвечал тихо, но очень отчетливо.

— Тогда это бред, ложь, черт знает что такое! — Баро сорвался на крик. — Земфира! Земфира, иди сюда! Этот человек говорит, что Кармелита — не моя дочь!